Факт, что я почти лежала на нем две минуты назад, вызвал прилив краски, и я уткнулась лицом в плечо Стивена. Я не хотела смотреть в это юное, красивое лицо и понимать, как близко я была к тому, чтобы с ним переспать. То, что я все еще помнила его тело в деталях, которых никогда сама не касалась, не помогало делу. Райна умерла, но не канула в лету.
Я чувствовала движение. Вибрирующая энергия оборотней приближалась. Не понимая головы, я знала, что они собрались вокруг меня. Энергия сжималась, как сужающийся круг. Было трудно дышать.
Я ощутила чье-то осторожное прикосновение к своему лицу. Я повернула голову настолько, чтобы увидеть Кевина в дюйме от меня. Я ждала, что это будет Натаниель. Большие руки Тедди погладили мои голые плечи. Он поднес свои ладони к лицу.
– Ты пахнешь стаей.
Лоррейн лежала на спине, глядя на меня глазами, ставшими странными и волчьими.
– Она пахнет, как Райна.
Она повернула лицо так, чтобы ее губы касались моего колена, обтянутого джинсами.
Я знала, что если бы я позволила, мы могли бы уснуть одной большой общей кучей, словно выводок щенков. Знала, что касания были частью того, что объединяло стаю, как взаимный груминг (Чистка шерсти – прим. Helen) у приматов. Прикосновение, утешение. Оно не должно было иметь сексуальную окраску – в обратном была заслуга Райны. Они были волками, но они были еще и людьми, и это делало их приматами. На самом деле два зверя, а не один.
Кевин положил голову мне на колени, щекой опираясь на мою ногу. Я не могла видеть его глаза, чтобы сказать, стали ли они волчьими. Его голос был густым и низким.
– Вот теперь мне определенно надо покурить.
Это заставило меня рассмеяться. Как только я начала смеяться, я уже не могла остановиться. Я смеялась, пока по щекам не побежали слезы. Вервольфы водили по мне руками вверх и вниз, терлись лицами о мою обнаженную кожу. Они впитывали мой запах, купались в томном аромате Райны. Отмечали меня своим запахом.
Стивен поцеловал меня в щеку, как целуют сестру.
– С тобой все хорошо? – Было трудно вспомнить, но, кажется, он уже спрашивал.
Я кивнула.
– Да. – Мой голос казался тонким и отдаленным. Я поняла, что была на грани шока. Не слишком хорошо.
Стивен отогнал от меня волков. Они двигались томно, как будто энергия, которую мы вызвали, была чем-то вроде наркотика, а может, лучшей аналогией был секс. Я не знала. Я даже не была уверена, что мне хочется знать.
– Ричард сказал, что Райна не ушла, пока жива стая. Это и есть то, что он имел в виду? – спросила я.
– Да, – сказал Стивен, – хотя я никогда не слышал о том, чтобы не член стаи был способен сделать то, что ты только что сделала. Духи мертвых должны бы входить только в лукои.
– Духи мертвых, – сказала я. – Ты хочешь сказать, что у вас нет своего имени для них?
– Они – мунины, – сказал Стивен.
Это почти заставило меня снова рассмеяться.
– Мунин – Память, ворон Одина.
Он кивнул.
– Да.
– Что именно это было, или есть? Это был не призрак. Я знаю, как ощущаются призраки.
– Ты чувствовала одного из них, – сказал Стивен. – Это – лучшее объяснение, которое я могу дать.
– Это энергия, – сказал Тедди. – Энергия не создается и не уничтожается. Она существует. У нас есть энергия каждого, кто когда-либо был в стае.
– Вы не имеете в виду всех лукои, ведь нет?
– Нет, – сказал он, – но от первого члена нашей стаи до нынешних, все они с нами.
– Не все, – заметила Лоррейн.
Он кивнул.
– Иногда один из нас погибал случайно, и тело не могло быть найдено и разделено. Тогда все, чем он был, все его знания, его сила – были для нас потеряны.
Кевин вернулся на прежнее место, но остался на полу, опершись плечами на сиденье стула.
– Иногда, – сказал он, – мы решаем не питаться. Это что-то вроде отвержения, изгнания. Стая отвергает кого-то в смерти, как и в жизни.
– Почему вы не отвергли Райну? Она была извращенной сукой и садисткой.
– Это было решением Ричарда, – сказал Тэдди. – Он думал, что отвергнув ее тело в тот последний раз, он пойдет против воли некоторых из членов стаи, кто не искренне встал на его сторону. Он был прав, но... Сейчас она в нас.
– Она сильна, – сказала Лоррейн, и вздрогнула. – Достаточно сильна, чтобы завладеть более слабым волком.
– Бабушкины сказки, – отмахнулся Кевин. – Она мертва. Ее сила жива, но только когда ее вызывают.
– Я не вызывала ее, – сказала я.
– Мы могли это сделать, – тихо сказал Стивен. Он лег на спину на пол, руками прикрыв глаза, как будто смотреть было для него невыносимо.
– О чем ты?
– Я имею в виду, что мы никогда не видели, чтобы кто-то, кроме Райны, делал то, что ты делала только что. Я думал о ней, вспоминал.
– Я тоже, – сказал Кевин.
– Да, – сказал Тедди. Он отодвинулся к дальней стене, словно вблизи меня не доверял себе.
Лоррейн переместилась к нему, сев так, чтобы их тела слегка касались. Успокаивающая близость.
– Я тоже думала о ней. Радовалась, что ее здесь нет. Была счастлива, что это Анита. – Она обхватила себя руками, будто замерзла, и Тедди обнял ее мускулистой рукой, прижал еще ближе к себе, зарылся лицом в ее волосы.
– А я совсем не думал о Райне, – сказал Натаниель. Он, все еще на четвереньках, крался ко мне.
– Не прикасайся ко мне, – сказала я.
Он перекатился на спину, больше всего похожий на большого котика-мурлыку, желающего, чтобы ему почесали животик. Он потянулся всем телом, от ног до кончиков пальцев, засмеялся и перекатился на живот, опираясь на локти. Он взглянул вверх, на меня, длинные густые каштановые волосы занавесом закрыли его лицо. Взгляд сиреневых глаз остановился на мне, звериный и почти пугающий. Он лежал в облаке волос и энергии. Глаза не отрывались от моего лица, и я поняла, что он со мной заигрывал. Не совсем соблазнял, но заигрывал. Это было иное, и едва ли не более выводило из равновесия. Натаниелю удавалось одновременно походить на ребенка и домашнюю киску, и все же быть взрослым мужчиной. Вы не знали, погладить его по головке, почесать ему животик или поцеловать его. Все три варианта, казалось, были равно доступны. Мне стало мучительно неловко.