Юная лаоска лежала на спине совершенно голая и спала. Она выключила кондиционер, и комнату заполнила влажная жара. Малко с большим любопытством посмотрел на нее. Она была очень молода, совсем девочка. Какое безумие было привести ее сюда...
Он снова включил кондиционер и разделся. Затем он лег на кровать, стараясь при этом не побеспокоить свою "гостью".
Спать ему не хотелось. Он прокручивал в голове все, что услышал от Ральфа Амалфи, сопоставляя это с содержанием секретного доклада Дэвида Уайза. В этой грязной войне все было возможно... Генерал американских ВВС в течение шести месяцев по собственной инициативе подвергал бомбардировке Северный Вьетнам, ведя свою собственную малую войну и рискуя развязать третью мировую...
Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук, и Малко вскочил.
"То-кей", "то-кей".
Он улыбнулся в темноте. Это была всего-навсего "то-кей", совершенно безобидная крупная тропическая ящерица. Но этот крик разбудил маленькую лаоску. Почувствовав спросонок рядом с собой тело Малко, она обвилась вокруг него. Кожа ее была горячей. Совершенно автоматически он также обнял ее.
Малко вдруг ощутил едва уловимый трепет, исходивший от прижавшихся к нему бедер. Это немедленно вызвало с его стороны ответную реакцию. И реакция эта была по существу чрезвычайно целомудренной. Он подумал об Александре, чьи фантазии снова готовы были материализоваться... В глазах его пухленькой невесты все азиатки были похотливыми чудовищами. Лаоска тихо всхрапнула. Прикосновение к телу Малко, казалось, сразу наэлектризовало ее. Она тесно прижалась к нему. Когда он обвил руками ее талию, то испугался, что переломит ее пополам, настолько та была тонка.
Она пробормотала:
- Уильям...
Она сразу же перевернулась, прижалась лицом к его бедрам и сама овладела им. Сделала она это, не открывая глаз, как сомнамбула. Нежная и страстная. Он слабодушно подчинился се воле. Хотя вовсе не был Уильямом. Ее ласки были столь искусными, что очень быстро доставили ему наслаждение. Ему показалось, что она так и уснула, прижавшись головой к его животу. Эта маленькая куколка, счастливая в своей покорности. Он погладил ее спину, но она на это никак не отреагировала.
Деликатная "то-кей" прекратила свою серенаду. Но в саду "Лан-Ксанга" начали свой концерт гигантские жабы.
Малко открыл глаза и увидел, что на него устремлен наивный и нежный взгляд черных очей. Лаоска стояла возле кровати, уже одетая, причесанная и успевшая накраситься.
Увидев, что он проснулся, она улыбнулась.
- Прошу извинить меня, - сказала она на превосходном английском языке. - Я очень плохо вела себя вчера вечером.
Его гостья выглядела такой скромной, что он спросил себя, помнит ли она об их ночной интермедии.
- Вы были больны, - сказал Малко. - И я подумал, что будет лучше, если я привезу вас сюда.
Черные глаза смотрели на него с виноватым видом. Она непринужденно села к нему на кровать.
- Вы действительно поэтому привезли меня сюда? - спросила она.
Малко почувствовал, что краснеет. Она, судя по всему, угадала его мысли, так как ее треугольное личико озарилось шаловливой улыбкой.
- По-настоящему я не спала и сразу увидела, что вы - не Уильям.
На какой-то момент они замолчали. Малко чувствовал себя озадаченным.
- Вы вчера вечером много выпили?
Она отрицательно покачала головой.
- Нет, я курила "кхай". Уильям это увидел и страшно разозлился.
- Что? "Кхай"?!
Он сразу вспомнил о тех несчастных из курильни. Ему трудно было себе представить, что это грациозное юное создание может заживо сгнить под воздействием ужасного наркотика.
Лаоска виновато улыбнулась.
- Я знаю, что это очень плохо. Но мне было так грустно, что я захотела забыться.
- Почему?
Она вздохнула и опустила голову.
- Меня зовут Юболь. Полгода назад я приехала из своей деревни в Таиланде, чтобы жить здесь со своей сестрой, у которой тут маленький домик. Я хотела найти работу. В конце концов, я устроилась как платная партнерша для танцев в "Сеттах-Паласе". Там я встретила Уильяма. Сначала он был очень милым. И я стала с ним жить. У него хороший дом на Тхат-Луангском шоссе. Никогда до этого я не жила в таком доме.
Он мне купил платье, мотоцикл "Ямаха" и, главное, обещал взять с собой, когда будет уезжать из Вьентьяна.
Но на прошлой неделе он избил меня, когда я сказала ему, что во Вьентьян приезжают мои родители, чтобы во время сезона дождей пожить несколько недель в его доме. Здесь так принято. Своей семье нужно помогать. Уильям сказал, что выгонит их. Если он так поступит, то я буду совершенно опозорена. Они поймут, что он не любит меня по-настоящему. И тогда я стала курить "кхай", чтобы ни о чем не думать.
Она замолчала, и глаза ее наполнились слезами. Малко старался скрыть свое волнение. Такого рода родственные чувства можно встретить только в Азии.
- Сколько вам лет, Юболь?
- Шестнадцать.
- И дорого будет стоить, если снять дом? - спросил он.
Она скрестила свои маленькие ручки.
- Да, очень дорого. Не меньше двадцати тысяч кипов в месяц.
Малко с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Двадцать тысяч кипов это ровно двадцать пять долларов. То есть столько, сколько нужно заплатить за одни сутки в гостинице в Бангкоке. Он вынул из кармана брюк пачку кипов и протянул ее Юболь.
- Снимите для ваших родных дом. Объясните им, что там им будет лучше, чем у Уильяма. Но что за дом платит он.
Юная тайка смотрела на купюры как на статую Будды, не осмеливаясь их взять.
- Вы не шутите? - спросила она почти с болью в голосе. Малко всунул деньги ей в руку.
- Нет, не надо!
Она вдруг бросилась ему на шею и изо всех сил прижалась к нему.
- О, как вы добры! Я иду искать дом. Вы придете его посмотреть?
Она с неописуемой нежностью взглянула в золотистые глаза Малко.
Он поднял правую руку.
- Клянусь!