– Какая же ты сука.
– Гав-гав, – сказала я.
Луи встал.
– Прекратите, вы оба.
– Прекращу, если он прекратит, – сказала я.
Ричард только отвернулся, заговорил, не глядя ни на кого.
– Мы сменили простыни на кровати. Но я все еще в грязи. – Он открыл ладонь. Кровь растеклась по линиям его руки, как реки по руслам. Он повернул ко мне злые глаза. – Можно мне воспользоваться одной из ванных? – Он медленно поднял руку ко рту и облизал кровь, очень медленно, очень демонстративно.
Ронни издала короткий звук, почти вздох. Я сумела не дрогнуть; я видела шоу раньше.
– Наверху есть ванная комната с душем. Дверь через холл от спальни.
Он медленным движением сунул один палец в рот, как будто он только что съел цыпленка из разряда “пальчики оближешь”. Его глаза не отрывались от моего лица. Я выдала ему мое лучшее ничего не говорящее выражение, пустое, безразличное. Чего бы он ни хотел от меня, это не было равнодушием.
– Как насчет этой крутой ванны внизу? – спросил он.
– Будь как дома, – сказала я. Я потягивала кофе, воплощение беспечности. Эдуард бы мной гордился.
– Разве Жан-Клод не расстроится, если я воспользуюсь вашей драгоценной ванной? Мне известно, насколько вы оба любите воду.
Кто-то растрепал, что мы занимались любовью в ванне в Цирке. Хотела бы я знать, кто – им бы не поздоровилось. Жар бросился мне в лицо; я не могла его остановить.
– Наконец среагировала, – сказал он.
– Ну, смутил меня, доволен?
Он кивнул.
– Да! О, да!
– Иди, прими душ, Ричард, или ванну. Зажги чертовы свечи, будь как дома!
– Ты присоединишься ко мне? – Было время, когда я хотела подобного приглашения от Ричарда больше, чем почти чего угодно в мире. Злость, с которой он это сказал, вызвала что-то очень близкое к слезам на мои глаза. Я не совсем расплакалась, но было больно.
Ронни вскочила, и Луи положил руку на ее предплечье. Все стояли или сидели, и пытались притвориться, что они не являются свидетелями чего-то глубоко личного.
Пара глубоких вздохов – и я была в порядке. Я не собиралась позволить ему видеть мои слезы. Вот уж нет.
– Я не присоединялась к Жан-Клоду в ванне, Ричард. Он присоединился ко мне. Возможно, если бы ты не был таким замороженным бойскаутом, я была бы сейчас с тобой, а не с ним.
– Что, один хороший трах – это все, что требовалось? С тобой было так легко?
Я вскочила на ноги, кофе выплеснулся по моей руке на пол. Я поставила кружку на стол, и это поместило меня в пределах досягаемости от Ричарда.
Ронни и Луи отодвинулись от стола, давая нам место. Я думаю, что они ушли бы из кухни, если бы были уверены, что мы не бросимся в драку. Джамиль отставил свой кофе, как будто он готовился броситься и спасти нас от самих себя. Но было слишком поздно спасать нас, давно было поздно.
– Мерзавец, – сказала я. – Мы оба постарались довести нас туда, где мы есть, Ричард.
– Мы трое, – сказал он.
– Прекрасно, – сказала я. Мои глаза горели, горло перехватило. – Возможно, одного хорошего траха хватило бы. Я не знаю. Твои высокие идеалы согревают тебя ночью, Ричард? Твои высокие моральные принципы делают тебя менее одиноким?
Он сделал тот последний шаг, который отделял нас от соприкосновения. Его гнев тек по мне, как электрический ток.
– Ты сама обманула меня, и теперь у тебя в постели он, а у меня никого.
– Тогда найди кого-нибудь, Ричард, найди кого-нибудь, и прекрати это. Прекрати все это, твою мать!
Он отступил назад так резко, что это заставило меня покачнуться. Он большими шагами вышел из комнаты, его ярость тянулась за ним, как раздражающий запах духов.
Я застыла на секунду, затем сказала:
– Уйдите, все.
Мужчины вышли, но Ронни осталась. Я не заплакала бы, честно, но она коснулась моих плеч, обняла меня, и прошептала:
– Мне так жаль.
Я могла вынести все, кроме сочувствия.
Я зарыдала, закрыв лицо руками, прячась ото всех, ото всех.
В дверь позвонили. Я дернулась, будто намеревалась пойти к двери, но Ронни остановила меня:
– Пусть откроет кто-нибудь другой.
Зейн отозвался из гостиной:
– Я открою, – что заставило меня задаться вопросом, где Джамиль и Луи. Утешают Ричарда, возможно?
Я оттолкнулась от Ронни, вытирая лицо.
– Кто бы это мог быть? Мы находимся посреди “нигде”.
Джамиль и Луи внезапно снова оказались в кухне. Или они слышали меня, или были столь же подозрительны, как и я. Я подняла автомат с пола и встала в дверном проеме, держа оружие слева, вне поля зрения. Файрстар был в моей правой руке, тоже вне видимости. Луи и Джамиль двинулись в гостиную, к другой стороне.
– Не перекрывайте мне линию огня, – сказала я.
Они немного разошлись в стороны. Ронни сказала:
– Я не захватила свой пистолет.