– Но она его подожгла, Анита. Он сильно обгорел, и может не выжить. Что она могла вылить на него такого, от чего он так быстро получил ожоги третьей степени?
– Насколько быстро?
Он заглянул в записи.
– Несколько секунд и он отключился.
Я спросила Гарри:
– Что она пила?
Он не спросил, кого я имею в виду, и просто ответил:
– Чистый виски. Самый лучший из того, что у нас есть.
– Большое содержание алкоголя?
Он кивнул.
– Этого могло быть достаточно, – сказала я. – Стоит только поджечь вампира, и он будет гореть дотла. Они легко воспламеняются.
– Значит, она не пришла сюда с чем-нибудь специальным? – спросил он.
Я покачала головой:
– Ей бы это не понадобилось. Что мне не нравится, так это то, что она догадалась поджечь спиртное. Если бы она была человеком, она бы просто выплеснула его и стала звать на помощь.
– Но он же ее укусил, – сказал Перри.
– Если у нее возникло так много проблем из-за того, что в нее запустили клыки, то она бы не стала заигрывать с ним в баре. Что-то здесь не так.
– Да, – сказал он, – но я не знаю, что. Если вампир выживет, то даст показания.
– Я бы хотела увидеть эту женщину.
– Дольф повез ее в больницу, чтобы обработали укус. Они будут в Управлении. Он сказал, что если ты захочешь поговорить с ней, тебе придется подъехать туда.
Было уже поздно, я устала, но, черт возьми, что-то было не так. Я снова подошла к бару.
– Гарри, она кадрила вампов?
Он покачал головой.
– Просто зашла позвонить, а потом села. Она красотка. Пару минут, и на нее клюнул парень. Просто не повезло, что он оказался вампиром.
– Ага, – сказала я, – не повезло.
Он продолжал полировать стойку круговыми движениями, глядя на меня.
– Если она подаст на нас, нас это разорит.
– Она не будет подавать в суд, – сказала я.
– Расскажи это “Крематорию” в Бостоне. Там тоже укусили женщину, и она засудила их так, что им пришлось закрыться. У них даже пикеты выставили.
Я похлопала его по руке, и от моего прикосновения он замер. Его кожа создавала тяжелое, почти деревянное ощущение, которое появляется у вампов, когда они не стараются быть людьми. Я встретилась взглядом с его темными глазами. Его лицо было таким же неподвижным и безразличным, как стекло.
– Поеду поговорю с предполагаемой потерпевшей.
Он просто смотрел на меня.
– Это не поможет, Анита. Она – человек. А мы – нет. Ничто из того, что они делают в Вашингтоне, этого не изменит.
Я убрала руку, и отогнала от себя желание вытереть ее о платье. Мне никогда не нравилось ощущение, которое исходило от вампиров, когда они становились неподвижными и будто из другого мира. Они казались не из плоти, а скорее из пластика, как дельфины, но хуже, словно под кожей не было мускулов, только сплошная твердь, как под корой дерева.
– Я сделаю, что смогу, Гарри.
– Мы монстры, Анита. И всегда будем монстрами. Мне доставляет огромное удовольствие ходить по улицам, как все, но это не продлится долго.
– Может так, а может, и нет, – сказала я, – давай разберемся с этой проблемой прежде, чем займемся еще одной, хорошо?
Он кивнул и ушел складывать стаканы.
– Вы звучали утешительно, – сказал Перри.
Любой другой из команды добавил бы, что это на меня не похоже. Конечно, этот любой другой уже прошелся бы и по поводу моего платья. Я собиралась ехать в Управление – штаб-квартиру РГРПС. Там будет Дольф и, скорее всего, Зебровски. Вот у них точно найдется, что сказать на счет моего платья.
В три часа я уже была в штаб-квартире Региональной Группы Расследования Противоестественных Случаев. У всей команды были специально для нас сделанные значки с надписью ПСМ красным или зеленым цветом, на выбор. Их притащил Зебровски, и все мы стали их носить, даже Дольф. Первый вампир, убитый нами после появления значков, прибыл в морг с одним из них, приколотым к рубашке. Мы никогда не узнаем, кто это сделал, но я бы поставила на Зебровски.
Зебровски встретил меня на лестнице, ведущей в комнату отряда.
– Если у этого платья сделать разрезы чуть выше, получится майка, – сказал он.
Я осмотрела его с головы до ног. Его бледно-синяя рубашка вылезала из темно-зеленых слаксов, галстук был завязан столь небрежно, что смотрелся неуклюжим ошейником.
– Боже, Зебровски, Кэти на тебя рассердилась?
Он нахмурился.
– Нет, с чего бы?
Я указала на галстук, который не подходил ни к рубашке, ни к штанам.
– Она позволила тебе в этом показаться на люди.
Он ухмыльнулся.