Мне не нужно было считать, чтобы знать, что там была дюжина белых роз и одна-единственная красная. Жан-Клод посылал мне белые розы несколько лет, но с тех пор, как мы впервые занялись любовью, появилась тринадцатая роза. Красная, с темно-малиновым оттенком, пятно страсти, затерянное в море белой чистоты. Карточки не было, потому что в ней не было нужды.
Джамиль прислонился к стене около Ронни и Луи, потягивая кофе. Он замолчал, когда я вошла, что означало, что он, вероятно, говорил обо мне. Может, и нет, но тишина была слишком густой, а Ронни очень старалась не смотреть на меня. Луи глядел на меня немного тяжеловато. Н-да, Джамиль выпустил птичку из рукава.
Я ничего не хотела выяснять, до того, как в меня не попадет немного кофеина. Я налила кофе в кружку с надписью: “Минздрав предупреждает: беспокоить меня до первой чашки кофе опасно для вашего здоровья”. Кружка была в офисе, пока мой босс не обвинил меня в том, что я угрожаю клиентам. Я еще не присмотрела новой кружки. Нужно было найти что-то достаточно раздражающее.
На шкафчике стояла новая сверкающая кофеварка-эспрессо, с еще одной карточкой. Я отпила кофе и открыла ее.
“Чтобы согреть твое тело и заполнить эту пустую cuisine”. Последнее слово по-французски значило “кухня”. Он часто делал это в записках, как будто даже после сотни лет в этой стране он все еще иногда забывал правильные английские выражения. Его речь была безупречна, но многие люди говорят на втором языке лучше, чем пишут. Конечно, это могло быть его окольным способом научить меня французскому. Это работало. Он писал записку, а я ловила его и спрашивала, что имелось в виду. Здорово, когда вам шепчут по-французски милые пустячки на ухо, но через некоторое время начинаешь интересоваться, что именно, так что я спрашивала. Были и другие уроки, но из них я не многое могла бы обнародовать.
– Хорошие цветы, – сказала Ронни. Ее голос был нейтрален, но она очень ясно дала мне понять, что она думает на предмет Жан-Клода. Она думала, что он – настырный ублюдок. Она была права. Она думала, что он – воплощенное зло. С этой частью я не соглашалась.
Я села на дальнем конце восьмиугольника, спиной к стене, голова ниже уровня окон.
– С меня на сегодня хватит лекций, Ронни. Ладно?
Она пожала плечами и отпила кофе.
– Ты – большая девочка, Анита.
– В самом деле. – Это звучало раздраженно даже для меня. Я пристроила автомат возле себя на полу, вместе с плащом. Я вдыхала аромат кофе, черного и густого. Иногда я добавляла сливки и сахар, но для первой чашки дня лучше просто черный.
– Джамиль ввел нас в курс дела, – сказал Луи. – Вы с Ричард действительно вызвали силу посреди Цирка?
Я глотнула кофе, прежде чем ответить.
– Похоже на то.
– У крысолюдов нет эквивалента для лупы волков, но разве это в порядке вещей, быть способным призывать силу подобным образом?
Ронни переводила взгляд с одного из нас на другого. Ее глаза были немного шире обычного. Я рассказывала ей все, что происходило в моей жизни. Она вертелась вокруг меня и монстров достаточно долго, чтобы встретить Луи, но это все еще был для нее странный новый мир. Иногда я думала, что ей бы лучше держаться подальше от монстров, но как она сказала, мы обе были большими девочками. Порой она даже носила оружие. Она могла принимать собственные решения.
Джамиль ответил:
– Я вервольф уже больше десяти лет. Это – моя третья стая. Я никогда даже не слышал о лупе, которая могла бы помочь Ульфрику взрастить силу вне лупанара, нашего места силы. Большинство лупа не может сделать это даже там. Райна была первой на моей памяти, кто мог призвать силу в лупанаре. Она могла создать немного силы и не в полнолуние, чтобы повысить свои возможности, но ничего вроде того, что я чувствовал сегодня.
– Джамиль говорит, что ты помогла Ричарду вызвать достаточно силы, чтобы исцелить его, – сказал Луи.
Я пожала плечами, осторожно, чтобы не пролить кофе.
– Я помогла Ричарду справиться с его зверем. Это вызвало... что-то. Я не знаю. Что-то.
– Ричард впал в один из его припадков ярости, и ты помогла ему сдать назад? – спросил Луи.
Тут я на него взглянула.
– Ты видел, как он теряет контроль?
Он кивнул.
– Однажды.
Воспоминание заставило меня вздрогнуть.
– Одного раза достаточно.
– Но ты помогла ему справиться с этим.
– Она сумела, – сказал Джамиль. В его голосе звучало удовлетворение.
Луи посмотрел на него и покачал головой.
– Что происходит? – спросила я.
– Я сказал Ричарду, что ему не станет лучше, если он не выбросит тебя из своей жизни. Я думал, что ему нужно забыть тебя, чтобы исцелиться.
– Такое впечатление, что ты изменил мнение, – сказала я.
– Если ты можешь помочь Ричарду удержать в узде его зверя, то ты ему нужна. Мне без разницы, как ты планируешь это все уладить, Анита. Но если он не предпримет чего-то очень скоро, он не останется в живых. Чтобы предотвратить это, я сделал бы почти все.
Впервые я осознала, что Луи больше не симпатизировал мне. Он был лучшим другом Ричарда. Думаю, я не могла его упрекать. Если бы он обошелся с Ронни так же скверно, как я с Ричардом, я бы тоже взбеленилась.
– Даже поощрять Ричарда видеться со мной? – спросила я.
– Ты этого хочешь?
Я качнула головой и взглянула ему в глаза.
– Не знаю. Мы связаны друг с другом на вечность. Это слишком долгий срок, чтобы бросаться друг на друга.
Ричард появился в дверном проеме.
– Слишком долгий срок, – сказал он, – чтобы видеть тебя в его руках. – Его голос не был ожесточенным. Он был усталым. Его густые волосы и мускулистый торс были покрыты тонкой белой пылью. Даже его джинсы были в пыли. Он напоминал персонажа порнографического фильма, где ремонтный рабочий утешает одинокую домохозяйку. Он подошел к розам.
– Вечно видеть белые розы с твоим именем на них. – Он коснулся единственной красной розы и улыбнулся. – Милая символика. – Его рука сжалась вокруг темно-красного цветка; когда он открыл ладонь, красные лепестки разлетелись по столу. Капля крови упала на светлую поверхность стола. Он укололся о шип.
Ронни широкими глазами смотрела на погибшую розу. Она взглянула на меня, подняв брови, но я даже не представляла, с каким выражением посмотреть на нее в ответ.
– Вот уж ребячество, – сказала я.
Ричард обернулся, протянув мне руку.
– Как жаль, что здесь нет нашего третьего друга – слизать кровь.
Я почувствовала, как мерзкая улыбочка искривила мои губы, и сказала прежде, чем смогла затормозить, а может, мне и пытаться надоело.
– В этой комнате есть по крайней мере три человека, которые с удовольствием слизали бы кровь с твоей кожи, Ричард. Я – не одна из них.