Хироши Терамачи, японский миллиардер:
«В 1939 г. вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. В 1949 г. вы стали еще умнее, а мы были пока дураками. А в 1955 г. мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той лишь разницей, что у нас капитализм, частные товаропроизводители, и мы более 15 % роста никогда не достигали, вы же — при общественной собственности на средства производства — достигали 30 % и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».
Мой первый рабочий день на должности Великого и Всемогущего (ужасного и кровавого, нужное подчеркнуть) Диктатора Советского Союза — как и положено, начался с вопроса о моей личной безопасности… Она для любого уважающего себя деспота тирана — должна быть превыше всего и, я об этом прекрасно помнил. И про персональную охрану «вип-персон», я кой-чё по прежней жизни знал.
25-го (уже двадцать пятое число!) января с утра, за завтраком инструктирую генерала Косынкина:
— Эти восемь «стажёров» во главе с сержантом Ерофеевым, всегда должны быть со мной рядом.
Конечно те так понравившиеся мне ребята — вовсе уже не «стажёры» (точнее не «кандидаты на звание), а полноценные сержанты госбезопасности. А Ерофеев, уже не сержант, а младший лейтенант НКВД.
Но это я так — по привычке!
— Четверо во главе с сержантом — ближний круг, четверо — внешний. Последние в штатском, передвигаются на самых обычных автомобилях и имеют на вооружении автоматы, эээ… Пожалуй нужно что-нибудь более компактное, чем «Том-ганы», но пока и этим пойдут.
Сам думаю:
«Надо будет попозже у Черчилля «СТЭНы» выцыганить или выменять на армянский коньяк».
— Кроме этого «внешнему кругу» нужны снайперские… Эээ… Не винтовки — те слишком длинные, а карабины охотничьего образца с оптикой.
Косынкин, понимающе:
— Понял, Иосиф Виссарионович, думаю — найдутся такие в нашем Наркомате, там всякого стреляющего добра хватает.
— Если сами не найдутся — сами через «Внешторг», где-нибудь в дальнем забугорье найдём. Ближний же круг, должен быть вооружён укороченными помповыми ружьями — типа «Winchester Model» 1897 (M1897).
Удивляется:
— Почему именно ими?
Уверенно отвечаю:
— Своими глазами видел: на ближней дистанции — лучше ничего не бывает. Не видел бы — не говорил.
Мда… Много на своём веку жмуров перевидал — сам раз десять чуть одним из них не заделался, но на того чувачка было любо-дорого посмотреть!
Хотя, надеюсь родной маме не показывали, пожалели старушку…
После непродолжительной дискуссии убедил и продолжил:
— Ну и для всех — пистолеты. Только вот что… Вместо наших «ТТ» и «Нагана» я бы предпочёл американский «M1911», под тот же патрон 45-го калибра, что и автомат Томсона. Только не подумайте, что я против отечественного производителя, Петр Евдокимович! Но наш делает оружие для армии, а охрана — это дело несколько специфическое и требующее специфического же оружия.
Улыбается:
— Не понимаю в чём разница, но верю Вам на слово, Иосиф Виссарионович.
— Разница в оставляемых ими «дырках»! Сами впрочем поймёте, когда перевооружите своих орлов…
Уже за чаепитием, прищурившись на него одним глазом, задаю неожиданно-провокационный вопрос:
— Впрочем, главная задача ближнего круга, не отстреливаться — а прикрыть охраняемый «объект» телами и, причём — своими. А как Вы считаете, Петр Евдокимович — прикроют бойцы личной охраны меня своими телами или нет? Не приведи Господь, конечно… Но всё же?
Тот поперхнувшись горячим чаем и едва-едва прокашлявшись, с красным лицом и невольно выступившими из глаза слезами:
— Уверен, что прикроют.
— А я вот — не совсем уверен в этом! Ибо человек так устроен, что в момент опасности думает прежде всего о себе — о любимом и это вполне естественно.
Тот видимо до глубины души обидевшись, перешёл на сухой официал:
— Наши бойцы, прежде всего думают об выполнении служебного долга — защите жизни товарища Сталина.
Скептически:
— Сомневаюсь, однако… Был бы товарищ Сталин их близким родственником — лучше всего собственным ребёнком, или на крайняк любимой женщиной — то, вполне вероятно. А так…
Резко, даже неприязненно:
— Вы ошибаетесь!
Примиряюще улыбаюсь:
— Давайте не будем спорить и ссориться, Петр Евдокимович — так как проверить правоту нас обоих может только реальное покушение… Не самим же нам его устраивать, верно?
Помедлив, всё же соглашается.
— Верно.
Задумчиво:
— Я в общем-то, вот про что… Существуют конструкции бронежилетов или по-вашему…
— Стальные нагрудники? Кирасы?
— Точно — они самые! Вот в них «прикреплённый» — вполне может решиться закрыть своей грудью охраняемое лицо. Раздобудьте такие для наших «стажёров», Петр Евдокимович.
— Понял, раздобуду.
— Ещё вот что…
Решил наконец-то запилить свою первую «заклёпочку» — сил уж нет больше терпеть:
— …Надо срочно спроектировать и изготовить «раскладной кейс телохранителя», испытать его «на кошечках» и обеспечить ими прикреплённых ближнего круга, из расчёта один на двух бойцов: один прикрывает мою тушку тела этой штуковиной, второй — отстреливается.
Косынкин слегка начал тупить:
Рисунок 45. Современный кейс телохранителя.
— Извините, что это? Ни разу про такое не слышал.
Поискав глазами что-нибудь похоже на карандаш и кусок бумаги и не найдя под рукой, в «заклёпкоманческом» азарте чертю прямо вилкой по белой скатерти, сперва макнув её в смородиновое варенье, конечно:
— Очень полезная штуковина, Петр Евдокимович! С виду — обычный «наркомовский» портфель, носимый за охраняемым лицом его телохранителем. Но в случае опасности… Лёгким движением руки, портфель превращается… Превращается портфель…
Накконец, сто-то похожее изобразил:
— Портфель превращается в раскладной щит — защищающий от пуль и осколков!
Внимательно рассматривая «эскиз»:
— Не тяжеловат будет?
Согласно киваю:
— Конечно, кевлара у вас нет и, как он делается — я без понятия… Мда… «Знать бы прикуп — жил бы в Сочах»! Поэтому запилить сей девайс, придётся из пластин броневой стали. Сколько к примеру щиток «Максима» весит, имели с ним дело?
— Да как бы, не килограммов десять. А нам надо в портфель два, или даже три таких запихнуть — чтоб спрятать не только голову и грудь, но и торс и желательно…
— Яйца! Хахаха!
— Хахаха!
Задумчиво:
— Эээ… Но с другой стороны нам же не надо защищаться от винтовочных пуль в упор? Никто не допустит до охраняемого человека с винтовкой… А пулю на излёте, или пистолетную и тем более осколки ручной гранаты — и сталь обычного шлема хорошо держит. Сколько там толщина?
— В пределах одного-двух миллиметров, точно не знаю.
— Вот из таких и надо.
Ещё раз внимательно посмотрев на рисунок, запоминая его, Косынкин:
— Сегодня же озадачу наших специалистов из НКВД.
Уже вставая, собираясь на выход:
— И ещё не забудьте патент оформить, Петр Евдокимович! Приоритет страны, родного ведомства и валюта — если удастся впарить забугорным фирмачам.
— А на кого оформить патент?
— На того специалиста, который будет этим заниматься. Не на товарища Сталина же в самом деле. Ему и гонораров от издаваемых трудов для Сталинских премий вполне хватает[1]…
Посмотрев на часы:
— Ну, что Петр Евдокимович? Нам пора на работу, а будут потом в Совнаркоме сплетничать: «Не успел устроиться к нам, как уже опаздывает»! Опять же историки, обязательно по этому поводу будут писать всякие гадости про товарища Сталина… Такой сволочной народ, я Вас скажу!
Задумался:
— А не начать ли их кошмарить первыми, как считаете?
— Вам видней, Иосиф Виссарионович.
На выходе нас поджидала Валентина Васильевна:
— Уже половина восьмого, а ты ещё в шлёпках! На работу не опоздаешь?
Чмокнув её в щёчку:
— Дорогая! До Кремля всего двадцать минут… Успею!
Показывая на вешалку, где висела старая сталинская шинель:
— Спецовку здесь наденешь или возьмёшь её с собой и переоденешься уже за проходной Совнаркома?
Задумавшись:
— Пожалуй, пусть пока здесь повисит: на моей должности, «спецовку» носят только в самых торжественных случаях. А сегодня — самый обычный, хотя и самый первый рабочий день.
Зевает:
— А кем тебя хоть выбрали? А то ты пришёл вчера, поужинал, упал на кровать — хорошо хоть сапоги успел снять и, дрых без задних ног до самого утра.
Облачаясь в парадно-выходную шинель и нахлобучивая шапку-ушанку, поглядывая на чёрную тарелку репродуктора:
— Да, кем только не выбрали, мать… Скоро «по радио» объявить должны, сама узнаешь. А мне некогда.
Целуется на дорожку:
— Когда с работы тебя ждать?
Чмокнув её в щёчку, вздыхаю:
— Ох, даже и не знаю… Раньше полуночи точно не жди.
Вижу направляется в столовую и вспомнив об испорченной скатерти, в панике шепчу Косынкинку:
— Валим! Срочно валим, Петр Евдокимович! Иначе и прикреплённые с «Томми-ганами» — нас с тобой не спасут…
***
До утреней планёрки-совещания в Совнаркоме ещё время есть, поэтому успел принять в своём кабинете так настойчиво добивающегося аудиенции лётчика Гражданской авиации Александра Голованова — в «реальной истории» будущего маршала авиации, с коим состоялся весьма интересный и главное — содержательный разговор.
Поздоровались и:
— Присаживайтесь, товарищ Голованов и рассказывайте с чем пришли. Только кратко, в двух словах и без ненужных прелюдий. Сразу к делу, короче!
Ну и тот сразу выкладывает правду-матку:
— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Во время Финской войны мне довелось убедиться, что в отличии от пилотов Аэрофлота — экипажи ВВС РККА совершенно не умеют летать ночью, или во время плохой погоды.
Про себя иронически хмыкаю:
«Тоже удивил! Судя по аварийности, наши «сталинские соколы» и, днём-то летают кое-как».
Вслух, указывая пальцем за спину:
— Видите что написано на стене моего кабинета, товарищ Голованов? «Критикуешь — предлагай, предлагая — делай, делаешь — отвечай!». Если Вы согласны на такой формат нашей с вами встречи — продолжайте. Нет — давай до свидания.
Тот, ещё раз прочитав надпись, твёрдо и уверенно:
— Я согласен.
Располагаясь в кресле поудобнее, настраиваясь на длинный разговор:
— Тогда, слушаю Вас.
— Товарищ Сталин! Я предлагаю создать из гражданских лётчиков учебный полк, чтобы учить их летать по приборам.
Я, любуясь этим видным во всём человеком — лицом, ростом, статной фигурой и главное — мышлением, тем не менее напустил на себя строгость:
— Во-первых, а не поздновато ли спохватились, товарищ Голованов: с Финской войны — уже больше года прошло? А во-вторых, с такими предложениями принято обращаться по инстанции — к командованию нашей боевой авиацией, а не сразу к Верховному Главнокомандующему… Конкретно: к товарищу Смушкевичу, Рычагову, Локтионову.
Тот с отчаянием в голосе:
— Товарищ Сталин! Я уже почти год стучусь в те двери, а меня все посылают!
Деланно не поверил, хотя был в курсе:
— Прям так уж и «посылают»… Вы не преувеличиваете?
— В последний раз, товарищ Рычагов сказал: «Много вас тут ходит со всякими предложениями».
Сделал вид, что удивлён:
— Вот, как?
Из-за полного отсутствия в наличии истребителей сопровождения, советская дальняя бомбардировочная авиация — не может быть иной, как только ночной и всепогодной.
Встал из-за стола, походил вдоль и поперёк по кабинету, встал у окна и глядя на кремлёвские звёзды на башнях, изрёк:
— Ну, товарищу Рычагову это простительно — его ещё ни разу не расстреливали… А надо бы, давно надо бы!
Расстреливать его я конечно не собираюсь, ибо этот генерал-скороспелка имеет какой-никакой — но боевой опыт, что среди наших лётчиков-истребителей достаточно большая редкость.
Рисунок 46. Голованов А.Е.
Но опустить с Начальника Главного управления ВВС РККА — до должности, которой он соответствует, обязательно надо и мало того — необходимо.
Но в данный момент меня интересует Голованов и его предложение, поэтому вновь усевшись за стол, задаю следующий вопрос:
— Сами то, если не секрет — на чём летаете?
— На самолёте американского производства «Дуглас Си-47».
Пытливо заглядывая в глаза:
— Как он в освоении лётчиками? По сравнению с нашим основным дальним бомбардировщиков — «ДБ-3»?
Тот, не отводя взгляда:
— На нём, я очень быстро научился летать в любую погоду. И не только я, товарищ Сталин! А вот на нашем… Хм, гкхм…
Он явно боится. Не каждый решиться сказать в глаза Вождю, что эти переделанные из рекордного по дальности самолёта и выпускающиеся большой серией ильюшинские бомбардировщики — полный отстой по всем показателям, кроме той же дальности. Однако на хрена скажите мне, большая дальность бомбёру — несущему всего тонну бомб?
Не экономично!
Прерываю:
— Понятно, можете не продолжать. Как Вы расцениваете советскую копию «Дугласа» — транспортно-пассажирский самолёт «ПС-84[2]»? Только честно?
Тщательно подбирая, как бы «жуя» слова:
— Двигатели не добирают мощности, качество сборки не в пример хуже, но наиболее заметно отличии — в радиооборудовании, в частности радионавигационном…
— Так, так, так… Продолжайте!
— На «Си-47» стоит мощная приёмно-передающая радиостанция, а главное — радиокомпас «Бендик» — действительно позволяющий с высокой точностью пеленговать работающие радиопередатчики и, таким образом — безошибочно определять своё место на маршруте полёта…
— …На «ПС-84» же установлена довольно слабенькая радиостанция «РСБ-1» и, радиополукомпас РПК-2 «Чайка» — с помощью которого, определить своё месторасположение можно только весьма приблизительно. А вообще то, товарищ Сталин, надо развивать всесоюзную сеть пеленгаторных баз и радиомаяков — которая у нас весьма скромная и, обеспечивает главным образом только аэрофлотские трассы.
Хотя и знал по «послезнанию» такое хреновое положение дел, но всё равно взбесило до темноты в глазах:
«Блять, а чем интересно наши генералы от авиации занимались? Сцука, а куда интересно Реципиент с товарищами Ежовым, Берией, Мехлисом и прочими сатрапами смотрели?».
С трудом взяв себя в руки, чтоб тотчас не бежать и не начинать законно репрессировать авиаторов, продолжаю:
— Понятно… А как с этим делом обстоит в нашей бомбардировочной авиации?
Голованов невольно вздохнув:
— К сожалению, там дело обстоит гораздо хуже. Насколько мне известно, лишь каждый четвёртый «ДБ-3» оснащён радиополукомпасом…
Вдруг, решительно, как в ледяную прорубь бросившись, рубит с плеча:
— …Да что там говорить, товарищ Сталин! На них в отличии от «Дугласа», даже антиобледенительной системы и автопилотов нет… Боевой самолёт, называется.
***
Я это хорошо знаю.
Из-за чрезмерно сдвинутой назад центровки, этот самолёт был крайне неустойчивым и очень трудным в пилотировании и, отсутствие автопилота — приводило к тому, что боевое задание превращалось в сущий ад. Полеты продолжались по двенадцать часов, пилоты работали на пределе человеческих сил — держа самолёт буквально на руках.
Рисунок 47. Транспортный «Ли-2" в качестве ночного бомбардировщика.
И таких «боевых самолётов», только в прошлом — 1940-м году, было выпущено тысяча с лишним штук…
«В УТИЛЬ!!!».
Вновь походив чтоб успокоиться, продолжаю спрашивать:
— А какой автопилот стоит на «ПС-84»?
Наморщив лоб, отвечает:
— На нём стоит отечественный автопилот «АВП-12», который стабилизирует курс, крен и тангаж.
— А американский, что стоит на «Си-47»?
— Американский намного лучше: он позволяет стабилизировать самолёт в полёте при брошенном управлении, а также может выполнять автоматически подъём, планирование, плоский разворот и вираж…
Помолчав, умоляющие:
— …Надо бы дать задание нашим инженерам скопировать, товарищ Сталин! Как и радиокомпас «Бендик».
Твёрдо заявляю:
— Раз надо — значит скопируем.
И такое в «реальной истории» свершиться: с 1943-го года радиокомпас «Бендик» известен в его советской версии как «МН-26С». С того же года в производстве была наша копия американского автопилота — «АН-42». И в моих силах сделать так, чтобы эти два события произошли как можно раньше.
Не зря в войну командиры Дальнебомбардировочной авиации (возможно тот же самый Голованов) очень быстро обратили внимание на этот самолёт и, уже зимой 1941–1942 годов был готов военный вариант советского «Дугласа» — ночной бомбардировщик «Ли-2ВВ».
При несколько меньшей дальности полёта и скорости — не имевших особой важности для ночного бомбардировщика и, примерно одинаковой бомбовой загрузке — их экипажи, в отличии от воюющих на «Ил-4» — летали в удобной и обогреваемой кабине. На борту самолета имелся буфет и туалет и, можно было даже кемарнуть с полчасика — если устал, или «прогуляться» по салону — чтоб «размять» затекшие конечности.
Недаром по состоянию на окончание войны, «Ли-2» стал самым многочисленным советским бомбардировщиком в Авиации дальнего действия (АДД): 19 полков на «Ли-2» — всего 593 самолета.
А что если…
Ну а почему бы и нет?
***
Итак, решено: начинаем этот творческий запил почти на полтора года раньше:
— Товарищ Голованов…
— Слушаю, товарищ Сталин!
— От имени Верховного Главнокомандующего Вооружённых сил СССР и Председателя Государственного комитета труда и обороны, назначаетесь Командующим «Авиацией Особого Назначения» (АОН), с присвоением Вам воинского звания полковник. Подчиняться будете лично мне и больше никакой сволочи в синих штанах… Что надо сказать?
Тот, как гаркнет:
— Служу Советскому Союзу!
Ковыряясь в ухе — ибо оглушил, засранец:
— Товарищ полковник… Что Вы думаете насчёт того, чтобы прекратить выпуск этого говна — «ДБ-3», а вместо него вооружить «Авиацию Особого Назначения» многоцелевыми самолётами «ПС-84», приспособленными к ночному бомбометанию?
Улыбается:
— Сказать по правде у меня самого была такая мысль, товарищ Сталин. Но я не решался…
Шутливо грожу пальцем:
— В следующий раз — немедленно решайтесь, приказываю! Ибо, товарищ Сталин не кусается, обладает просто ангельским терпением и готов выслушать любое — даже самое необычное предложение. Что же касается учебного полка…
Пишу записку:
«Податель сего действует по моему прямому распоряжению и во благо Советского Государства. Всем организациям и должностным лицам оказывать полнейшее содействие.
И. Сталин».
Подаю документ в руки и уже прощаясь, на словах:
— Заверьте печатью у Поскрёбышева и вперёд! От имени Верховного Главнокомандующего дайте задание авиаконструкторам, сформируйте свой учебный полк, подберите толкового заместителя — на которого его можно оставить «хозяйство» и готовьтесь в командировку. Сперва в Англию, потом в Америку. Уверен — сами догадываетесь для чего, да?
— Догадываюсь, товарищ Сталин.
Поднимаюсь и протягиваю прощаясь руку:
— Вот и ладушки! Подробные инструкции получите непосредственно перед отбытием.
Провожаю его задумчивым взглядом, ибо Александр Евгеньевич Голованов — один из кандидатур в приёмники товарищу Сталину по окончанию Великой Отечественной Войны и, первое моё о нём впечатление:
Подходит!
Но ещё — работать и работать с ним, материальчик ещё изрядно сыроватый…
***
Ну вот наконец и первое в моей жизни заседание Совета Народных Комиссаров СССР («Совнаркома», если угодно или просто «СНК») где я председательствую. Заседания Советского правительства проходили в том же Сенатском корпусе Кремля — где находился сталинский кабинет и квартира, в специальном «Совнаркомовском» зале.
Очень удобно, кстати: «туда-сюда» можно ходить даже в домашних тапочках… Товарищ Ленин был далеко не дурак, выбирая главное административное здание для «с ноля» создаваемого государства.
Сперва разумеется поздоровавшись и выслушав встречное приветствие, «общим списком» оглядев протокольные наркомовские рожи, спрашиваю:
— Все собрались?
Яков Ермолаевич Чадаев — управляющий делами Совнаркома, отвечает с немалой озабоченностью:
— Товарищей из Наркомата авиационной промышленности пока нет. А так все.
«Их сюда не приглашали, поэтому их здесь и нет».
С ледяным спокойствием, отмороженным взглядом обвожу зал и:
— А их и не будет, товарищ Чадаев. Так как с этими, с позволения сказать… Хм, гкхм… «Товаричччами»! …У меня будет разговор отдельный.
В зале повисла напряжённая тишина и отчётливо — как сквозняком из лубянского подвала, повеяло законными сталинскими репрессиями… Однако, с немалым удовлетворением замечаю: большинство взглядов были скорее злорадными, чем испуганными или сочувствующими потенциальным жертвам тирана и деспота с его античеловеческими замашками. По ходу, «Наркомат авиационной промышленности» или (НКАП) — эта самая большая в стране контора по распилу народного добра, уже всех до чёртиков достала своими загребущими…
Нет, не орлиными крыльями!
Куриными лапами при совершенно безмозглой башке!
Невольно поломал голову на тему:
«Как бы этой гоп-компании потактичней намекнуть чтоб начинали сами вешаться — начиная с авиаконструктора Яковлева и, избавили меня от лишних головняков?»…
Но так и не решил.
***
Наконец, начинаю:
— Товарищи! Международная ситуация накаляется с каждым днём и по всей видимости, этим летом нас ждёт большая война с гитлеровской Германией — к которой мы к сожалению, недостаточно готовы… И это ещё мягко говоря!
После гула голосов в зале и достаточно краткого объяснения: почему и по каким позициям — мы «не достаточно готовы», я провёл небольшую реорганизацию правительства:
— Наркоматы, которые будут подчиняться непосредственно мне — как Председателю Государственного Комитета Труда и Обороны (ГКТиО) — останутся наркоматами и уже сейчас переводятся на режим военного времени. Другие же (в том числе наркоматы республик и автономий) — переименовываются в «департаменты» и пока остаются в режиме мирного времени…
К последним относятся департаменты иностранных дел, финансов, внутренней и внешней торговли, здравоохранения, образования, юстиции, сельского хозяйства и так далее… Курировать департаменты будет мой заместитель как Председателя Совнархоза, член «ГКТиО» — Яков Ермолаевич Чадаев[3].
Таким образом я развязал себе руки для главного — руководства подготовки к обороне страны, всё второстепенное скинув на «зама».
Этот человек был умным, дисциплинированным, обладающим огромной работоспособностью и превосходной памятью — что немаловажно в докомпьютерную эпоху. За долгую службу в Совнаркоме, у Якова Ермолаевича практически не было замечаний — ни от кого бы то не было и, впоследствии он стал первым Управляющим делами Совета Министров СССР.
Тут же я утвердил на должности управляющими департаментами их ВРИО после недавней массовой гибели советской номенклатуры и, не забыл поздравить с официальным вступлением в должность:
— Надеюсь, мы с вами сработаемся, товарищи.
Вместо трагически погибшего Вознесенского, Председателем «Государственной плановой комиссия при СНК» (Госплан СССР) — стал Максим Захарович Сабуров, бывший до этого заместителем у погибшего Вознесенского.
Это который с «антипартийной группой» — в которую входил «и примкнувший к ним Шепилов», пытался свергнуть в 1957-м году Хрущёва.
Сказать по правде, больше ничего про этого человека не знаю, поэтому опять же — будем внимательно следить за его поведением и если что — по шапке.
Вместо безвременного ушедшего от нас Молотова, Заведующим департаментом иностранных дел стал Андрей Януарьевич Вышинский. Без всякого сомнения, этот человек со своей должностью справится.
Сразу же озадачиваю:
— Товарищ Вышинский! В преддверии большой войны нам требуется изрядно прибарахлиться — другой возможности у нас уже может и, не быть. Поэтому в ближайшее же время — не дольше чем через две недели, готовьте «Большое посольство» в Соединённые Штабы Америки — в эту самую большую и богатую в мире барахолку.
Бросив общий взгляд в зал:
— И товарищам наркомам и заведующими департаментами надо приготовить небольшие — но представительные делегации и, списки оборудования и ресурсов — которые необходимо прибрести для успешного функционирования.
Угрожающе:
— Вот только если узнаю, что кто-то превратит служебную командировку в шоппинг в личных целях — пеняйте на себя! «Шарашками» как в случае с Туполевым и его компанией — не отделаетесь.
Вышинский спрашивает:
— Кто будет возглавлять «Большое посольство», товарищ Сталин?
Переведя взгляд на присутствующее здесь лицо:
— Думаю, лучшей кандидатурой будет Заведующий департамента финансов — товарищ Зверев, чтоб свести до минимума проволочки с заключением контрактов и оплатой за них.
Тот поднимается и спрашивает:
— На какую сумму я могу рассчитывать, товарищ Сталин?
— Эээ… Для начала возьмите с собой пароход с золотом, а там посмотрим.
Вспомнив кое-что из послезнания:
— Кстати, товарищ Зверев… А в СССР ещё можно найти специалиста по игре на бирже?
Тот замешался, но ответил достаточно уверенно:
— Найдём товарищ Сталин.
— Как найдёте — немедленно отправьте его ко мне!
***
Из других департаментов, заданиями в тот раз озадачил три: юстиции, земледелия и образования.
Николаю Михайловичу Рычкову — начальнику Департамента юстиции СССР, дал задание подготовить три волны амнистий: к 8 марта — для всех имеющих несовершеннолетних детей женщин, к 1 мая — для всех политзаключенных (кроме причастных к шпионажу и террористической деятельности) и после начала войны — для всех уголовников-первоходок, кроме насильников и мужелонцев. Последние должны будут амнистироваться с обязательным условием добровольного вступления в ряды Красной Армии — после чего судимость с них снимается и они становятся такими же гражданами СССР, как все.
Кроме того, дал задание разработать новый закон в Уголовный кодекс, по которому лица совершившие третье преступление, считаются опасными для общества неисправимыми рецидивистами. Таковым назначается пожизненное заключение и направление на особо опасные производства — где особенно-то долго, не заживёшься…
В планах создание сперва ураново-добывающей отрасли, затем — обогащающей и, наконец — атомной промышленности.
Возможно такое, если и не ликвидирует преступность в целом — но по «воровскому миру» и, «блатной романтике» — нанесёт сильнейший удар.
Ивану Александровичу Бенедиктову, ставшего Начальником Департамента сельского хозяйства СССР, приказал:
— Этой весной нашим крестьянам нужно будет потрудиться на пределе человеческих сил и даже сверх того и, засеять всё, что только можно засеять. Нужна оптимизация сельскохозяйственных культур и, в первую очередь — бросайте мудохаться с этим долбанным горным одуванчиком… Как хоть его, мать-перемать, всё забываю это дурацкое название?
Бенедиктов радостно, как будто ушам своим не веря:
— Тараксакум кок-сагыз, товарищ Сталин.
— Вот, вот! Его самого. Уже накопленный золотой запас СССР, позволяет закупать каучук в Латинской Америке для нужд промышленности.
Вспоминаю и думаю-соображаю:
«Через СССР закупает и транзитирует натуральный каучук Германия, кстати. Надо бы сделать так — чтоб часть этого добра пропадала на наших необъятных просторах по фарс-мажору…».
Ещё вот:
«А если через Вышинского подкатить к русской диаспоре в тех краях, где в лесу иного-иного диких обезьян?».
Аппетиты растут:
Ведь, «там где среди пампасов бегаю тюлени», не только каучук имеется… Но и например, такой ништяк как «бальса» — самая лёгкая и одновременно лёгкая древесина в мире (в высушенном состоянии легче пробки), из которой делаю доски для сёрфинга и ракетки для тенниса…
Вещь!!!
Ну и такая ерунда, как отдельные части для самолётов, или даже практически целиком деревянные самолёты, вроде британского многоцелевого «Москито».
Однако, хорош грёзить, вернёмся к нашему кок-сагызу — мать его итти.
Известная история, да?
Хотели как лучше — а получилось через жопу!
Чтоб избавиться от импортной зависимости, в СССР под эту культуру-каучуконос отводили лучшие земли. Но трудозатраты были столь огромны, выход готовой продукции столь минимален, а рентабельность (если в данном случае вообще можно применить это слово) — такая низкая, что проще всё-таки тратить золото для закупки этого сырья, тем более что никто эмбарго на его ввоз в страну победившего социализма не объявлял.
Конечно, с началом Второй мировой войны, стоимость натурального каучука скаканула в заоблачные дали…
А разве не так же резко скаканула ценность трудовых ресурсов внутри страны?
Рабочие руки, которые собирали сперва семена этих «одуванчиков» (сами попробуйте!), сеяли неизвестными мне образом, а затем выкапывали корешки и извлекали из них каучук — могли бы заниматься чем-то более полезным во время войны.
Тем более, мы не нищие попрошайки — нам есть на что покупать!
В 1941-м году, золотой запас страны достиг своего исторического максимума: 2800 тонн и его хватило аж до 1991-го года.
Так куда его девать, это золото?
И чё жопиться, приберегая презренный металл для Горби с его прорабами Перестройки да ЕБН с мальчиками-гайдарчиками?
Золото во время войны кушать не будешь!
А вот хлеб, хотя бы и чёрный — выращенный вместо этого «одуванчика», будешь уплетать за обе щёки.
Тем более я знал, что за годы войны, советской стороной по Ленд-Лизу будет получено три с половиной миллионов покрышек, примерно столько же камер и, почти два миллиона тонн синтетической резины и натурального каучука для их изготовления шин… И даже завод по их производству — который так и не был запущен, из-за нашего советского раздолбайства.
Я так же хорошо знал о военном и послевоенном голоде, когда от истощения умирали не только в блокадном Ленинграде, а например — даже в находившемся за тридевять земель от фронта Архангельске[4]…
Так на хрена тогда?
Продовольственный вопрос во время войны будет стоять очень остро!
Поэтому решать, надо начинать прямо сейчас:
— Кроме этого, товарищ Бенедиктов, по весне надо привлечь городское население — пенсионеров, школьников, студентов, рабочих и служащих в выходных и отпусках… Парткомы, месткомы, профкомы… Даже балерин, балерунчиков из Большого театра и ёперных певцов иже с ними. Да, что там… Всех клоунов из цирков!
«Потом сами спасибо скажут».
— Нужно насадить как можно больше картофеля, понимаете? Везде, где только можно — вплоть до городских парков и клумб. Понимаете, товарищ Бенедиктов?
— Понимаю, товарищ Сталин.
Продолжаю грузить:
— Сохранить урожай не менее важно, чем его вырастить. Поэтому, как только закончите с повсеместной посадкой картофеля, тут же начинайте копать овощехранилища. Не затягивайте до прилёта белых мух и пришествия полярных песТцов!
— Если встретите недопонимание на каких-нибудь уровнях — обращайтесь напрямую к чекистам, там помогут: кто откажется садить картошку или начнём саботировать — тот отправится пилить лес.
Однако, сомнения обуревают:
«А хватит ли семенного материала?».
Нашёлся тут же:
— Если семян не хватает, Вы только свистните и, Внешторгу — будет поручено закупить семенной картофель в Америке.
Внутренний голос, ехидно-скептически:
«Фуйню какую-то придумал… Пока из Пиндосии на судах в порты привезут ту картошку, пока выгрузят… Пока погрузят в вагоны, да по городам и весям развезут… Пока то да сё — сгниёт твой семенной картофель».
«Блядь, а ведь точно… Забыл где живу!».
И несколько истерично, признаюсь, провозгласил:
— Самолётами по стране семенной материал развозить будет, но картошки насадим с запасом!
Кроме продовольственной, ещё одна причина по которой я — как три года не евший, доеб… Хм, гкхм… Докопался до этой сельхоз культуры. Искусственный каучук в те времена делали из спирта, а самый дешёвый спирт получался как раз из картошки.
А выпуск резины, надо к этой осени увеличить не менее чем двое!
Воспользовавшись моментом, Бенедиктов решил срубить побольше преференций для своего ведомства и, едва не причитая:
— Товарищ Сталин, с техникой просто беда!
— Жалуйтесь, товарищ Заведующий сельским хозяйством, что за беда такая с вашей техникой приключилась?
— С заводов — ни новых тракторов, ни комбайнов, на запчастей не приходит… Грузовики стоят без шин… ГСМ выпрашиваем где только можно по чайной ложке… Механизаторов забирают в Красную Армию…
Изрядно неприязненно косясь на присутствующего здесь маршала Кулика и, надо признаться — отвечающего ему тем же, той же монетой:
— …Имеющие же трактора, забирают в Наркомат обороны в качестве артиллерийских тягачей и, было бы не так обидно — если бы с пользой. А то ведь стоят под открытым небом на сборных пунктах, не ремонтируются, обслуживаются кем попало. Получается, что ни нашим, на вашим!
Эту проблему я знал. Поэтому понимающе кивнув и, в упор глядя на багровеющего Кулика:
— Мы с товарищами из Наркомата обороны хорошенечко поразмыслим и, уверен — обязательно придумаем, как сделать так — чтоб было «и вашим было и, нашим».
Народным комиссариатом просвещения — «Наркомпросом», враз по моей воле ставшим «Департаментом образования СССР» — руководил Потемкин: но не броненосец вовсе, а Владимир Петрович… Бывший дипломат и он мне стразу чем-то не понравился.
Бывает такое, да?
Однако с ходу никого на замену найти не смог, поэтому решил пока работать с ним, а там посмотрим.
В этот раз просто приказал ему и всё:
— С первого сентября этого года система советского образования должна быть такой: после семи классов средней образовательной школы, молодой человек — по мере врождённых наклонностей и проявленных способностей — или сразу идёт работать на производство… Или поступает в фабрично-заводское училище, техникум иль колледж. Последние — для гуманитарных специальностей: медики, торговцы, юристы и прочая им подобная пи…здобратия, если сами не допетрили.
— После окончания этих средне-специальных учебных заведений, выпускники направляется на промышленные или сельскохозяйственные предприятия страны, в учреждения и заведения — откуда после наработки определённого стажа, наиболее достойные будут направляться в высшие учебные заведения…
Вижу, тот что-то хочет спросить, но я повысив голос — давая понять что выслушивать возражения не собираюсь, категорически требую:
— …Через полтора месяца жду государственного плана и графика перехода на такую систему образования. С первого сентября она должна заработать.
Что ещё?
Ах, да!
Чуть самое главное не забыл:
— В систему образования вводятся уроки обязательной начальной военной подготовки: после общеобразовательной школы допризывник должен знать строевую подготовку, стрелковое дело и тактику стрелкового подразделения. После средне-специального учебного заведения, это должен быть почти готовый младший командир. С наркомом обороны состаканьтесь на этот счёт и на всех парах — только вперёд, товарищ Потёмкин… Семь фунтов Вам под киль и попутного ветра в жо… В корму!
Давая понять, что на этом разговор закончен:
— У меня всё!
Посмотрю на его первые шаги, а потом решу: оставить его на этой должности, или снять и законопатить куда подальше.
Затем, обрадовал народ введением в самое же ближайшее время системы «Всевоенобуча» — военная подготовка населения без призыва в армию и отрыва от производства.
Кроме этого, с этой весны планируется призывать в Красную Армию и женщин, не имеющих специальностей — характерных для «слабого пола в сапогах и шинели»: например медика, связиста и так далее… Такие, главным образом — будут проходить службу в частях войск ПВО страны (заряжающими зенитных орудий, прожектористами, операторами звукоулавливающих установок и др.) и наблюдателями в подразделениях ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) ВВС РККА.
Озвучив сии намерения, разъяснил:
— Соответствующие законы уже готовится в Верховном Совете и, скоро будут одобрены всеми ветвями власти, которые я представляю.
Морщу лоб от тяжких раздумий:
«Так, так, так… Для женщин надо заказать специальную униформу: ведь у них грудь выше чем у среднестатистического красноармейца, а жопа наоборот — ширше… Опять же: специальное нижнее бельё — ведь бойцу РККА по уставу бюстгальтер не полагается. Опять же — труселя! Какие трусы должна носить женщина-военнослужащий? «Семейники» по колено или что-то вроде панталон? Ну и что-то специально для… Хм, гкхм… Для «критических дней» — чёрт бы их побрал! Обычная вата пойдёт, интересно? И сколько её надо в месяц на один «штык» в юбке? Надо бы с Валентиной Васильевной посоветоваться по этому поводу…».
Поставил в известность собравшихся об ликвидации Академии Наук и об образовании «Научно-технического комитета при Совете Народных Комиссаров СССР» — «НТК СНК СССР», под председательством Глеба Максимилиановича Кржижановского…
Уведомил об создании «Информбюро при СНК СССР» — которому подчиняются все средства массовой информации страны и, представил Льва Захаровича Мехлиса — как его Председателя.
Обрадовал и ликвидацией Всероссийской Академии художеств — вместо неё отныне будут отдельные объединения «по интересам» — вроде Союза писателей СССР, курируемые «Информбюро» товарища Мехлиса…
И на этом отпустил заведующих департаментами, оставшись работать с наркомами.
***
Сперва, конечно такая же песТня — кадровые назначения и перестановки в наркоматах.
Вместо сгинувшего в кремлёвских катакомбах Кагановича, Наркомом путей сообщения СССР я назначил совершенно нового человека — Ивана Владимировича Ковалева. В «реальной истории», это назначение произошло лишь 20 декабря 1944-го года. До этого же, с мая 1941-го, Ковалев являлся заместителем Наркома госконтроля СССР по железнодорожному транспорту…
То есть это — человек Льва Мехлиса и, надо признать — в его команде очень способные руководители и незаурядные люди.
С началом войны был переведен в РККА и, в июле 1941-го стал начальником Управления военных сообщений Красной Армии. С 1943-го года он становится первым заместителем начальника, а в 1944-м — начальником Центрального управления военных сообщений.
На этой должности Ковалев получал сводки по итогам дня, включая сведения о задержках тех или иных транспортов, причинах задержек, принятых мерах, и ежесуточно докладывал Сталину о продвижении воинских эшелонов и о состоянии железнодорожной сети. Причем докладывал только по памяти, она у него была просто феноменальная.
Достойный для этой должности человек, судя по «послезнанию»!
Так почему бы зная это, не ускорить максимально его карьеру?
Кадровые изменения, в некоторых наркоматах шли рука б руку с реорганизацией отдельных — очень громоздких и посему — трудно- и неэффективно управляемых госструктур.
Это касалось например Народного комиссариата химической промышленности (НКХП), в который входило одиннадцать главных управлений: по управлению предприятиями азотной промышленности, основной химии, горно-химической, лакокрасочной, анилинокрасочной, йодо-бромной, резиновой, каучуковой и пластических масс… Два управления производства военной химии, управления сбыта и снабжения, учебных заведений и геолого-разведка… Плюс отдельные тресты.
Химия — это очень важно для войны!
С целью разгрузить этого «монстра», я вывел из состава наркомата стекольное, фарфоровое и спичечное производства и передал их в подчинение республиканским департаментам промышленности.
Также из химпрома были выведены предприятия резиновой, шинной, асбестовой, каучуковой отраслей, трест «Союзрасткаучук», научно-исследовательские, проектные и учебные институты соответствующего профиля… Из них был создан новый наркомат — резиновой промышленности[5], во главе которого был назначен Тихон Борисович Митрохин.
Последнему была тут же поставлена задача:
— Товарищ Митрохин! Нам срочно нужен второй гигант шинной промышленности на Востоке и, лучше всего — в Омске или даже Барнауле. Через две недели жду ваших письменных соображений по этому поводу, товарищ нарком.
Про сырьё для производства синтетического каучука рассказывал — это картофельный спирт: отвратительное «пойло» — зато самое дешёвое.
По этой причине местом строительства первого советского гиганта резиной промышленности выбрали именно Ярославль — где урожайность этой культуры была наибольшей в европейской части страны.
За Уралом же, как по своему времени знаю (ибо сам родом их тех мест), рекордсмены по выращиванию картофеля — именно Алтайский крае и Омская область…
Ведро с куста и картоха — во!
В довоенном СССР, единственным предприятием — производящим шины для авиации, артиллерии, танков, автотранспорта был Ярославский резино-асбестовый комбинат (ЯРАК).
Во-первых, его изделий критически не хватало — отчего даже в мирное время тысячи машин стояли «разутыми»…
А во-вторых, летом 1943-го — он был полностью уничтожен авиацией Люфтваффе и, если бы не Ленд-Лиз…
Впрочем, Ленд-Лизу мы обязаны не только покрышками для всех видов техники. Но вся беда в том, что все основные «плюшки» от союзников нами были получены в 1943-1944-х годах — когда полстраны уже лежало в руинах и сплошь было покрыто братскими кладбищами…
Меня это ни в коем случае не устраивает!
Поэтому, я не намерен просто так сидеть на попе ровно и ждать милости от Рузвельта.
Как уже говорил, при каждом наркомате должно быть несколько ВУЗов — для подготовке специалистов и не менее одного НИИ — для разработки технологий.
Кто будет возглавлять НИИ Наркомата химической промышленности, я уже определил: Алексей Александрович Баландин — руководитель кафедры органического катализа на химическом факультете МГУ. Организовав лабораторию органического катализа, этот учёный в 1943–1944 годах создал технологию получения синтетического каучука из газов образующихся при крекинге нефти, за что получил Сталинскую премию.
Надеюсь теперь, Сталинскую премию он получит хотя бы на год-полтора раньше…
Конечно — не без творческой подсказки и бодрящего «пинка под задницу» со стороны «Научно-технического комитета при Совете Народных Комиссаров СССР» и нас с Глебом Максимилиановичем Кржижановским, лично.
Народным комиссаром химической промышленности был и ныне здравствующий Михаил Денисов… Но видимо со своими обязанностями во время войны он не справлялся и, посему в феврале 1942-го года — был заменён на Михаила Георгиевича Первухина, проработавшего на этой должности аж до 1950-го года, когда он был повышен до заместителя председателя Совета Министров СССР…
Так почему бы не сделать этого раньше?
«Послезнание» — великая сила и это касается не только «заклёпок»!
Выделил из Наркомата среднего машиностроения — наркоматы автомобильной (нарком — «тот самый» Лихачёв, который — «ЗиЛ») и танкостроительной промышленности (тот самый Малышев, в «реальной истории» — «Князь танкоградский»).
Оба сразу, не сговариваясь, ринулись в бой за интересы своего ведомства.
«Тот самый» Лихачёв, а точнее — Иван Алексеевич, первый директор «ЗиСа» — второго по величине автомобильного гиганта страны (после смерти Реципиента, переименованного в «ЗиЛ») и до недавнего момента — Нарком среднего машиностроения СССР, почуяв «ветер перемен» — ринулся топить НКАП, без того на то разрешения:
— Товарищ Сталин! С автомобильной промышленностью страны, творятся самые настоящие безобразия! Нас перегружают заказами от других наркоматов, и в первую очередь — от авиационной промышленности. У нас отбирают целые заводы, и даже моторостроительные цеха основных производств — Горьковского завода имени Молотова и Московского — имени Сталина, переподчиняют для производства авиамоторов…
Сразу видно — у человека наболело и наболело конкретно:
— …Выпуск основной продукции падает: в 1938-м году было выпущены 211 тысяч автомобилей, а в прошлом — в 40-м, всего 110 тысяч… Скажите мне: разве Красной Армии не нужны автомобили?
«Князь танкоградский», а точнее — Вячеслав Александрович Малышев, до этого — заместитель председателя СНК СССР и председатель Совета по машиностроению при СНК СССР, туда же:
— Товарищ Сталин! Моторостроительный завод «№ 75» не приспособлен к выпуску танковых дизелей «В-2», которые по технологической сложности — скорее относятся к авиационным двигателям и должны производиться на моторостроительных заводах Наркомата авиационной промышленности… Иначе, мы сорвём танкостроительную программу.
Иван Исидорович Носенко — Нарком судостроительной промышленности СССР, их поддержал:
— Товарищ Сталин! Недавно в Наркомат авиапромышленности был передан Воронежский завод судовых дизелей… Под угрозой не только выпуск малотоннажных морских судов и буксиров по программе «Большого флота» — но и производство тяжёлых понтонных парков для РККА.
Строго посмотрев на этих «трёх богатырей» — поднявших копья на нашего разжиревшего, толстожопого и кое-как летающего дракона: не так огнедышащего — как испускающего неприличные звуки из-под хвоста и, рявкнул:
— Хватит!
Делая соответствующий жест рукой:
— Вы — трое, а ну-ка быстро подошли сюда.
Когда они оказали перед трибункой, привстав наклоняюсь к ним и шиплю:
— Товарищам новоявленным наркомам категорически не рекомендуется скакать поперёк батьки в пекло. Как дам команду «фас!!!» — будете рвать, а сча даже гафкать не сметь. Где-то через недельку встретимся, а пока занимайтесь организационными вопросами.
Создал отдельный Наркомат артиллерии и поставил во главе него Амо Сергеевича Еляна, до этого бывшим директором «Горьковского артиллерийского завода № 92» — где главным конструктором трудился «тот самый Грабин».
Этот завод прославился… Ээээ…
Прославится!
…Конвейерным производством пушек во время войны — что без участия директора никак не возможно, а его главный конструктор — их скоростным проектированием и технологическими картами.
И я очень надеюсь, что в «текущей реальности», эта «сладкая парочка» обрадует нечто подобным на общесоюзном уровне…
Особенно после моей подсказки.
***
Как и намеривался ранее, Наркомом обороны СССР назначил маршала Кулика.
Конечно среди мои современников «там», это назначение вызвало бы бурю негодования и протеста — так как среди электората Григорий Иванович канает за «маршала поражения»…
Позвольте, но маршал маршалу рознь!
Как и среди других профессий, при всей их профессиональной тупости — среди военных существует определённая специализация: один стратег думает над каким-то хитрым стратегическим планом, другой командует войсками — выполняя этот план в реале, третий обеспечивает выполнение этого плана материально…
Это как в коллективных видах спорта, например в футболе: нападающий бегает за мячом — чтоб его забить в ворота, защитник бегает за нападающим — чтоб пнуть его по лодыжке и не позволить забить, а вратарь ловит мяч — если защитник промахнулся по лодыжке нападающего…
Тренер же сидит на скамейке запасных и на чём свет стоит материт всех троих.
Все при деле и каждый занят тем, что умеет и к чему имеет прирождённые предрасположенности.
Но видно до войны, коллективный разум Политбюро — этого не понимал (или наоборот — очень хорошо понимал) и, оттого делал очень странные назначения — поставив к примеру чисто строевика Жукова во главе Генерального Штаба РККА.
После разгромно-катастрофического начала войны же, тот же «коллективный разум» запаниковал и в поисках спасителя собственной задницы — стал отправлять командовать фронтами всех подряд, в том числе и маршала Кулика — чисто хозяйственника…
Ясное дело, что эта затея была обречена на фиаско ещё на стадии смелого замысла!
Это как в футболе, после первого же пропущенного мяча — поставить нападающего ловить мяч, тренера — бегать за мячом, вратаря — пинать по лодыжке тренера, а защитника — материться со скамейки запасных… А потом удивляться, что в наши ворота был забит второй, третий… И десятый гол.
Возвращаясь к нашим баранам, скажу: нарком обороны — должность скорее хозяйственная, чем штабная или строевая. При всех своих действительных или мнимых недостатках, маршал Кулик с 1937-го возглавляет «Главное артиллерийское управление» (ГАУ РККА) — занимающееся вопросами вооружения, перевооружения, снабжения армии боеприпасами и ещё много чем — полный список оказался бы слишком длинным…
И вот с этой-то стороны, Григорий Иванович — именно маршал Победы!
Ведь каждый принимаемый на вооружение перед войной патрон, не проходил мимо него.
Жуков писал в своём историческом высере, что маршал Кулик якобы «недооценивал автоматы»…
Клоун!
Человек, отвечающей за вооружение — «недооценивает», а на 22 июня 1941-го года — на вооружении РККА состояло порядка ста тысяч пистолетов-пулемётов.
Откуда?
Такая же хрущёвская история, в общем то — как со Сталиным и победившим вопреки его воли советским народом.
Да, что там какие-то несчастные автоматы, или как там их — пистолеты-пулемёты…
Возьмём к примеру танк Победы: «Т-34» — даже американским каналом «Дискавери», признанный за «лучший танк Второй мировой войны»…
Уж там-то нам врать не будут!
Читаешь какой-нибудь хорошо документированный источник[6] про его создание, принятие на вооружение и начало серийного производства и, то и дело натыкаешься, например на такое:
«Необходимо отметить, что для обеспечения проведения столь масштабных испытаний полномочий начальника ГАБТУ КА Я.Н. Федоренко было недостаточно. В связи с этим заместителем народного комиссара обороны СССР маршалом Советского Союза Г.И. Куликом 25 октября 1940 г. была издана директива «№ 76791с» о проведении НИ полигоном ГАБТУ КА в период с 27 октября по 27 ноября 1940 г. испытания длительным пробегом трех полностью укомплектованных танков Т-34…».
«В первой половине января 1941 г. заместитель народного комиссара обороны СССР Г.И. Кулик подписал подготовленные в ГАБТУ КА письма на имя председателя Комитета обороны при СНК СССР и народного комиссара среднего машиностроения о результатах проведенных испытаний трех танков Т-34 длительным пробегом. В вышеуказанных письмах (№ 144090с и № 144140с) были перечислены основные недостатки танка Т-34, выявленные в ходе испытаний длительном пробегом, а в заключительной части содержалось требование о принятии решительных мер по их скорейшему устранению…».
«Руководство ГАБТУ КА согласилось с предложением А.А. Горегляда и 2 декабря 1940 г. заместитель начальника ГАБТУ КА И.А. Лебедев в письме № 77287с сообщил заместителю народного комиссара обороны СССР Г.И. Кулику, что считает возможным принять 143 танка Т-34 с максимальным углом возвышения пушки в 25° (без переделок башни). Резолюция Г.И. Кулика на этом письме была краткой — «Разрешаю». О решении Г.И. Кулика принять 143 танка Т-34 с максимальным углом возвышения пушки Л-11 в 25°, вместо 30°, ГАБТУ КА незамедлительно уведомило народный комиссариат среднего машиностроения и военную приемку на заводе № 183. В завершении рассмотрения этого вопроса необходимо отметить, что из переписки руководителей заводов № 183 и Мариупольского (письма № СО6466 и № 61с) следует, что вина в сложившейся ситуации была обоюдной…».
Так кто, как не он?
По крайней мере, другого — более опытного хозяйственника, я в армии пока не вижу. Расстреляли же его в «реальной» истории вовсе не за отсутствие таланта, а за длинный язык. Распустил его, а коллеги-генералы — сдали, ибо среди этой кодлы — он держался волком-одиночкой, то есть не был своим.
Кстати, это…
Хорошо, что вспомнил про Жукова: надо будет в обед обязательно на Лубянку позвонить и сказать чтоб их с Тимошенко из кутузки выпустили.
Пока же:
— Товарищ Наром обороны СССР!
Вскакивает с места — гордый и важный такой:
— Слушаю, товарищ Сталин.
— Подойдите ко мне.
Когда Кулик, едва ли не бегом приблизился, сую ему в руки папочку с надписью «Приказ № 1» и не громко — чтоб больше никто не слышал, но на полном серьёзе:
— В Красной Амии вводится цветовая дифференциация по штанам.
— Извините, товарищ Сталин…?
Товарищ не понял.
— Объясняю буквально на пальцах, товарищ маршал СССР: от младшего лейтенанта до капитана включительно — штаны останутся синими, как на Вас сейчас. От майора до полковника — красные. Все генералы будут носить жёлтые штаны, а маршалы всех видов — в крупную клетку всех трёх цветов… Как меня слышите, приём?
Тот побагровев перезрелым помидором и мгновенно вспотев — аж ручьём побежало, глухо выдавил из себя:
— Товарищ Сталин! Требую немедленной отставки со всех должностей.
Не мог удержаться от смеха:
— Хахахаха!!! Вы хотя бы документ сперва прочтите, а потом отставки просите… Хахахаха!!!
Кулик открывает папочку и шевеля губами читает — прямо на глазах светлея и с каждой прочитанной строчкой — «проясняясь» ликом.
Наконец, закрыв документ, от счастья сияя новой Луной на чистом от облаков небом:
— Есть всему командному составу перейти на обмундирование полностью защитного цвета!
Конечно, я кое-какие финтифлюшки для удовлетворения командирского тщеславия оставил — а то ведь расплачутся, как великовозрастные ученики спецшколы для «альтернативно одарённых». От младшего лейтенанта до капитана включительно — сбоку штанов защитного цвета будет узенький красный лампасик, от майора до полковника — два узеньких красных лампасика, у генералов — один широкий, а у маршалов — два широких красных лампаса.
Кулик отошёл от меня, буквально весь — от головы до ног, лучась от прямо-таки внеземного счастья. И у меня тоже — в полном и строгом соответствии с обратной связью, настроение поднялось: ведь это так здорово для человека — осчастливить ближнего…
А разве диктатор, тиран, деспот (и далее по списку) не человек?
Ещё какой!
Самый человечный человек.
***
Главное же событие первой половины дня, которое уверен — будет иметь грандиозно-потрясающе последствия…
В сравнительно отдалённой перспективе, конечно.
Из «Народного комиссариата электропромышленности» выделил «Наркомат радиопромышленности», на который поставил академика Иоффе.
Почему именно он?
Приходилось читать, что Абрам Фёдорович был не столько учёным — сколько организатором науки, а стало быть — имеет вполне определённые организационные способности, очень надеюсь — что незаурядные.
Тот было, поначалу пошёл в глухой отказ:
— Я учёный, товарищ Сталин! Я никогда не руководил наркоматами.
Давая знать, что дискуссия в данном случае неуместна — «яйцеголовых» не переспоришь, усмехаюсь:
— Вам ещё повезло, товарищ Иоффе! Я например — всего лишь недоучившийся семинарист и, никогда ещё не был — ни Председателем Совнаркома, ни Председателем Верховного Совета, ни тем более — Верховным Главнокомандующим…
Голос мой стал несколько угрожающим:
— …Так что не выёживайтесь товарищ академик, а назначьте себе заместителей, начальников главков по направлениям — создав таким образом свою команду, вызовите директоров заводов и приступайте к работе.
Тот видит — деваться некуда, и:
— Я согласен, товарищ Сталин.
Ну, что я говорил?
Умный человек оказался, недаром академик.
Даю первое задание:
— Нам с вами надо к лету, хотя бы вдвое увеличить выпуск продукции для Красной Армии и прежде всего — танковых, авиационных и носимых пехотных радиостанций с кварцевым резонатором. Требуется резко увеличить производство радиолокационных станций — не менее чем в пять раз! А для этого, радиопрому надо немедленно прекратить выпуск всей гражданской продукции…
Подумав, решил что учить академика нечего — дядька уже взрослый, дееспособный и имеющий голову на плечах:
— …А впрочем, сами решайте — что делать: Вам как Наркому видней. С моей же стороны, Вам будет оказана любая посильная поддержка.
Напоминаю:
— Слышали мой разговор с товарищем Вышинским? Готовьтесь в командировку, собирайте делегацию, готовьте список оборудования и технологий — которые необходимо закупить.
Кроме всего прочего, имелось и ещё одно соображение: как среди советских, так и среди зарубежных учёных — академик Иоффе имел большой авторитет, поэтому заручиться его поддержкой перед ликвидацией Академии наук СССР, было бы не лишним.
С той же целью, я чуток приоткрыл перед ним свои далеко идущие планы:
— В будущем же, Абрам Фёдорович, я вижу ваш наркомат таким же мощным и влиятельным, как положим — Наркомат авиационной промышленности… Не меньше!
Подняв палец вверх:
— И только в ваших силах сделать так, чтоб это «будущее» — настало как можно раньше!
Вижу, от открывающихся перед ним перспектив — у академика буквально в зобу дыханье спёрло и понимаю:
«Всё будет на мази».
К Абраму Фёдоровичу подсел Глеб Максимилианович Кржижановский и, они о чём-то начали очень оживлённо трещать… «Состаканились», стало быть.
«Ну, значит — всё будет на конкретной мази!».
В общем же, как и обещал на Съезде Верховного Совета СССР — поручил правительству скорректировать «планов громадьё» по Третьей пятилетке, добавив к принародно озвученным ещё полный отказ от программы строительства «Большого флота» — который «в реале» произошёл вскоре после начала войны и свёртывание возведение «Линии Молотова» на западной границе — которое тоже будет прекращено после «внезапного и вероломного»:
— Все силы и ресурсы на Восток, товарищи! Впрочем, на эту тему мы с поговорим ещё: как со всеми вами вместе — так и с каждым по отдельности. И причём не раз и даже не два.
[1] Факт, что фонд Сталинской премии финансировался из гонораров и зарплаты самого товарища Сталина — документально никак не подтверждается, а является получившим распространение мифом. С другой стороны, гонорары от издательств (в том числе и зарубежных) Сталин не получал — они шли напрямую в госбюджет.
Так, какая разница?
[2] Этот клон «Дугласа» более известен под брендом «Ли-2»
[3] Что удивительно, во всём Интернете не нашлось фотографии этого человека!
[4] В этом городе, зимой 1941-42 гг умер от голода каждый десятый житель.
[5] В «реальной истории» Народный комиссариат резиновой промышленности СССР был образован 28 марта 1941 года.
[6] Рекомендую Желтов И.Г., Макаров А.Ю. "Харьковские «тридцатьчетверки»"