160281.fb2
КАССАНДРА: Значит, ты видел, а мне - "не смей!" А вот пойду и посмотрю!
Мавр клацнул зубами и зарычал. В ответ Кассандра зашипела, выгнув спину, и отступила в направлении распахнутого окна спальни.
Аглая, счастливая и возбужденная от неистовых, нежных ласк, лежала, прижавшись к разгоряченному телу мужа. То, что она пережила в эти мгновения, не укладывалось в рамки самой безудержной фантазии. Она не представляла, что можно так любить друг друга.
- Осенев, - она нежно коснулась губами его подбородка, - откуда в тебе эти волшебные фантазии, эти слова и образы?
- Из Азии, - он подложил ей под голову руку и крепче прижал к себе. Из Афганистана, Огонек. Это очень личное, я никому и никогда не рассказывал. Знаешь, лес, поле, речка, - это здорово. Это наше, русское. Но в мире нет ничего прекраснее гор. А мы лезли на них, обдираясь в кровь, срываясь, чтобы на вершинах преодоления убивать друг друга. Убивать в горах - все равно, что вырыть в Эрмитаже противотанковый ров и устроить массовые казни. Горы - неоцененное, непостигнутое человеком зодчество планеты. Цивилизованный человек может позволить себе стрелять из гранотомета или автомата в зале, где висят полотна Рафаэля или стоят пережившие века скульптуры греческих богинь? В страну, где пашут деревянной сохой, мы пришли дикими варварами. Им не нужна была наша цивилизация. У них было все, что им нужно, понятно и любимо - Аллах и горы.
Знаешь, почему мы, русские, так несчастливы? Наше предназначение на Земле - любовь. А нас все время заставляют воевать и ненавидеть. Мы нация, смертельно уставшая от ненависти и потерявшая надежду когда-нибудь явить миру свое истинное предназначение. Любовь в нас настолько велика, органична, самобытна и неповторима, что мы страшимся ее проявления. Аглая, - голос Димки дрогнул, - ты не представляешь, как я боялся умереть в горах Афганистана! Хотелось не торжества революции. Хотелось дома, сада, леса хотелось, речки и поля и еще очень хотелось любви женщины. Чтобы вот, как сейчас, лежала на руке и любила, любила, любила... до бесконечности. Аглая притронулась рукой к его щеке. Она была мокрой от слез, но он, казалось, этого не заметил. - Там, в горах, я поклялся : если выживу, у меня обязательно когда-нибудь будет волшебная ночь с домом, садом и фантастически красивой женщиной. И я буду любить ее, переполненный любовью тех пацанов, которые с гор не вернулись. Я перекормлен ненавистью и до сих пор не могу избавиться от ее трупного привкуса. Я хочу, чтобы меня любили и любить сам так, как это возможно только в сказках Азии - изощренно, утонченно, прекрасно и... дико.
- Осенев, - прошептала Аглая ошеломленно, - я думала, что знаю о тебе все или почти все. Но сейчас поняла: я тебя совсем не знаю. - Она обвила руками его за шею и потянулась к губам: - Осенька... моя золотая...
Он привлек ее, страстно целуя. В это время у него за спиной раздался непонятный хрип, отчетливый шорох листьев и на голову Осенева шлепнулось что-то мягкое, пушистое, тотчас ощетинившись острыми колючками. Он испуганно выпрямился. Что-то попыталось судорожно вцепиться когтями ему в голову, но не удержавшись, свалилось между ним и Аглаей. Кто-то еще, невидимый, с разбега молча и мощно толкнул его в спину. Димка потерял равновесие и рухнул на жену, придавив копошащееся и шипящее существо. В ту же секунду раздался испуганный, нервный крик Аглаи, дикий кошачий вопль, густой собачий лай и безудержный хохот Дмитрия.
Кривцов подъехал к дому, где, как ему объяснили, жил Осенев с женой. Время для визита, конечно, позднее, но необходимо было забрать фотографии и к тому же Александр Иванович надеялся еще раз подробнее поговорить с журналистом, заодно познакомиться с его женой. Он знал, что у Аглаи Ланг жила огромная псина-поводырь, ростом со здорового волка и необычайно умная. Открыв калитку, он громко позвал хозяев. Тишина. И тут до его слуха донеслись странные крики и стоны, нечленораздельные хрипы, вопли и истерический смех. Кривцов решительно направился к погруженному во мрак дому. Позвонив и не услышав шагов, помня о собаке, осторожно приоткрыл входную дверь.
- Дмитрий?..
В ответ не раздалось ни звука. Лишь почудилось, что где-то в пределах дома идет молчаливая и упорная борьба, сопровождаемая все теми же странными восклицаниями. Кривцов медленно двинулся вперед. Глаза помалу привыкли к темноте и в лунном свете он мог достаточно хорошо ориентироваться. Неожиданно справа послышалось угрожающее рычание, без сомнения, крупного зверя. Звон бьющейся посуды был подобен взрыву авиабомбы. Кривцов сделал шаг, чтобы заглянуть в расположенную справа комнату, рискуя навлечь ярость хозяйской собаки. Но то, что он увидел, было похлеще иного фильма ужасов. Ему не один раз приходилось брать накаченных дурью отморозков и вооруженных современным стрелковым оружием бандитов, но впервые он воочию оценил состояние, при котором волосы действительно встают дыбом.
Из распахнутого окна в комнату, залитую мертвенно-бледным светом луны, сначала вкатился черный, воющий и шипящий шар, блеснув двумя ослепительными, желто-зелеными искрами. Следом за ним на подоконник, похожая на исчадие ада, вскочила огромная собака, издавая хриплое, клокочущее рычание и скаля жуткую пасть, зубы в которой, казалось, способны шутя откусить ствол у танка. Собака на мгновение застыла, потом спрыгнула в комнату, принюхалась и присела за широкой спинкой кровати. Кривцов понял, что она готовится к броску, что бросок будет молниеносным и страшным, что... Но тут появилось новое действующее лицо. На подоконник взобрался человек. Он был обнажен до пояса, вокруг бедер болталось немыслимое одеяние. Человек легко спрыгнул на пол и в то же мгновение, сатанея, заорал истошным голосом, согнувшись от боли:
- Убью, паразиты! Месяц на перловке сидеть будете! И еще месяц - на "спецпоселение", на помойку! А за вазу вообще конкретно ответите! О, ноги!!!
За окном кто-то продолжал биться в истерике - или плакал навзрыд, или хохотал на последнем издыхании. Человек проковылял, прихрамывая, к тумбочке и включил свет. Все происшедшее заняло минимум пять-десять секунд. Четверо в комнате ошалело переводили взгляды друг на друга. Первой пришла в себя Кассандра. Устало развалившись на кровати, всем своим видом демонстрируя безразличие к присутствующим, она слегка пригладила языком шерстку, а затем и вовсе обмякла, закрыла глаза и, блаженно замурлыкав, впала а в полную отключку. Мавр же, напротив, решил доказать, что его боевой запал только-только достиг критической массы. Потому, вздыбив шерсть на загривке и оскалившись, двинулся к Кривцову с твердым намерением все-таки устроить кровавую разборку, вероятно, догадавшись, что тому не столь легко, как Кассандре, будет проигнорировать вызов. Но его ждало разочарование.
- Мавр! - пришел в себя Дмитрий, когда собака уже готова была послать мощное тело в прыжок. - Не сметь! Шпионское отродье... Это - гость, - и Осенев обессиленно присел на кровать.
Мавр, глухо ворча, продефилировал мимо Кривцова, всем своим видом выражая крайнюю обиду и озабоченность по поводу низкого уровня дисциплины в этом доме. Дмитрий не выдержал и захохотал.
- Добрый вечер, Александр Иванович! - выдавил он сквозь смех. Извините, что...
- Вы в порядке, Дмитрий? - наконец-то, пришел в себя и Кривцов.
- Вполне, - бодро ответил тот. - Вот только ноги поранил.
- А почему у вас еще и руки в крови?
Димка недоуменно уставился на свои руки.
- Действительно. Наверное, когда перелазал через окно, задел за осколки вазы.
- Вы всегда таким образом заходите в дом?
- Случается, - Дмитрий неопределенно хмыкнул. - А что вас, собственно, смущает, Александр Иванович?
- Дмитрий, где ваша жена?
- Какая? - брякнул, не подумав, Осенев.
- У вас их... несколько?
- Александр Иванович, вы извините, тут такое получилось... - Димка чувствовал себя смущенным. - Вы за фотографиями? Я сейчас верну. К сожалению, Аглая не согласилась. Мне очень жаль, - не моргнув глазом, соврал Осенев.
Он поднялся, намереваясь пройти в прихожую. Кривцов двинулся следом, почти наступая ему на пятки. Димка повернулся и остановился. Так как с Кривцовым они были одного возраста и во внеслужебной обстановке, Димка, набравшись наглости, проговорил:
- Саша, мне руки свободно держать или за спиной?
- Дима, я спросил тебя о жене, - спокойно отреагировал Кривцов.
Едва сдерживаясь от смеха, глядя прямо в глаза, Дмитрий произнес:
- Моя жена лежит под деревом в саду. Живая. Мы с ней занимались любовью, а наши домочадцы за нами решили пошпионить. Ты успел к концу разборки.
На лице Кривцова промелькнула целая гамма чувств: от сомнения до сочувствия.
- Я могу на нее взглянуть?
- Опер, ты случайно головой об сейф не ударился? Я, конечно, знаю, что врачу и следователю надо все рассказывать. Но не показывать же?!
Осенев прошел в прихожую, открыл кейс и, достав конверт с фотографиями, протянул его Кривцову. За спиной скрипнула дверь. Димка понял, что это вошла Аглая. Он резко оглянулся, бросив снимки обратно в кейс. Жена стояла на пороге, набросив на плечи овчинный тулуп, из-под которого живописно, по-цыгански, нисподала складками голубая атласная материя покрывала.
- У нас гости, - радостно объявил Дмитрий.
Аглая проскользнула между мужчинами и, пробормотав извинения, поспешно скрылась в ванной комнате.
- Убедился? - Осенев иронично взглянул на Кривцова. - Жива-здорова, как видишь.
- Да, - согласился тот, пристально глядя на Димку. - Какого черта ты, Осенев, суетишься с фотографиями? Что-то не пойму я тебя. Ты ведь и не собирался их показывать жене. Да и что она могла бы по ним распознать? По фотографиям жертв? О них все давно и всем известно.
- Какого черта? - повторил за ним Димыч. - Если ты такой умный, то сам должен догадаться, подсказывать тебе я не собираюсь.
- Стыдно признаться, что слава крутого журналюги тебя уделала?
Димка вспыхнул, но сдержался.
- Ничего, - бросил небрежно, - от этого можно вылечиться. - И искренне улыбнувшись, предложил: - Ужинать будешь, гражданин начальник?
- Спасибо, поздно уже. В другой раз.
- Ну хоть кофе выпей, стресс сними.
- Проходите в кухню, я кофе заварила, - послышался голос Аглаи.
- Когда Аглая Сергеевна приглашает, - назидательным тоном проинформировал его Дмитрий, - отказываться считается неприличным.