Уже потом, когда я год или полтора общалась с Димой и у нас начали возникать близкие отношения, я спросила у этой женщины, стоит ли мне связывать свою жизнь с ним.
- Выбирай, - сказала она. - Или ты влюбляешься и тогда ставишь крест на своей профессиональной карьере, или ты отказываешься от него и добиваешься всего, чего ты хочешь: известности, славы. Я бы тебе не советовала связывать свою судьбу с Якубовским, потому что он тебя погубит.
Но я не могу сказать, что выкинула все эти предостережения из головы и забыла о них раз и навсегда. Слова засели не только в голове, но и в сердце. Я словно перегородку в себе поставила и не пускала в эту "запретную зону" любовь.
Я никогда не говорила об этом Диме. И потому, что он слишком трепетно ко всему относится, и ещё по каким-то неясным мне самой мотивам. Услышать такие слова от человека, с которым постоянно советуешься, которому доверяешь безоговорочно, как никому больше, очень тяжело. В общем, это был единственный случай, когда я не послушалась, а сделала по-своему. Что из этого получится, я не знаю...
Свидание в зоне
...Через неделю я была в Нижнем Тагиле. Дорога оказалась долгой. Три часа самолетом до Екатеринбурга и примерно столько же на машине до Нижнего Тагила. Самолеты туда не летают. При подъезде к городу меня поразил вид ярко расцвеченного неба. Я никогда ничего подобного не видела. Казалось, будто гигантская радуга расплылась по всему небосводу. Но все оказалось куда прозаичнее. Это дымили заводские трубы. Яркий, кислотных цветов дым, в котором причудливым образом соединялись кирпичный, зеленый, синий, заволакивал небо - такого я никогда раньше не видела. Потом эта "радуга" выпадала на снег. Белый снег можно было найти только за городом, а в Нижнем Тагиле дети лепили разноцветных снеговиков. Можно себе представить, с каким букетом заболеваний появляются на свет эти дети... Местный воздух я почувствовала в полной мере, примерно месяц у меня во рту был неприятный металлический привкус. А потом я привыкла.
На календаре было 23 февраля, воскресенье. Дима в это время находился в карантине, но меня пустили. В колонии каждого вновь прибывшего 2 недели выдерживают в карантине, чтобы не допустить эпидемию в случае инфекционного заболевания.
Швы у меня были не сняты, я ещё носила специальный лифчик и вот в таком виде пришла на свидание с Димой. Он был так рад. Его одежда сильно отличалась от той, в которой он уезжал из "Крестов". На зоне все одеты в черную форму, но Диминого размера не нашлось. Он был в каких-то коротких брюках, которые заправлял в сапоги. Потом ему пошили в зоне робу по размеру. Правда, насчет головного убора мне пришлось специально звонить папе. Он купил две черные, с кожаным верхом, шапки. Из них скроили одну.
"Люблю, жду, целую"
Мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Весь отряд, а там было около 50 человек, вывели на улицу, чтобы дать нам возможность немного побыть наедине. Дима обо всем меня расспросил, а потом отдал мне дневник, который вел весь этап от Петербурга до Нижнего Тагила. Это были письма ко мне. Первое свидание продолжалось всего полчаса. Я вернулась "домой", то есть на снятую квартиру, и начала читать Димин дневник.
...Эти листочки из ежедневника, исписанные с двух сторон, без полей, для меня очень дороги. Письма прекрасные и печальные одновременно. Прекрасные потому, что они пронизаны любовью, а печальные - потому что писались в один из самых тяжелых отрезков жизни. Этот Димин дневник, его разговор с самим собой, предназначался только для меня. И все-таки я решилась опубликовать выдержки из этих откровенных страниц. Иначе мой рассказ о Дмитрии Якубовском будет неполным.
6 февраля 98 года 1-й день этапа. Выдернули предательски неожиданно. Даже не сказали, что на этап. Сказали, что в другую камеру. Сволочи, конечно. В 22. 00 выехали из "Крестов". Я смотрел на Питер и был благодарен этому городу, что он, при всех проблемах, подарил мне любимую Ирку. Мою жену, мое солнышко. К 23. 00 приехали на вокзал. Уже в автомобиле я понял, что-то не так, а когда в 24. 00 погрузили в "столыпин", убедился в этом. Этап не в Москву, а в Екатеринбург, для нас - в Нижний Тагил. Часов 6-7 переживал очень. Главным образом, за то, что тебе будет сложно. Да плюс все родственники, особенно мама, будут переживать. Хотя ничего страшного нет везде люди живут, тем более осталось 10 месяцев и 12 дней. Не так уж и много. Выдержим, правда? "Столыпин" чистый, покрашен свеже. Ко мне отношение как всегда настороженно-лояльное... Люблю, жду.
9 февраля. 21. 35
Доехали. Все более-менее. Начальник конвоя попался нормальный человек. В районе Вологды минус 30 градусов, промерзли. Потом оттаяли. В тройнике нас было двое, так что не тесно, по зековским меркам, конечно. Может быть, на этапе и в пересылке похудею - тебе понравится. Стоим в Екатеринбурге уже 4 часа, ждем конвой на тюрьму. Я скучаю очень. Очень переживаю, когда вы с Серегой (адвокат. - И. Я.) меня найдете. Ну, правда ведь, найдете? И мне все время кажется, что папа тебя насовсем в Нижний Тагил не отпустит... Почерк получился, наверное, корявый - пишу на коленях, в темноте, в "столыпине". Прости за плохое настроение - просто давно тебя не видел, сегодня 2 недели. Твой Дима.
10 февраля Поздно ночью приехали на Екатеринбургский централ. Все более-менее. Ну, скажи, кто, кроме твоего мужа, сразу по прибытии мог оказаться в карцере? Ну, ясно - никто, ха! А я оказался, так как "других условий содержания меня нет". Здесь сидят ещё 2 человека в других камерах. И все. Остальные - свободны. Правда, говорят, что это не карцер, а одиночка. Это карцер. Правда, чуть лучше, чем в "Крестах". Жду этапа на Н. Тагил. Говорят, два раза в неделю. Интересно, мне опять "повезет"? Но это не главное. Главное - это то, что я тебя безумно люблю, безумно, ты слышишь? Очень боюсь тебя потерять. Люблю, как никого и никогда. Приезжай скорее, ладно? А то я совсем один. Твой Димка.
11 февраля. 23. 56
Скоро будет завтра. Главных три проблемы: чтобы вы меня скорее нашли, а две остальных - неизвестность и очень хочется кушать, а есть-то нечего. Смешно. Вот уж не думал, что буду так голодать. Сижу по-прежнему в одиночке, как главный злодей. Таких, как я, во всей тюрьме ещё двое: соседи слева и справа (помнишь, как у Высоцкого? "Помер тот сосед, что справа, а что слева - ещё нет"). Тот сосед, "что слева", - у него 15 лет срока и два побега, в том числе один вооруженный из этой именно тюрьмы. На суд его возили в сопровождении БТР. Щелкнули часы - уже завтра. Вчера, когда ты должна была приехать (00. 30), я тебя встречал - все время смотрел на часы и как бы с тобою разговаривал (схожу с ума? Ха-ха!). Я очень тебя люблю. Очень. Твой Дима.
13 февраля Завтра день Святого Валентина. Солнце мое! Я так тебя люблю и скучаю. Мне нужна ты! Только ты! Ты и Алешка (мой сын. - И. Я. ). Я жутко по нему скучаю. Твой Дима.
15 февраля С этапом, как это стало уже традицией, на..... . Этап, скорее всего, был (в соседнюю хату заехал человек из Н. Тагила), но меня не отправили. Опять что-то мудрят... Я же, как всегда, занят только одним мыслями о тебе. Скучаю, люблю, жду. Твой Дима.
16 февраля Завтра ты должна выехать ко мне, и мы опять будем вместе! Ты ведь тоже с трудом дождалась этого дня. Да я уверен, если бы я тебя не тормозил, ты давно была бы здесь. Я так этим горжусь. Твой муж. Твой Дима.
17 февраля Сегодня ты меня предала. Последний год я жил для тебя, для чего мне жить теперь? Все повторяется - так было со Светой и с Мариной. Нет, так не было, тогда я не был в тюрьме и не оставался один. Мне очень тяжело. Внутри все горит. День-два - и сгорит, будут угли. Д.
18 февраля Что, размечтался о кренделях небесных? Х. . тебе! Осталось 10 месяцев. Самая страшная ночь. По крайней мере, так кажется. Все как в стихах Маяковского на смерть Ленина: "...День векам пойдет в тоскливое преданье". М. б., у тебя есть оправданье? М. б., я бы смог тебя простить? А надо ли это: надлом души есть, и он болит. Блок писал:
Не подходите к ней с расспросами,
Вам все равно, а ей - довольно.
Любовью, грязью или колесами Она раздавлена - все больно.
У меня тоже - все больно. И что будет - не известно. М. б., не надо тебя держать? Со мной тебе будет хуже, чем без меня. Я - смертник. Перефразируя Есенина, можно сказать:
Живите так, как вас ведет звезда В земле обетованной или московской.
С приветствием вас помнящий всегда Знакомый Ваш - Д. Якубовский.
19 февраля Этап??? Да. Я должен быть честным перед самим собой. Да, мне жаль тебя терять. Да, я допускаю возможность, что ты не ведаешь, что творишь. Но дальнейшая жизнь вместе возможна лишь при условии, что ты изменишь свое отношение ко мне. Если мне надо в чем-то измениться - я готов. Давай ещё раз попробуем. Но компромисса не будет. Я все для тебя, ты все для меня. Или останемся лишь друзьями. Д.
Нет, все-таки расстаться с тобой по любой причине не в моих силах. Я люблю тебя! Не предавай меня больше! Ухожу на этап! Твой Дима.
19 февраля 2 месяца и 3 года! У нас ещё 19. 02. , а я уже вылез на 20. 02. Хочется с тобой поговорить. Рядом в тройнике едут женщины из больницы. Тема "Женщина и тюрьма" сильнее, чем "Женщина и война". Я половину еды и одежды отогнал им, так что еду теперь налегке. Думаю, что тебе за меня, если бы ты была рядом, не было бы стыдно. Я хочу, чтобы ты мною гордилась. Через несколько часов буду в зоне. Что день грядущий мне готовит? Еду, как всегда, один. Оно на коротком этапе (4-5 часов) и лучше. Очень скучаю. Когда ты приедешь, залижи мои раны, ладно? Жду. Твой Дима.
19 февраля Толстый - это я. Сейчас в Зауралье 23. 15. Я уже в зоне, сижу в транзитной камере в ПКТ (помещение камерного типа), что, конечно, незаконно, но Бог с ними. Со мной ещё 3 человека. Поели, легли спать. А я хочу говорить с тобой. Завтра переведут в казарму, так что буду дышать свежим воздухом. Да, я в знак протеста стал носить волосы набок. От обиды. И подумал, буду зачесывать назад, когда прощу тебя. Но завтра собираюсь их опять сделать назад. Авансом. Ир, если ты приедешь в понедельник и скажешь, что ненадолго и надо будет ездить в СПб (квартира, ребенок и т. д. поводов может быть много), мы опять поссоримся. И я боюсь, что серьезно. До тех пор, пока я здесь, ты должна быть рядом. Всегда. Вернее, моя жена должна быть рядом. Если ты, то ты. Если ты мой друг, мой защитник, моя любовница, то, конечно, ты не должна. Какой будет твой выбор - посмотрим. Каким бы я его хотел видеть, ты знаешь. Мне сейчас очень тяжело, не столько физически, сколько морально. Ну, не предай меня. Пойми, я не жду от тебя ничего необычного. Я жду от тебя только того, что ты можешь - быть всегда со мной. И не только в радости, но и в грусти. Я очень тобой горжусь, всем о тебе рассказываю, говорю: "Моя жена". Жду. Люблю. Твой Дима.
23 февраля Когда приехали на зону, менты хотели меня (как у них принято) поставить вместе со всем этапом (20 человек) на колени в снег. Народ сел. Я - нет. Пытались до... ться - ну, уж х. . им. При выгрузке из вагона скандалить не хотелось - было много народу + телекамеры. А в зоне х. . им. Так что на колени в снег я не встал, и им не удалось меня поставить - можешь гордиться. Жду. Люблю. Не предавай меня, please!
Этап. Как это было
Потом уже Дима рассказал мне все подробно. Вот как это было.
Представьте себе: пятница. Конец дня. Конец недели.
Якубовский уже знает, что вот-вот его двинут на этап. Только не знает куда. Дима посылает своего адвоката Серегу Мазанова выяснить, куда направят отбывать срок. По закону, администрация тюрьмы обязана уведомить родственников осужденного либо других лиц по его указанию в том, где этот человек будет отбывать наказание. Это черным по белому написано в Уголовно-исполнительном кодексе.
Сначала Сереге сказали, что он не Димин родственник, поэтому никакой информации не получит. Пришлось брать доверенность от родственников. Когда Мазанов наконец приехал в "Кресты", было уже около шести часов вечера, то есть почти перед закрытием следственных кабинетов. Серега пошел к заместителю начальника СИЗО, который на тот момент исполнял обязанности начальника, и спросил, куда направляют Якубовского. Тот ответил: "В Москву". - "Когда?" - "Этап ожидается с пятницы до воскресенья". Почему-то Дима решил, что раньше чем в воскресенье вечером этапа не будет.
Узнав все это, Дима радостный, в хорошем расположении духа, насколько это вообще возможно в тюрьме, пришел в камеру. Я была в Израиле, в выходные все равно в тюрьму адвокатов не пускают, так что Якубовский был запрограммирован на отдых. Думал, что отоспится.
Когда возвращаешься от адвоката, в камеру запускают не сразу. Оставляют на галерее - в длинном коридоре. Там ждут, пока разведут по камерам. В общем, в своей камере Якубовский появился около восьми часов вечера. Уже заступила новая смена, все было тихо.
Ребята ждали Диму к ужину, чтобы вместе поесть. Не знаю, может быть, ему так просто казалось, потому что все время хотелось нормальной еды, но, по рассказам Димы, ребята готовили в камере вкусно.
Кстати, готовка была непростым делом. Для этой цели в полу камеры выдалбливалась ложбинка в форме змейки, в это углубление вставлялась спираль, а проводки протягивались к розетке. Получался аналог плитки. Конечно, все это тщательно маскировалось.
Когда приближался шмон, ложбинку засыпали песком, а спираль прятали. И готовили настоящую еду. Особенно "пировали" в выходные, потому что Якубовский был на месте. А он кормил хату.
Ребята только собрались поужинать, включили телевизор. Шла программа "Время", там было что-то интересное. И вдруг открывают камеру. Грохот, лязг, шум. Замки старые. Чтобы открыть, полчаса стучат сапогами. Вбегают маски - тюремный спецназ. "Ну что им надо, - думает Дима. - Главное, только что ужин приготовили"...
"Маски" всех вывели, кроме него. Всю хату перевернули вверх дном. Делали вид, будто что-то ищут. "Ребята! Что вы ищете? - спросил Якубовский. - Вы скажите. Может быть, я сам вам это отдам". Ничего не отвечают, продолжают шмон с сосредоточенным видом. Потом говорят: "Все, собирайся!"
А там один кагэбэшник сидел, хороший парень, потом на хозобслуживание вышел. Дима попросил его: "Олег, узнай, есть ли сегодня этап на Москву?" Тот пошел узнавать и выяснил, что сегодня будет этап только на Нижний Тагил, а на Москву, как и предполагалось, в воскресенье. Дима ещё пару ребят из хозобслуги послал уточнить, что и как. Информация та же. Спрашивает спецназовцев: "Ребята, этап?" - "Нет, - говорят, - в соседнюю камеру тебя переводят".
"Хотят меня перед этапом изолировать", - подумал он и даже не стал брать с собой никаких вещей. Налегке вышел. Но повели его не в соседнюю камеру, а на первый этаж. "Может быть, на другой "Крест" решили перевести, чтобы "заморозить" в части общения", - решил Дима. Но нет, повели в комендатуру. Значит, все-таки этап?
Якубовский был не одет, на улице холодно, но ничего, до Москвы ведь недалеко.
Сажают в автозак, а там народу - человек шестьдесят впритык стоят. Но у Димы все равно настроение приподнятое. В Москву! Как три сестры чеховские мечтали.