По его повеленью
Меч Серому голову снёс...
Погибай, вдохновенье...
*** Чьё дитя?
Василиса сидела, опустив гладкую голову на узел из пальцев.
Франц не торопил. Он и сам должен был подготовиться, прежде чем услышать унизительный рассказ о проявлениях и последствиях мужского самоутверждения.
Рыцарски настроенный Бурханкин (он давно вернулся из кухни и сидел в окружении собак), - напротив, считал, что и так уже сказано предостаточно:
- Ну, сам видишь, пора приниматься за дело.
- Пока не вижу, - возразил Франц. - Что же во всём этом подозрительного?.. То, что вы молоды? Что у вас хороший голос? Что притягательны? Что с вами хочется иметь дело? - он сразу уточнил: - В широком смысле, я имею в виду...
Василиса резко отняла руки от лица и уставилась на егеря, неслышно шевеля губами.
- Что?.. Что?.. - беспокойно заёрзал тот, порываясь встать.
- Почему все смотались под музыкальный шумок?.. - пригвоздила она его. - И вы... А так хотели послушать!
Егор Сергеевич удивился, как дитя, не чувствуя за собой никакой вины: сроду не бывал на концертах, понятия не имел, что посреди номера не уходят.
- Я думал, вы видели. Меня Циклоп... этот... Тарас Григорьевич отозвал. Я опять не узнал, что в конце было...
- В конце было всё очень интересно... Видите, как всё славно совпало? Вас отозвал Тарас Григорьевич, а меня - Виталий Олегович... - Она скривила точёные губы.
Долго готовилась... Бурханкин заёрзал ещё беспокойнее, ободрил певунью кивком. Кивнул Францу.
- Хозяин спросил, зачем я без спросу взяла его стихи!.. Правда, тут же сказал, что простит мне, если я...
Собаки глухо заворчали. Всё понимают! По интонации что ли?..
Василиса склонила к ним голову.
- Что, ребятки?.. Жалко, вас рядом не было... Мы бы вместе его р-ра-зор-рва-ли... - Она вернулась к собеседникам. - Разве непонятно? Подробностей не будет...
- А обычно вы чьи стихи для песен берёте?..
Певунья изумлённо взглянула на Франца.
- Вас интересует мой творческий процесс?.. Рожаю, извините за подробности!
- Как Ева?
- Как обезьяна. По ночам! Предпочитаю справляться самостоятельно.
- Значит, ничьё дитя не усыновляли...
Игорь Максимильянович усмехнулся: мог и не спрашивать, ответ дал Бурханкин.
- Зачем ей кого-то усыновлять?.. Она же ещё молодая. Она, это... успеет она ещё дитём обзавестись!
Певунья рассмеялась:
- Э-э, нет! Я просто изменила жанр. Переодела сказочное дитя. Уж плоха одёжка, или хороша, но - сама шила! Пообносился Серый Волчок среди других беспризорников.
Егерь почесал своего кудлатого пса.
- Ему и так тепло! Вон, шерстищу отрастил! Блохи только загрызли вконец, даже в зиму не пропадают. Зато про него теперь песня есть. Да, Волчок?..
Франц, возвёл очи горе:
- Егор Сергеевич, хватит нам Лазаря петь, мы же - о другом. Лучше поставь ещё кипяточку!.. - Он спросил певунью: - Вспомните, когда видели хозяина в последний раз.
Василиса криво усмехнулась:
- А вы кто?.. - Отвернулась к окну. - Вы знаете разве, почему дождь слышно, а снегопад - нет?.. - Она ещё не знала, стоит ли рассказывать этому странному и совершенно чужому человеку с внимательными выпуклыми глазами всё...
Игорь Максимильянович ответил ей фразой из кожаной тетради.
- "В гладком зеркальном стекле можно увидеть других. Но разве узнаешь себя?.."
Вмешался Бурханкин:
- Ты забыл, Игорь Максимильянович! Ведь я тебе говорил, что перед баней...
*** Банька
"Удрать, удрать куда глаза глядят!.." - было главной мыслью Василисы.
Только что напросилась съездить в сторожку Лешака и с нетерпеньем ждала во дворе, пока Бурханкин запряжёт Орлика.
- Михална, может, подброшу? - спросил он повариху.
- Не, Егор! Моих будете проезжать, скажи, навряд сегодня буду. - Она подошла к Василисе. - Побыли бы ещё... Завтра Крещенье...
- Мне теперь не до гаданий, - упрямо стояла на своём певунья.
Евдокия Михайловна посмотрела в небесную твердь, усыпанную звездами, схватила в горсть снег, растёрла, понюхала, легко считывая приметы, знакомые сельчанам, как собственное тело.
- С утра мороз ударить. Егор вернёться - на Орлике в санях покатаить, окрестности покажет. Оставайтеся?.. - И добавила тихо: - Да он невредный. Не обижайся: мужик же!.. Вон, видишь, к машине пошёл, должно - уезжаить! Сам сказал: завтра должон дома быть, мол, звонил кто-то по делу. А мне велел банькой вас угостить!
Василиса вздохнула с облегченьем и позволила проводить себя в дом. Девичник с кормилицей, после пережитого унижения - что может быть лучше!..