Но Франц уже всё решил.
- Я знаю, что вы устали, знаю, что напуганы... Но если отложить до утра, боюсь, разговор может не состояться. Вы не обязаны участвовать, просто побудете тут с нами. "Мучительнее всего - запятая вместо точки!", напомнил он ей мнение Дианы Яковлевны.
- Потерпи, девонька, недолго осталося, - сказала Евдокия Михайловна.
Теперь кресло Василисы перекочевало с кухни - в столовую. Устраивая певунью поудобнее, повариха взбила на сиденьи огромное пуховое облако в лоскутном одеянии, подложила под ноги скамеечку, укутала "девоньку" пледом и вручила в руки горячую чашку с завтрашним компотом.
Виляя хвостами, Фомка и Волчок улеглись рядом - прочно настороже.
Франц вежливо предложил присутствующим:
- Присаживайтесь, наконец. Давайте закончим с этим побыстрее, не то главная героиня уснёт. - Он повернулся к поварихе. - Надеюсь, не как вчера?..
Евдокия Михайловна расстроилась, даже рассердилась:
- Я объясняла! Термос заготовила для бани, оставила всего на минуту...
- Да-да, всё правильно, голубушка! Прошу прощенья: не хотел вас обидеть! - Он присел на край стола... Сложил на груди руки... Обвёл взглядом общество, возвышаясь над всеми... Остановился на докторе Рубине.
- Большая удача, Марк Анатольевич, что вы сегодня с нами...
"Долго, Игорёша! - позёвывая, молча подстегнул его тот. - Больной давно бы помер! Давай к делу!.."
И тогда Франц сосредоточил всеобщее вниманье на Георгии.
Раскачка худрука на безобразную откровенность была бесконечной, мучительной и столь же безобразно-откровенной.
- Что вы были должны?... Деньги?... Поступок?... Сведенья?...
Георгий возмущённо отмалчивался.
- Это же Ростовцев велел вам привезти сюда Василису! Вы подумали, естественно - для развлечения. Зачем ещё?! - Указательный палец Франца излучал сокрушительную энергию. - Вы посчитали плату за успех - вполне реальной...
- Паранойя!.. - презрительно отвернулся тот, демонстрируя правильно облитый волосами затылок.
Франц невозмутимо вперил в него взгляд, потемневший, как ночной лес.
- Глупости! Сейчас же всё расскбжете!
Бурханкин терпел-терпел да и выпалил:
- Я, это... Слышал я, как вы с хозяином сговаривались!.. - он подбежал к Францу: - Я тебе, это.. сказал, что не видел... Но я же слышал!.. Голос-то слышал!.. Кто ещё мог?.. - Егерь задумался. - А, знаю, кто!..
Бурханкин гораздо позже Франца догадался, что завхоз Большого Дома и худрук коллектива - родственники, хотя увидел их вместе гораздо раньше. На людях это никак не было заметно по их поведению.
Глава двенадцатая
Хозяин Большого Дома
Скрывавшийся в запертой каморке подпола завхоз Тарас Григорьевич Орлов оставил свою конуру и присоединился к званым и незваным гостям Большого Дома.
Он делал вид, будто не понял, что его нарочно на время изолировали. Что это ветром прибило дверь подклети, а не оглобля её подпирала. Что повариха на люке топталась, а не кресло мешало выбраться из подпола. Вобщем, что находится он среди людей - по своему желанию, а не с позволения Франца.
- Сына, что тут у вас происходит?.. - заметил он как ни в чём не бывало.
Георгий кисло сморщился. Было видно: не испытывает особого удовольствия от родства.
- Да вот, - еле снизошёл он, - кое-кого интересует, почему мы здесь оказались...
Пётр в который раз попытался объяснить ситуацию:
- Группа выступает давно. Может, мы и не столь широко известны, но, п-поверьте, именно теперь, с В-васькой, способны занять в мире эстрады свою "нишу". П-по крайней мере, её песни...
- Да бросьте вы! - вдруг завёлся Тарас Григорьевич. - Какая ниша?.. Он вытащил из кармана телогрейки плеер и переключил звук с наушников на динамик. Зазвучало бравурное страдание девочки по мальчику. - Вот это вещь! Хоть с электричеством слушай, хоть при керосинке!..
- Ну, если речь идёт о в-вашем п-плеере, - заволновался Пётр, - я согласен: батарейки - в-вещь незаменимая. А у нас такая б-батарейка В-васька. - Он положил руку на плечо певуньи. - Целая электростанция!
- И что вам дало это "приобретение"? - заспорил Тарас Григорьевич. Много вы зарабатываете?.. Много гастролей наездили?.. Во многих странах отдыхали?..
- Все ведь слышали, как она поёт!.. - невпопад отметил Бурханкин.
Игорь Максимильянович пока так и не слышал. Но не вмешивался: ему было важно знать, куда заведёт или на что выведет спор.
- Что там она поёт?! - возмутился завхоз. - Кому это интересно?.. Ни рожи, ни кожи! Вот и мотаются по провинциям. Даже и сюда бы не приехали, если бы не я!..
Тут уж Франц вмешался.
- Интересно, откуда вы - здесь у нас в провинции - узнали об их существовании, раз они такие неуспешные?..
Тарас Григорьевич ухмыльнулся, как незадолго до этого - Георгий.
- Видите ли... э-э... Игорь Максимович...
- Максимильянович! - много суше, чем его сыну, напомнил Франц.
Марк Анатольевич догадался:
- Уж не от её ли крёстной выяснили?..
- А что тут удивительного?.. Диана сама всё лето хвастала: такая уж она замечательная, таким её богатством природа наградила!.. - Тарас Григорьевич зыркнул на Василису, приспустив тёмные очки. Живой жёлтый глаз плотоядно поскрёб одеяло, укрывшее певунью. - За этим - ясно же, что стояло: жалоба, что девку затирают, что без блата ей не пробиться!
Франц теперь многое понимал. Тон его становился всё более деревянным, а глаза - всё более непроницаемыми - окна спящего дома.
- И вы взялись помочь?.. Просто так, по доброте душевной... Или вы у хозяина отвечаете ещё и за культурную программу?..
Доктор Рубин усмехнулся: