- Спасибо, Евдокия Михайловна! Очень всё вкусно! Гонза, вы уж с Петром без меня. Я - к себе, вещи разберу.
Прихватив коньяк, мужчины тоже уединились в своей комнате.
Тогда Евдокия Михайловна поставила томиться на печь чугунок гречневой каши, чтоб не простыла к завтраку, и удаляясь, уже составила план мести: "Никаких деликатесов! Ни английской ветчины, ни красной икры, ни голландского сыра. Пусть едят наши охотничьи колбаски. Надо будет им готовить самое простое: на завтрак, к примеру - тыквенная каша, к обеду грибной суп, или уха. Да, не забыть позаботиться, чтобы назавтра к ужину из ресторана доставили кабаньи антрекоты и лосятину для рагу. "Птичье молоко" домой унесу - своим. Эти обойдуться! Им к чаю можно обыкновенные пирожки с вишней и черникой. Ну, может, ещё печенье спеку, подам с орехами - всё!.."
*** Гости Большого Дома
Васька-Василиса тихонько поднялась вверх по безмолвной лестнице.
Тёмный пустынный дом манил неизведанностью... Но обследовать второй этаж не допустила повариха:
- Там хозяйский кабинет, спальня... И вообще, пока не прибрано.
- Да я не зайду в комнаты. Я просто, одним глазком...
Евдокия Михайловна стояла, как крепость.
- Там сыр?, холодн?.
- Мне можно, я в куртке, - не слушала Василиса возражений.
- Еще ногу подвернёте в темноте, - не уступала та, обиженная на аппетит девушки. - Дел у меня много - с вами тут ходить. Хозяин приедить сам и покажить! Ступайте к себе.
Васька сделала вид, что послушалась. Спустилась, постучала к музыкантам, вошла.
Разомлев от сытости, воздуха и спиртного, они валялись поверх одеял на кроватях с высокими изголовьями, допивали коньяк и лениво курили.
- Белый, Гонза, вы с ума сошли?.. - воскликнула Василиса.
Пётр, которого она назвала "Белый" - плотный, серебристый от макушки до замка бороды вокруг весёлого рта, с живым невинным взглядом юного хулигана - тут же сел.
Георгий - гладкий длинноволосый смуглый красавец, многократно выкупанный в лучах "кварца", - даже не шелохнулся. При взгляде на его искусственный загар и повадки Героя, невольно возникало: "Гонза-бронза".
- Форточку бы открыли, деятели! - возмутилась Василиса. Встав коленом на еле тёплую батарею, она впустила ледяной поток. - В деревянных домах даже алкаши на крыльце курят.
Седой перегнулся через крутой живот к гитарному футляру на столе, достал золотистую тёплую шестиструнку. Молниеносно промчался по грифу короткими тугими пальцами, едва прикасаясь.
Заметил, чуть заикаясь:
- Не б-боишься завтра б-без "фанеры", Васька?..
Певунья моментально парировала шутливый удар, взяла высокую звонкую ноту - будто летний день пробудила.
Гонза-бронза положил горящую сигарету на край стола, взял другую гитару.
Предложил:
- Ну что, Пётр, ударим по акустике?
- Только не здесь, - скомандовала Василиса. - Марш отсюда в чащу, Горынычи, вулканы!
Добыв на кухне пустую консервную банку вместо пепельницы, они удобно расположились в столовой.
Гонза повернулся к девушке.
- Заказывайте, мадам!
Василиса плюхнулась в широченное кресло, похожее на осьминога.
- П-прикажете что-нибудь со свечами? Романс? - затеребил струны Пётр: - Может, распоёшься вначале?
- Не, я так... - томно откликнулась Василиса. - Поворожу чуть-чуть...
Она уже сидела неподвижно, прикрыв глаза. Она уже что-то строила, молча вслушивалась в гитарный перебор Петра.
Её внутреннее напряжение не было заметным. Едва дрогнул, затрепетал тонкий указательный палец правой руки. Подняв с любопытством зверька опаловый ноготь, палец плавно качнулся из стороны в сторону, будто задавая Василисе медленный темп баллады.
И - полился речитатив под произвольные звуки гитары...
- Однажды царевич Иван заблудился в коварстве...
Он плакал: "Всё - ложь и обман!
Не бывать мне на царстве!"
Но вдруг прозвучало из тьмы:
"Я послушен приказу!"
То Волк зарычал ему: "Мы
вместе - словно два глаза!"
Василиса запрокинула голову, на лице гримаса: то ли смех, то ли боль, - выражение плясало и менялось, как огонь в дровах. Строчки рождались на лету.
- Из лапы он вычистил лёд
и напомнил о главном:
"Гляди, не забудь этот взлёт,
когда станешь Державным..."
Опустила лицо, снова вскинула, тряхнув тёмной гривой, секунду молчала и... внезапно оборвала свою импровизацию задиристым танцевальным:
- That's bad! Е-ее-е!..