– Ну, как дела? – спросил Джус, позвонив около шести в магазин.
– А у вас? – отозвалась Настя.
– Деньги собрала?
– Нет. Для этого время нужно. У меня нет такой наличности.
Настя уже знала, что «звонари», что называется, «левые» люди, – неизвестный просил двести тысяч долларов. Сумма большая, но именно эта цифра говорит о том, что вымогатели не знают реального положения Настиных дел. То есть о миллионе они и не слышали.
С другой стороны – кто же украл деньги? В такое совпадение трудно поверить – чтобы в один и тот же день и звонок и кража… А если украли они, эти люди, зачем им тогда Димка? Неужели им лимона мало, а нужно именно лимон двести?
Настя решила не путать себя ложными версиями, все равно – прикидывай, не прикидывай – ничего не изменится…
– Так когда будут бабки? – спросил Джус.
– Я хочу поговорить с Димой.
– Это никак невозможно. Там телефона нет.
– Пока я не буду знать, что с ним, я ничего не предприму. И вообще, я не советую вам со мной связываться… Давайте, ребята, добром решим все это.
– Ты мне голову не морочь. Пугаешь, что ли? Ладно. Будет тебе привет от твоего ебаря. – Настя вздрогнула от изменившегося тона вымогателя. – Подходи через два часа к Инженерному замку. Там на ступеньках будет лежать пакет, в нем тебе весточка от начальника твоей охраны. А потом, вечером, я тебе домой позвоню. Скажешь, что надумала. Все, привет. Да, забыл напомнить. Если к замку придешь не одна, считай, что этот наш разговор последний.
Джус повесил трубку. Он стоял в раздолбанной будке телефона-автомата, приютившейся во дворе мрачного, с облупленным стенами дома возле Кировского завода.
Выйдя из будки, парень огляделся по сторонам, сел в свой «Москвич» и поехал в заброшенную котельную, где содержался их пленник. Место было надежное – домик стоял на территории небольшого механического заводика, не работавшего по причине полного банкротства. Однако сторожа на вахте сидели, Джуса там знали как давнишнего, несмотря на возраст, работника охраны, и вся территория была практически в его распоряжении. А что до котельной, обставленной под, так сказать, офис, – так туда вообще никто не захаживал уже года два.
– Привет, Стрем, – бросил он корешу, ночевавшему в котельной и присматривавшему за Димкой. – Как он тут?
– Нормально. Поссать просится, да я без тебя решил не рисковать.
– Правильно решил. Недолго уже осталось… Ну ты чего? – повернулся он к связанному Димке, сидящему в той же позе, в какой его вчера здесь оставили.
Димка молчал. Он чувствовал себя настолько плохо, что едва мог говорить. А по пустякам вообще не хотел рта раскрывать. Голова разламывалась, его тошнило – удар Джуса, который тот нанес ему в машине, оказался весьма сильным.
– Гордый… Молчишь, ничего – скоро тебя заберут. Я надеюсь, во всяком случае… Стрем!
– Чего?
– Кусачки у тебя есть?
– А ты похмелиться не принес ничего?
– Нет. А я не знал, что ты алкаш. Смотри, я с алкашами могу распрощаться.
– Да ладно тебе… Сам вчера всех упоил, а теперь базаришь…
– Кусачки есть, спрашиваю?!
– На.
Джус взял протянутый инструмент, повертел в руках. Повернулся, посмотрел на Димку. Тот сидел с закрытыми глазами. Лицо связанного было бледным, покрытым капельками пота.
– Годится! – Джус, играя на ходу кусачками, пошел к Димке.
Он положил их на пол позади Димки, вытащил из кармана диктофон, вставил кассету, нажал кнопку записи.
– Передай привет своей любимой.
Димка открыл глаза.
– Говори, говори, времени нет. Я к ней сейчас еду, – сказал Джус.
– Настя, – прошептал Димка, стараясь, чтобы его слова звучали уверенней. – Настя, это я. Я в порядке.
– Хорош. – Джус щелкнул клавишей, отмотал немного назад и протер ленту там, где были его собственные слова, обращенные к Димке.
Сунув диктофон в карман, он обошел парня, присел на корточки и взял в руки кусачки.
– Сейчас будет немножко больно… Это для твоей же пользы. Чтобы подруга твоя быстрее шевелилась. Чем быстрее она раскошелится, тем быстрее освободишься…
Димке казалось, что все имевшиеся у него силы ушли на короткое послание Насте, но адская боль, пронзившая руку, и не только руку, а все тело, заставила его заорать во все горло.
– Тише, тише, все уже, все! Уже не больно, уже все кончилось…
Стрем смотрел широко раскрытыми глазами, как Джус встал с корточек, брезгливо, стараясь не испачкаться в крови, на отлете держа в руке розовый цилиндрик…
Димка тихо выл, покачивая головой взад-вперед.
– Чего уставился? – крикнул на Стрема Джус. – Пальцев не видел? Ну, палец как палец, ничего особенного. Не велика потеря. Дай пакет какой-нибудь…
Стрем поднялся, чтобы исполнить просьбу своего вожака, но мальчишку стошнило, и он, согнувшись, побежал в угол котельной, туда, где находился туалет.
Джус неторопливо подошел к столу, за которым только что сидел Стрем, открыл тумбочку, стоявшую рядом, порылся, достал полиэтиленовый пакет с надписью «С Новым Годом!». Усмехнувшись, бросил туда Димкин безымянный палец, завернув его предварительно в кусок газеты. Туда же была положена и кассета…
Настя доехала до дома как в тумане. В одной руке она сжимала пакет со страшной посылкой, другую просто сжимала в кулак, так же до судорог, и била кулачком себя по колену методично, размеренно, так, что водитель такси стал на нее коситься.
И опять не было страха, не было даже жалости к Димке. Ненависть захлестнула ее, ненависть и злость, злость на весь этот сучий мир, в котором происходят такие вещи…
Пакет она положила на стол аккуратно, словно та часть Димки, которая лежала в нем, была живой… Потом спохватилась и сунула его в угол, убрав с глаз долой.
«Настя, это я. Я в порядке», – снова сказал ей Димкин голос с кассеты. А потом забухал тяжелый монотонный рэп.
Ну все. Шутки кончились. Теперь надо подключать все имеющиеся у нее силы. Кстати, а где Дохлый? Вот так номер! Уж не он ли навел на них этих… этих… Она не могла подобрать слово. Очень может быть. По времени, во всяком случае, совпадает. И похитили Димку, а не ее. Ее-то он любит, а Димку… Димку ревнует.
Да нет, что за чушь?.. Как он мог? Он не мог…
Настя резко тряхнула головой. Опять начинались версии, а ей не версии нужно было строить, а действовать.
Она взяла трубку и набрала номер пейджера Сухого. В конце концов, за что она ему платит? За охрану? За безопасность? Вот пусть и соответствует!
Сухой перезвонил сразу же.
– Нужно срочно встретиться, – сказала Настя. – Очень срочно. Сейчас.
– Где? – спросил Сухой.
– Я дома, – сказала Настя. – Приезжайте ко мне. Немедленно.
На другом конце города Сухой удивился тону, каким были сказаны последние слова. В процессе работы с магазином он понял, что эта Настя – девчонка довольно крутая, но чтобы до такой степени? Голос прямо как у прокурора…
Сухой связался с майором, обрисовал ему ситуацию.
– Поезжай, – сказал майор. – Давай, не рассуждай. Поезжай к этой девочке. Не нравится мне все это…
Майор повесил трубку и повернулся к сидевшему напротив него Монаху. Посмотрел ему в глаза и тихо хихикнул.
Турок, стоявший в углу, поморщился:
– Ты чего, майор? В детство впал?
– Похоже, нашлись наши денежки, – сказал майор.
– В самом деле?
– Нас кто-то опередил. Возможно, те, кто на тебя наезжал. Похитили пацана, который за бабки эти отвечает. Теперь с подруги его требуют выкуп. А деньги-то все уже у них.
– Откуда ты знаешь? – спросил Турок.
– А я кто по-твоему? Представитель частного сыска. Вот у меня, сыскаря, и есть свои частные источники информации. За которые я, кстати, плачу немалые деньги.
– Ты при мне лучше о деньгах вообще больше никогда не говори, – заметил Турок. – Тебе же дешевле выйдет.
– Так что мы сейчас делаем? – спросил Монах. – Едем, что ли, мочить сук?
– Сейчас мы будем сидеть и ждать. Они должны этой девке позвонить и забить стрелу. Что она им будет отдавать, я не знаю. Денег у нее нет, вы сами видели. Может, квартиру или еще что… Хотя они требуют двести штук.
Турок присвистнул:
– Три квартиры таких нужно, чтобы эти бабки отбить.
– Ну, у них магазин уже больше стоит, чем двести штук. Но что те, кто похитил Настиного парня, хотят…
Его прервал телефонный звонок.
– Алло? Сухой! Да я чего говорю-то… – Майор несколько минут слушал молча, потом сказал:
– Все. Я все понял. Оставайся там, у нее на квартире, на связи… – Похоже, что это все скоро закончится, – сказал он Турку. – Слушай, с ворами ты не конфликтуешь?
– А что такое? – встрепенулся Турок.
– Да так. Их повадки. Прислали девчонке этой палец отрезанный. Ну, от руки ее хахаля.
Турок и Монах переглянулись.
– И что? – спросил Турок.
– Что-что? Торопят. Деньги, говорят, вези.
– А она?
– А с ней там Сухой. Ну все же ясно, Турок. Поедем брать. Дело-то плевое. Хочешь, я один поеду, хочешь, вместе. Только я не понимаю… – Он замолчал.
– Чего ты не понимаешь?
– Да нет, это я так… про себя…
– Думаешь, выгорит у нас? – спросила Вакса.
– А то? Не в ментовку же девка побежит! Конечно, выгорит.
Джус говорил лениво, говорить ему не хотелось. Хотелось спать. Или кирнуть. Он выбрал третий вариант и налил себе на дно стакана водки. Вакса кого хочешь заездит – сильная девка.
– Пить вредно, – сказала Вакса и закинула голую ногу ему за голову, пытаясь выбить стакан из рук. Джусу пришлось поставить его на стол, он перехватил ногу девушки и почувствовал, что его снова охватывает возбуждение от прикосновений и вида этих крепких и длинных ног.
Через некоторое время постельных игр они устали уже оба. Вакса встала и принялась одеваться, Джус закурил и молча смотрел на нее. Да, эту девчуху надо держать при себе. И собой хороша, и умна. Что надо, короче говоря.
– Чего разлегся? – проговорила она. – Пошли!
– Куда еще?
– А чего тут у тебя делать? Пошли хоть в «Краб».
– Ну, пойдем, – сказал Джус, продолжая любоваться подругой…
Они познакомились в Голландии, когда Джус кантовался там в поисках приличного пристанища. Увидел Ваксу на улице и, сразу подойдя к ней, заговорил по-английски. И хотя для знакомства был послан на три отчетливые русские буквы, тем не менее не отстал. После той самой первой встречи они практически не расставались.
Джус в свои двадцать пять был довольно приличным художником и тогда, в Голландии, хотел договориться насчет собственной выставки. Но ничего из этого не вышло. Расслабуха с Ваксой началась такая, что не до выставок. Трахается она как сумасшедшая. И еще кунг-фу это ее. На улице к ним как-то пристала шпана местная, так Джус, парень крепкий, только успел размахнуться, чтобы защитить себя и свою девушку, как Вакса уже уработала парочку раздолбаев.
Оказалось, что она тоже питерская, а в Голландию приехала по приглашению своего старого приятеля. Ваксе было всего девятнадцать, но трезвости ее суждений могли бы позавидовать иные сорокалетние дамы. К тому же, что в ней импонировало Джусу больше всего, она была совершенно лишена каких бы то ни было комплексов. Лучшей подруги для себя Джус и представить не мог.
Потом они вернулись в Питер, и Джус сказал, сначала себе, а потом и ей, что должен заработать здесь денег и свалить на хрен из этой мудацкой страны. Вакса была не прочь составить ему компанию – свалить-то было дело не хитрое, а вот жить в той же Голландии без денег ни ей ни ему не улыбалось. Работать же там было просто западло. Наконец Джус, как ему казалось, нашел точку потрошения и приложения своих сил. Деньги вроде бы наклевывались приличные.
– Слушай, – спросила его Вакса, когда они вышли на улицу, – а этот Стрем, ты его что, тоже хочешь в Голландию тащить? Вообще, откуда он взялся?
– Да так, просто парень из тусовки. Хороший парнишка. Приятель.
– Давно ты его знаешь?
– Нет. Пару месяцев. А что?
– Да какой-то темный он…
– Брось, Вакса, все клево. Все будет отлично у нас… Я сказал, чтобы бабки были завтра.
– Завтра? Так у нее же, у этой, как ее… Насти нет ни черта, она же сказала…
– Есть. Не у нее, так в магазине есть.
– Двести штук? Вряд ли… Это долгая история. Они, допустим, недвижимостью могут расплатиться, а живыми деньгами…
– А это меня не трахает. Пусть найдет. Стрем сказал, что все у них есть.
– Стрем сказал? Так это его идея?
– Нет. Идея моя. А Стрема я на разведку к ним засылал. У него связи есть чисто бандитские. Вот Стремины ребятки про Диму, охранника, все и разузнали – на нем такие вещи висят, что не дай Бог. И вообще, с ними, магазинными, можно не церемониться. Мы с тобой вообще как санитары леса, то есть города.
Майор сидел в своей «Волге» и смотрел в темноту. Те, которых он высматривал, должны быть где-то здесь. Информацию он проверил по своим источникам, все подтвердилось. Из проходной заброшенного заводика периодически выходили молодые люди, рэпперы, как их теперь называли. Здесь, видимо, находилось что-то вроде их базы, пристанища, где можно было и ширнуться, и нажраться, не боясь запачкать папину-мамину квартиру…
Майор вышел из машины, тихонько прикрыв за собой дверцу, и направился к забору заводика, перелезть через который было плевым делом.
– Смотри, пошел, – сказал Монах.
Турок кивнул в ответ. Неужели майор ссучился на старости лет? Очень не хотелось в это верить. Но все поведение бывшего мента говорило именно об этом. Турка водят за нос. Вот и сейчас – только они уехали от майора, как какое-то наитие подсказало Артуру, что нужно заскочить домой, надеть бронежилет, вооружиться по полной и лететь на место, к которому прицелился мент. Успели они как раз вовремя. «Волга» майора уже отъезжала, когда их «мерс» бесшумно высунул свой нос из-за угла соседнего дома. Майор, похоже, их не заметил. Вот и славно.
Монах молча смотрел на него.
– Вот что я скажу, – отреагировал Турок на его немой вопрос, – вся эта байда не просто так, ты согласен?
Монах кивнул и уже вслух добавил:
– И я думаю, не объявился ли здесь наш старый дружок?
– Какой из них? – спросил Турок.
Действительно, «дружков», желавших свести счеты с Турком, представься на то возможность, нашлось бы немало. И в России, и в некоторых других странах. Успел погулять Турок за свою богатую событиями жизнь, успел насолить массе своих партнеров и недоброжелателей…
– Боюсь, что Дядя всплыл. Почерк уж больно похож, – бросил Турок.
– Дядя? – Монах поднял брови, что являлось для него небывало сильным проявлением внутреннего волнения.
– Да. Он самый.
– Ты его видел?
– Да нет. Увидел бы – убил.
Дядя – представитель той самой категории воров в законе, большое число которых Турок презирал, но победить так и не смог. Слишком сильны были воры, слишком большими располагали связями и деньгами.
Дядю же он «кинул» в свое время на крупную сумму, да не просто «кинул», а подставил перед своими, отщипнув жирный кусок «общака», который шел через Дядю в общий котел. Ну, понятно, недостачу воры списали на Дядю и объявили на него тогда еще всесоюзную, а потом уже, после перестройки, всемирную охоту.
Про то, что его нашли или убили, никто ничего не слышал. Знающие люди говорили, что Дядя сделал пластическую операцию и залег на дно, но где он сейчас – в России, или где-нибудь в Альпах, или в Каире, – никто не мог сказать точно.
– Почерк уж больно похож, – повторил Турок. – Стреляет в голову. Метко и без лишней помпы.
– Да, – согласился Монах. – Кругами ходит. Как леший в лесу…
– Пошли посмотрим, куда это наш майор полез.
Майор, перебравшись через невысокий забор, скрылся на территории мертвого заводика.
Турок с Монахом мягко пробежали несколько метров вдоль забора и уперлись в проходную, в окошечке которой горел неяркий свет.
Турок вытащил из-под куртки «беретту». Монах просто сунул руку в карман. Он, если что, успеет. Он только в словесном общении такой неторопливый. А в чем другом – мастера могли бы поучиться у Монаха, как стрелять, как бить… Турок поднял пистолет на уровень лица стволом вверх и тихонько постучал в дверь.