Бурханкин размечтался о застольной песне.
Василиса одобрила идею:
- Подхватывайте! - и затянула, лукаво поглядывая на крёстную:
- Мимозы, грёзы, розы, слёзы...
Как сладки признаки весны!
Нам не страшны зимы угрозы
Навеки вместе будем мы!..
Диана Яковлевна сощурилась. Похвалила:
- Глубокая мысль. Как раз в продолжение нашего разговора. И рифмы такие оригинальные! Может, лучше использовать "весны-страны"? Патриотичнее будет звучать. Хоть сейчас - на стадион!..
- Вы обиделись?.. - встревожилась Василиса.
- Ты разве хотела меня задеть?
Бурханкин осоловело удивился, растягивая слова:
- А что, а что?.. Хор-рош-шая песня. А как дальш-ше?
- Нет, в самом деле, - поднялся Франц из-за стола. - Идти - так идём! Вилли, тебе хватит: завтра пожар тушить.
Бурханкин совсем опьянел. И как-то - враз.
- Погас-сим! Я - нар-род! Я вс-сё могу! - прищурился на Франца снизу вверх. - А ты - не-ет... И не пр-ри-маз-зывай-ся, и не ври!.. Ты без мен-ня и пальнуть-то не смож-жешь!.. Сеет он!.. Сеятель!.. Рожает он!..
Егерь потянулся к пустой бутылке. Перевернул над рюмкой вверх дном. Промахнулся. Окропил вишнёвую скатерть.
Обиделся на весь свет, но встал, покачиваясь... поднял пустую рюмку... опрокинул в рот... помусолил там языком... едва выговорил:
- Зав-втра пи-пивка с утреца - и будет чем гасить!..
Франц взглядом извинился перед дамами за товарища.
Он оставил на столе несколько купюр, помог Диане Яковлевне отодвинуть тяжёлый стул, заглянул к поварихе - поблагодарить и кликнуть собак.
Потом спустились вниз и долго решали: кому - куда.
Василисе рано утром надо было идти за какими-то бумажками в райсовет.
- Завтра придётся вновь возвращаться сюда из Большого Дома, как-то обидно!
- Да, встанет Оленька в такую рань, ждите!... - шутливо пообещала Диана Яковлевна давно спящим административным окнам.
Егор Сергеевич проявил чудеса сообразительности: он пригласил певунью посетить его остывший супружеский очаг.
Василиса сразу согласилась.
- Интересно, что о нас подумают ваши земляки?.. Можно, крёстная?..
- Но с условием: Егора Сергеевича с кровати не прогонять, ляжешь на коврике у двери! - Диана Яковлевна пригрозила Василисе пальцем.
- Тётя Диана, может, вы тоже с нами?
- У мме... ня... есть шкур... ра... - поддержал Бурханкин.
- Или тогда вас должен кто-то проводить!.. - хитро "заныла" Василиса.
- Да проводят меня, проводят!
Как по команде "Выйти из строя!" - Франц сделал шаг вперёд.
Проводив глазами Бурханкина с Волчком, Василису, доктора Рубина, которому завтра было на работу, Диана Яковлевна и Франц медленно пошли рядом...
- Егор Сергеевич - молодец! Как он держится!..
Франц кивнул:
- Да, сегодня он в ударе!.. Хотя, Вилли сам - фактически жертва. Он мог иметь нормальную семью, давным-давно быть отцом.
- Конечно мог. Но кто знает, как бы оно было, отчего не получилось...
Игорь Максимильянович вдруг остановился, вслушиваясь в свой неожиданно тихий голос, в свои тайные мысли.
- Кто знает?.. Вы, наверное... Почему вас все слушаются? Вилли говорит в таких случаях: "Слово знает!" А, Фомушка? - вдруг удивился он. - Диана, верно, и вправду знает заветное слово...
Фомка промолчал, свесив набок левое ухо, не сводя с хозяина глаз.
Франц уже не спрашивал, он размышлял, медленно привыкая к тому давно утраченному, что опять происходило в нём. Вспомнил золотую осень, глубокий узор морщин на женской ладони, протянувшей ему - как подарок предметы-ребус.
Диана Яковлевна взяла его под руку.
- Он, конечно, умница - ваш Вилли. Фомушка тоже хороший собеседник. Но давайте всё-таки пойдём: поздно уже.
Над горизонтом медленно плыли перламутровые облака, залитые шафрановым румянцем. Солнце уже простилось с землёй. Только царской короной пробивались его лучи, напоминая, - всего лишь до завтра!
Игорь Максимильянович вдруг попросил:
- Мы успеем забежать ко мне в квартиру. Я там давно не был. Буквально на минуту: гляну, всё ли в порядке - и пойдём. - Он указал на торчавшую бельмом пятиэтажку: - Нам туда...
В подъезде он замешкался у почтовых ящиков, посмотрел вверх.