Звонарев кивнул и тоже хлопнул его по плечу:
- Да и я... погорячился... Неловко как-то с Аглаей получилось.
- Ой, чайник кипит! - пытаясь скрыть неловкость, засуетился Жарков. Идите чай пить, горячие приморские парни.
- Я сейчас, - Димка быстро вышел из кабинета.
Звонарев сел за свой стол и уткнулся в бумаги, но сосредоточиться не получалось. "Зажрался, сукин сын! - зло подумал он. - Ни дня без своих вонючих приколов прожить не может. Или контуженные все такие? Время от времени с тормозов соскакивают. Нормальный, вроде, мужик, но нет-нет и начинает из него дерьмецо, как из канализации переть: все кругом сволочи и все ему должны за его гребанные фронтовые годы. А, может, не ненависть это, а боль? И не на голову он контуженный, а на то, что глубоко внутри, чему и названия-то нет. Душа? Нутро?
Он все пытается выпендриться, на виду и на слуху быть. Не оттого ли, что в Афгане полтора года, как стиснутая до упора пружина, существовал? Укрыться, спрятаться, стать невидимым - значило остаться в живых, перехитрить смерть, отгородиться от страха. Полтора года - ползком, перебежками, на брюхе, распластавшись по земле, вжимаясь в траву, песок, в камни и даже в воздух. А теперь ограничитель сняли и его прорвало. Теперь он жмет до упора других, порой, самых близких и дорогих, часто неосознанно.
Война гипертрофировала в нем инстинкт самосохранения, превратив в упреждающе-ударную дубину. Вообще-то зря я на него наехал, еще и при Михаиле. Интересно, куда это он рванул и вернется ли?"
Осенев вернулся. В руках у него был пакет, от которого по кабинету поплыл знакомый операм запах сдобы и горячих пирожков. Жарков шумно втянул в себя воздух:
- Димыч, неужели? Мои любимые... с калюнчиком цианистым.
- Пока гражданин начальник с моей супругой беседовать изволят, давайте поедим.
- Я - за! - Миша с готовностью подскочил из-за стола.
- Юра, а ты? - осторожно спросил Осенев.
- И ты еще, мальчик, спрашиваешь? Когда это менты от халявы отказывались? Все, заканчиваю.
Спустя несколько минут, они с аппетитом принялись за еду.
- Кстати, Дима, - нарушил молчание Жарков, - прости за нескромный вопрос. Сколько тебе платят? - Он кивнул на стол: - Широко живешь. Или коммерческая тайна?
- Угу, тайна, - промычал Дмитрий с набитым ртом. - Ты в налоговую звякнешь, а мне Альбина потом вырванные годы сделает.
- У вас вакансий нет случайно?
- Опоздал, сатрапик. Была, но уже мужичка взяли. Без образования, правда, но талант от Бога.
- Не боишься конкуренции? - спросил Юра.
- Мы с ним параллельными курсами идем. Он по "социалке" работает.
- Павлов? - Юрий перестал жевать. - Это его статья "Затеряный мир", о бомжах на свалке? Сильно написано. Видно, талант у мужика. Павлов псевдоним или настоящая фамилия?
Дмитрий кивнул:
- Настоящая. Он еще и тезка твой, тоже Юра.
- Кем он раньше работал? - поинтересовался Миша.
- По-моему, связистом. Потом его, вроде, сократили. Точно не знаю. Я с ним толком и не общался: "Здрасьте - до свиданья" - и все дела. Если честно, просто некогда. Но Машуня наша ему прозвище интересное дала - Наг.
- Это из "Маугли"? - решил блеснуть эрудицией Жарков.
- Миша, - снисходительно заметил Юра, - ты когда последний раз сыну книжки читал?
- А! Вспомнил! Киплинг, про мангусту - змеи Наг и Нагайна. За что это она его так уделала?
Димка пожал плечами:
- Говорит, взгляд у него временами, как у кобры - жуткий и немигающий.
- Честно говоря, неплохой зверинец у Альбины подобрался, - засмеялся Жарков. - У тебя тоже прозвище есть?
- Вепрь, - усмехнулся Димыч. - Но это облагороженное. Свиньей меня назвать Машуне воспитание не позволяет, я ведь в "отбросах" роюсь, пояснил он.
- А кто мы по ее классификации?
- Да что-то французское, - смутился Димыч и неопределенно помахал в воздухе рукой. - Ну-у, типа там, Жерминаль, Жизель, Жорж Санд, с примесью египтологии.
- Иди ты! - изумился Михаил. - И как это звучит?
- Жкнвз, - скороговоркой пробурчал Осенев, не уточняя вслух, что именно это означает.
- Как-как? - не понял Михаил.
- Вот пристал... Скарабеи! В Древнем Египте - священные насекомые, между прочим.
В кабинете повисло неловкое молчание.
- Между прочим, говоришь? - ласково переспросил Жарков. - Насколько мне известно, скарабеи - это навозные жуки.
- Миша, съешь плюшечку, смотри, какая румяненькая, - заискивающе произнес Осенев.
- Какой у нас разговор пошел содержательный, - заметил ехидно Звонарев.
Осенев непроизвольно глянул на часы:
- Благоверная-то моя задерживается. С самого утра предчувствие гадкое и на душе тошно.
- Не дергайся, - осадил его Юра. - Ничего с твоей Аглаей не случится.
- Зря ее втянул в это дело. Но все так спонтанно получилось. Я было передумал, а тут вчера ваш Кривцов, нарисовался - не сотрешь. Приехал за снимками, ну и... закрутилось.
- Все нормально будет, - успокоил его Миша. - Мы сейчас несколько этапов перспективных отрабатываем.
- Каких? - безразлично спросил он.
Но оперов его тон не обманул.