- Ничего, у меня тут есть в бардачке, вот, - Юрий Алексеевич перегнулся через нее, чтобы открыть крышку. - Только они малость барахлят, не открываются.
- Главное, чтобы закрылись, - улыбнулась она. - Холодно у вас. Печка не работает?
- Да, машинка десять лет назад свой гражданский долг выполнила, теперь сверх плана работает... А вот и мои ребята. Видите, бежевая "четверка"?
- Нам лучше вон на той площадке остановиться, - предложила Серафимова, - под деревьями.
Началось долгое, затянувшееся ожидание. Свет в окнах Овечкина не горел. Данилов принял решение прозвонить квартиру, набрал номер.
- Алло, - ответил женский голос.
Данилов отшвырнул от себя аппарат:
- Женщина.
- Что ж вы так на женщин-то реагируете? - воскликнула Серафимова испуганно. - Прямо как на тараканов. Женщину случайно не Дашенькой звали?.. У меня есть одна на учете, представляется - "из московской интеллигентной семьи", стихи пишет. Ну, насчет "интеллигентной", думаю, здесь ее кто-то обманул...
Из дома то и дело выходили крутые качки в пиджаках прямо поверх футболок. К дому подъезжали блещущие в вечернем сумраке иномарки, огромные, длинные, вызывающие уважение.
Данилов тайком изучал следователя, поглядывал то на нее, то на подъезд, который был за ее спиной. Нонна Богдановна сидела лицом к Данилову и рассказывала ему про свое расследование.
Он с интересом слушал и все больше удивлялся, как эта холеная красивая женщина может расследовать убийства, гоняться за опасными преступниками и вообще ходить по острию ножа.
- Наверное, ваши близкие очень переживают за вас, - заметил он, чтобы узнать что-нибудь о ее близких. - Я, наверное, никогда не смог бы в "мокром" отделе работать, не потому что опасно, хотя и поэтому тоже, а просто навыки уже сформировались другие - специфика.
- Я живу одна, а единственный, кто обо мне заботится и волнуется, это мой психиатр Миша Буянов. Он, кстати, предсказал мне сегодняшние события.
- Наверное, он влюблен в вас?
- Нет, что вы, у них, у психиатров, тоже специфика - в пациентов не влюбляться, все как в Америке...
- Профессиональная этика?
К дому всё подкатывали и подкатывали красивые машины: жулики и бизнесмены закончили рабочий день, их натруженные руки устало болтались веером, как батончики одесской колбасы.
- Куда же он делся? - спросил своих Данилов. - Вы же сказали - на месте?
- Был, Юрий Алексеевич, мы в квартиру с дороги звонили. Подъехали машины нет, свет не горит. Подождем, тем более в доме кто-то есть.
- Юра, посмотрите, - взглядом показала Серафимова.
Данилов оглянулся. Со стороны Спартаковской улицы спустилась красная спортивная машина, въехала во двор и остановилась у подъезда.
- Наша? - запросил Данилов оперативников, дежуривших в своей машине за детской площадкой, с другой стороны подъезда. Дом был высокий, белый, постройки семидесятых годов. В окнах его уже горели люстры и лампы, и Серафимова иногда бросала взгляд на эти люстры, ей нравилось рассматривать, у кого какие люстры и какая мебель, какие занавеси и какие цветы на окнах. Но теперь она уставилась на двоих "лбов", вывалившихся из машины.
- Я их не знаю, - произнесла она.
- Я тоже, но машина Овечкина, номера те же.
- Они вошли в подъезд, - сообщил один из сотрудников Данилова, - идти следом?
- Терпение! Они похожи на телохранителей.
- А если они нам от Овечкина мокрое место оставят? - спросила Серафимова.
У Данилова тоже екнуло сердце. Он подумал и придумал:
- Ребята, перекрываем выход этой "Ауди", подъезжаем все к дому.
ПОРОСЕНОК БОРЯ
В тот момент, когда Данилов повернул свою машину на дорожку, ведущую к подъезду, оттуда вышел Овечкин. Он был в красном спортивном костюме, кроссовках и нес на руках... небольшого розового поросенка.
- Ой, какой хорошенький! - воскликнула Серафимова и поняла, что Данилов не обращает на Овечкина никакого внимания. Догадалась: он не знает Овечкина в лицо. - Юрочка, догоняйте этого товарища.
- Некогда.
- Нет, вы не поняли, это и есть Валерий Васильевич Овечкин, дирек...
Данилов дернул руль, обогнул красный автомобиль, каким-то чудом избежал столкновения со своими, и уткнулся бампером прямо под коленки Овечкина.
- Ты что, мудак, ослеп? - заорал на него Овечкин. - Я же тебя сейчас урою!
Он спустил на землю поросенка, которого вышел выгуливать, затряс своим жидким толстым подбородком и большими пухлыми кулаками.
- У, брат, тебе и боксерские перчатки не нужны. Нонна Богдановна, поглядите, ему и наручники, наверное, будут маловаты, не желаете примерить?
Овечкин поднял брови, и щеки его обвисли в одно мгновение, на глазах Серафимовой человек постарел сразу на двадцать лет. Тут к ним сзади подскочили два мордоворота, которые оказались новыми телохранителями Овечкина, занесли свои секиры над головами Серафимовой и Данилова.
Юрий Алексеевич понял, что ему дается шанс.
Он прыгнул на того, кто подбегал к Серафимовой, и повалил его на землю, в ту же секунду к ним подбежали оперативники Данилова.
Овечкин так и стоял над всей этой возней, смотрел, как Данилов спас следовательницу, как повалился вместе с телохранителем на асфальт, как ударился головой о бордюр и на минуту потерял сознание, как оперативники скрутили телохранителей и повели их в машину, как Серафимова села на корточки возле Данилова и подняла его голову, взяла в свои руки и помогла Данилову привстать.
Овечкин стоял и ждал, когда же дойдет очередь до него, а поросенок по имени Боря бегал вокруг него и заматывал ноги хозяина своим поводком.
Передав Данилова в руки оперативников, которые перенесли Юрия Алексеевича в его машину и положили на заднее сиденье, Серафимова разогнулась и направила ствол на Овечкина.
- На асфальт, - приказала она, - пузом на асфальт.
Овечкин лег в лужу, которую сделал поросенок Боря, похоже, специально для него. Серафимова нагнулась и сунула ему под нос постановление об аресте.
- У этих жлобов нунчаки, - сказал подлетевший к ней оперативник, застегивая за спиной Овечкина наручники, плотно врезавшиеся в его нежные пухлые запястья, - холодное оружие.
- Основание для задержания есть, - резюмировала следователь, - ну, поднимайтесь, Валерий Васильевич.