— Давайте не будем об этом, — попросила Женя. — Больше шести лет я никому не нужна. Да, Андрей Бошко грозил, что отомстит мне за унижение и позор. Это его слова, и я первое время очень боялась. Но когда родился Дениска, все страхи пропали. Я сначала жалела, что уехала от дедушки и бабушки, они поняли бы меня, но вернуться не смогла, боялась разговоров, сплетен. Хорошо, что Ирина…
— А чем ты помогла ей? — поинтересовалась Валентина Анатольевна.
— Ее маме нужна была операция, а денег у Иры не было. И я украла у Дорофеева двадцать тысяч евро. Этих денег хватило на операцию. Вот и все.
— Понятно. И все началось из-за этих денег?
— Нет, Дорофеев меня простил, потому что хотел выдать меня замуж. Зато потом я услышала, какая я сучка.
— А кто этот Дорофеев? Он твой любовник или…
— Отец. Но я не хочу о нем вспоминать. И прошу вас, давайте никогда не говорить о нем.
— Хорошо. — Валентина Анатольевна нахмурилась. — Но я все-таки вернусь к твоему отцу. Недавно я читала, что в Белоруссии было покушение на Дорофеева Эдуарда Анатольевича. Это он?
— Наверное, он. Жалею, что его не убили.
— Но в случае гибели Дорофеева твой сын и ты будете иметь миллионы.
— Мне ничего не надо. Возможно, это глупость, но мне от него ничего не надо. Ни-че-го.
— Евгения, в случае кончины твоего отца ты получишь все, хочешь ты этого или не хочешь. Я тебя понимаю, не сердись, но что ты сможешь дать сыну? Ничего. И глупо не сделать будущее мальчика безоблачным.
— Нет, мне не нужны деньги этого убийцы.
— Подожди, ты сказала, убийцы?
— Хватит! — крикнула Женя. — Я вас очень прошу! — Она выбежала из комнаты.
— Опачки! — В дверях ее поймал Виктор. — Что с тобой?
— Здравствуйте и проходите. Я вспомнила Дорофеева, и вот результат, — вздохнула Женя. — Идите в комнату, я сейчас приведу себя в порядок и вернусь.
— Я всех оповестил, — сказал Митин. — И все поняли. Только Дымов стал вопросы задавать.
— В папашу своего, — усмехнулся Пескарев. — Тот тоже честный был до невозможности. Подстрелили его, и по состоянию здоровья ушел. Пойми, эту бабенку найти надо. Она наверняка у нас.
— А почему именно у нас?
— Шесть лет назад она поселилась здесь, в Сестрорецке. И сейчас тот хахаль тоже ее ищет. Наверное, слышал об Атамане?
— Бошко? — удивился Митин.
— Он. Кажется, понял, что сможет получить все дорофеевское богатство.
— Подождите, товарищ подполковник, так эта шкура — дочь Дорофеева?
— Ну ты и индюк! А фамилию той, кого ищешь, помнишь?
— Мама моя родная, — озадаченно пробормотал майор. — То-то я все думал, что фамилия знакомая. А отец ее тоже ищет?
— Подожди, — Пескарев посмотрел ему в глаза, — а почему тоже?
— Но ведь Дорофееву ищут по крайней мере двое из Питера. Мне недавно звонил полковник Чернов и тоже про Дорофееву говорил. Мол, участковые твоя команда, пусть они найдут Дорофееву. А я к вам поехал.
— Чернов, — пробормотал Пескарев. — Вот это сюрприз. Значит, большие деньги в этом замешаны. Значит, и Атаман ее из-за бабок ищет. Мне шепнули об этом, но я не понял. Погоди, а ты откуда знаешь?
— Мне Атаман звонил. Его адвокат этим занимается, а он меня попросил.
— И за сколько он тебя попросил? — усмехнулся Пескарев.
— За десять зелени и «вольво» новый, а что, дешево? Так больше никто не предлагает! — хохотнул майор.
— Понятно. Погоди-ка, но тогда кто-то из них пытался прикончить Дорофеева. Хотя кто мог знать, где она? И заметь, все уверены, что она в Сестрорецке. И я понял почему. Помнишь, в Саратовской области мента в палате взорвали, а машину тех, кто его сделал, тоже взорвали. Проверяли, не там ли дочь Дорофеева. Только непонятно, почему ее ищут. А она что, не знает, что в батяню стреляли? Впрочем, об этом уже не нам думать. А вот поймать приличные бабки можно и нужно. Значит, тебя в это дело втянул Бошко. А он-то зачем ее ищет?
— Да я не спрашивал.
— А если он ее найдет и убьет?
— Да вы что, Валентин Сергеевич!
— А что? Если его возьмут, он тебя сдаст. И по делу пойдешь как наводчик, а возможно, и как заказчик. И мне придется позаботиться о том, чтобы ты ничего не мог обо мне сказать.
— Товарищ подполковник, — Митин отшатнулся, — да я за вас…
— Хватит, Саша. Ты такой же подонок, как и я. Мы же с тобой и Родину, и себя продали. И ты, и я, чтобы спасти свою шкуру, сдадим кого хочешь. Хотя, с другой стороны, за групповое получают больше. Вот так, Саша.
— Товарищ подполковник, я за вас…
— Хватит, майор. Мы с тобой много лет вместе, но придет время за все ответить. А наворовали мы с тобой немало. Так что хочешь не хочешь, а держаться надо вместе. Объясни-ка мне, дружок, почему это Бошко к тебе так свободно обращается? Значит, у тебя и раньше с ним дела были?
— Помните майора Свирина из службы безопасности?
— Значит, это ты его заказал?
Митин молча кивнул.
— Ну и придурок, — пробормотал Пескарев. — Значит, теперь у Бошко на тебя есть материал, и он тебя держит за горло, а ты…
— Да нет, — перебил майор, — ничего такого. Я через одного уголовника действовал… помните, может, Ушастого?
— Его ты убил?
— Я. Ушастый договаривался с Бошко. Они кентами были, и Ушастый от своего имени говорил. А потом меня познакомил, сказал — вот мент, который братве помогает. И когда Ушастый погиб, Бошко пришел ко мне. Заплатил, чтобы я нашел того, кто Ушастого завалил. И я нашел.
— А почему я ничего не знал? Можно сказать, ты убрал Свирина и Ушастого, а я об этом узнаю через четыре года. Подожди, но Бошко в это время был…