Чуев Ф. «Несписочный маршал».
«Не раз мы говорили (с маршалом Е.В. Головановым. Авт.) о Генеральном штабе. Особенно после книг Штеменко и Василевского. Однажды я заметил:
— Василевский пишет, что Сталин не придавал значения роли Генштаба…
— А как он мог придавать, — откликнулся Голованов, — если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать? Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был собрать даже все необходимые материалы! Все основные предложения о ведении войны были от Сталина — я там каждый день бывал, а иногда и по нескольку раз в день.
Генеральный штаб войну проморгал — вот что такое Генеральный штаб!».
Адмирала Флота Советского Союза И.С. Исакова, описал, как именно Сталин проводил совещания по военно-морским вопросам:
«Как вел свои заседания Сталин? Надо сказать, что он вел заседания по принципу классических военных советов. Очень внимательно, неторопливо, не прерывая, не сбивая, выслушивал всех. Причем старался дать слово примерно в порядке старшинства, так, чтобы высказанное предыдущим не сдерживало последующего. И только в конце, выловив все существенное из того, что говорилось, отметя крайности, взяв полезное из разных точек зрения, делал резюме, подводил итоги. Так было в тех случаях, когда он не становился на совершенно определенную точку зрения с самого начала. Речь идет в данном случае, разумеется, о вопросах военных, технических и военных, а не общеполитических. Когда же у него было ощущение предварительное, что вопрос в генеральном направлении нужно решить таким, а не иным образом, — это называлось «подготовить вопрос», так, кстати, и до сих пор называется, — он вызывал двух-трех человек и рекомендовал им выступить в определенном направлении. И людям, которые уже не по первому разу присутствовали на таких заседаниях, было по выступлениям этих людей ясно, куда клонится дело. Но и при таких обсуждениях тем не менее он не торопился, не обрывал и не мешал высказать иные точки зрения, которые иногда какими-то своими частностями, сторонами попадали в орбиту его зрения и входили в последующие его резюме и выработанные на их основе резолюции, то есть учитывались тоже, несмотря на предрешенность, — в какой-то мере, конечно».
После ужина, перед встречей с группой высшего военного руководства во главе с Наркомом обороны маршалом Куликом, зашли с Мехлисом ко мне в кабинет, где я встретился и поговорил с «отцом Красной Армии» — маршалом СССР Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем.
Ну и Лев Захарович при этом событии присутствовал.
Тот, в новенькой форме и с большой звездой и с лавровыми листьями на петлицах и, главное — нормальных уставных шароварах защитного цвета, с двумя широкими красными лампасинами по бокам… Что сразу делает его похожим на человека, а не на синештанного «оленя».
Любуюсь им и, восхищённо на него посматривая:
— Ну и орёл!
Тот, вздыхает:
— Орёл то, орлом… Да не того происхождения. Как ещё мои коллеги и подчинённые встретят такого «маршала»…
Вижу — очкует старый солдат как новобранец перед первым боем и, подбадриваю:
— Нормально встретят! А если какая-нибудь сволочь в синих штанах, что-нибудь поперёк вякнет — так мы ему объясним, что он неправ.
Мехлис, меня поддержал:
— По-большевистски объясним, как это только мы умеем! Кстати, Михаил Дмитриевич…
Порывшись в своём «совнаркомовском» портфеле, он оттуда достал папочку, а из неё листочек бумаги и положив перед Бонч-Бруевичем:
— …Почитайте, что мои борзописцы про Вас изваяли.
Тот читает и у него запотевают очки:
— Это разве про меня?
— Про Вас, про Вас, уважаемый «Отец Рабоче-Крестьянской Красной Армии»! Именно про Вас. А если что-то и слегка преувеличено, то это только ей на пользу.
Я, всё в том же — бодро-оптимистической тоне:
— В народе в таких случаях говорят: «Каши маслом не испортишь»!
Однако, тот предпочитает что-то более материальное, чем просто мой бодрый голос, или даже газетный пиар:
— Вы помнится, мне двух сатрапов обещали, Иосиф Виссарионович…
Вспомнив про Тимошенко и Жукова, спохватываюсь:
— Ах, да!
«Надо ж позвонить, чтоб их отпустили из застенков кровавой гэбни. Хотя, постой…».
Посмотрев на часы, спрашиваю:
— Михаил Дмитриевич! Вы же, не так давно сидели в НКВД?
Морщится, как будто аскорбинка на зуб попала:
— Было такое дело, да-с… В тридцать первом году, по делу контрреволюционного заговора вонноспецов. А что?
— Не помните случайно, когда на Лубянке ужин? Был уже, аль нет?
Тоже достав старинного вида карманные часы:
— Такое, разве забудешь… Нет, Иосиф Виссарионович, ужина для арестантов на Лубянке ещё не было.
Помня по моему «прошлому» опыту некоторые «нюансы», рассуждаю:
«Ужин для заключённого — святое дело! Как впрочем завтрак и обед. Расстреляй, но сперва положняковую пайку — дай. Поэтому позвоню насчёт Тимошенко и Жукова попозже, после того как нахряпаются баланды после нелёгкого арестантского дня и сыто попёрдывая улягутся на шконку… Ну или под шконку — в зависимости от занимаемого в «хате» положения».
Вслух же заверяю, едва не божась на пустой угол:
— Будут Вам сатрапы, товарищ маршал, обязательно будут — я от своих слов не отказываюсь и на ветер их не бросаю… Но несколько позже.
Успокоив своего Зама на должности Верховного Главнокомандующего Вооружёнными силами СССР, тут же его озадачиваю:
— Наипервейшая наша с вами задача, Михаил Дмитриевич — реорганизация Генерального штаба РККА. Необходимо в самые кратчайшие сроки — сцанным веником разогнать этот балаган с тупыми клоунами к чёртовой бабушке и создать на его месте что-то новое — более дееспособное, что предлагал ещё генерал-фельдмаршал Барятинский Александр Иванович. Знаете такого?
И тут я увидел большие…
Нет, не так: очень(!) большие глаза, в которых в свою очередь сверкали сквозь пороховой дым…
Сполохи былых ожесточённых сражений. Хотя и «подковёрных» — но стоивших Русской Императорской, а затем и Красной Армии — океанов крови.
***
Каждый кто не прогуливал уроки истории в школе, или хотя бы пролистывал по диагонали соответствующий учебник за XIX век, знает что военная реформа Александра II (1860-е — 1870-е годы) — это отмена рекрутчины и введение всеобщей воинской повинности. Самый «продвинутый» выпускник средней школы, возможно, вспомнит про новую военную форму — лёгкую, удобную и, имеющую народное происхождение, про револьверы «Смит-Вессон» и винтовки системы Бердана, про пушки Барановского и прусские стальные артиллерийские орудия системы Круппа.
Всё это так, но одновременно шли и гораздо более значимые события — имевшие более серьёзные последствия, чем всё это вместе взятое:
Выбор формы модели управления вооружёнными силами государства.
И если с внешними атрибутами реформаторы не прогадали, то с глубинной сутью — попали пальцем в жо…
В небо.
И именно в этом, уверен, кроется и вся первопричина всех наших бедствий в двадцатом и возможно — будет крыться и в веке двадцать первом… Ибо неправильно выбранная система военного управления приводит к военным поражениям. Те в свою очередь — к социальному взрыву.
И не надо ругать ни большевиков в целом, ни Ленина в частности…
Рисунок 56. Герхард Иоганн Давид фон Шарнхорст — прусский военачальник, военный теоретик и военный реформатор.
Они уже пришли на «всё готовое» и надо отдать им должное: осознано или нет — сделали всё, чтоб хоть что-то спасти.
На тот момент в мире и его окрестностях были известны две модели управления: «прусская» и «франкская».
Первую, в разгар Наполеоновских войн и после ряда поражений от «Великого корсиканца», разработала по заданию короля Пруссии целая комиссия во главе с генералом Герхардом фон Шарнхорстом — в которую входили такие известные военные теоретики как Гнейзенау, Клаузевиц и, которую позже провели в жизнь такие практики как генералы Бевин, Гролман и Мольтке.
Проанализировав происходящее, разобрав по косточкам поражения от наполеоновской армии, Шарнхорст и его команда поняли что в военном деле началась новая эпоха. Отныне воюют не государи, с помощью вассалов и наемных армий…
Воюют даже не великие полководцы во главе «великих» армий.
Отныне воюют нации!
Исходя их это постулата, генерал Шарнхорст предложил создать нечто совершенно новое — генеральный штаб: «коллективного гения» его собственными словами, или «мозговой центр армии» — словами человека моего времени.
Сам Шарнхорст говорил примерно так про своё детище:
«Такие гении как Наполеон — приходят и уходят, а генеральный штаб вечен!».
Из того же постулата, следует следующее:
Кто подскажет: какая самая главная задача у любого — даже самого маленького государства…?
Нет, вовсе не увеличение благосостояния народов — это вам не мамка, не нянька и даже не богадельня для сирых да убогих. А как совершенно верно определил Карл Маркс — «машина угнетения». И главной его задачей является, увы…
…Самосохранение.
А не воюя, государству сохраниться нельзя!
По крайней мере, не становясь чьей-то дойной коровой.
А раз в новейшее время воюют не армии, а нации — то значит и, всё в государстве — должно быть подчинено интересам генерального штаба. Через кайзера (верховного главнокомандующего нацией) разумеется.
В чисто военном же аспекте, генеральный штаб должен быть воспитан для выполнения важнейшей интеллектуальной функции: свободной и регулярной критики и самокритики армии и её командования всех уровней. Ибо не критикуя сам, не воспринимая конструктивно критику в свой адрес, не вскроешь недостатки. А не вскроешь недостатки — не избавишься от них и так и, будешь переходить с этими недостатками переходить из века в век — как это и поныне делает наше с вами богоспасаемое Отечество.
Во время боевых действий, представитель Генерального штаба должен сопровождать полевых командиров — но не подменяя их, а консультируя и контролируя их деятельность. И в свою очередь — фиксируя и анализируя боевой опыт полевых командиров, передавая его «наверх» — в Генштаб. По мнению Шарнхорста: так и только так — будет достигнуто единение теории и практики, функциональное соединение интеллектуализма и боевой агрессивности.
И все войны, ведущиеся Германией со времён Франко-прусской (1870–1871 годов), весьма красноречиво подтверждают:
Герхард фон Шарнхорст был прав!
Победить германскую нацию во главе с таким Генеральным штабом, можно было только навалясь всем миром и только с неимоверными жертвами. И надо денно и нощно благодарить Всевышнего, что вместе с этим военным гением — в этой стране не появилось точно такого же гениального политика…
Иначе всем, кроме германцев — места на этом «Шарике» было бы мало!
Рисунок 57. Генерал-фельдмаршал Барятинский Александр Иванович.
Всех тонкостей «франкской» системы управления вооружёнными силами я не знаю и сильно сомневаюсь, что их знают сами французы. Думаю, суть её сказал сам Наполеон:
«Чернь со мной всё, без меня она — ничто».
То есть:
Есть Наполеон — есть Великая армия.
Нет Наполеона и Великой армии нет.
После поражения в Франко-прусской войне 1877–1878 годов — лягушатники сильно поумнели, мы же…
Мы же до сих пор, чуть что — лихорадочно ищем «спасителя».
Разве не так?
Формально же, если в соответствии с первой — подчинение идёт от кайзера (верховного главнокомандующего) через генеральный штаб, то у второй — через военное министерство, которому подчиняется генштаб.
Вроде не велика разница, а вот поди ж ты…
В разгар военных реформ, за прусскую модель управления вооружёнными силами ратовал «кавказец» генерал-фельдмаршал Барятинский Александр Иванович. Его идеологическим противником был Дмитрий Алексеевич Милютин, назначенный царём военным министром.
До какого крайне ожесточения дошли идеологические разногласия, говорит тот факт, что узнав про это назначение, Барятинский написал императору Александру II — что-то вообще немыслимое, не идущее ни в какое сравнение и не лезущее ни в какие рамки, даже такие как ворота:
«Отныне я ваш враг!».
Что нашло на государя-императора, я не знаю. Возможно — какая-то «ночная кукушка» из кружка либералов-реформаторов — в который тот был вхож, так «накуковала». Я там не был и свечку в тот момент не держал.
Но исторический факт: сокрушительное поражение потерпел не один Барятинский — весь Генеральный штаб Русской императорской армии, который после этого события оказался даже не на вторых — на третьих ролях, лишившись возможности хоть как-то влиять не только на государство и общество в целом — но и на вооружённые силы в частности.
Только штабные игры на картах и преподавание «сухой теории» лоснявшимся от блеска гвардейским офицерам!
Лишённая «обратной связи» Николаевская академия Генерального штаба Русской Императорской армии, поставляла в войска не штабистов — а скорее военных чиновников, напичканных ненужными и зачастую на пару поколений устаревшими знаниями.
Естественно, всё это имело последствия. Ведь в отличии от выхляющих широкими бёдрами советско-российских историков, сама история — дама очень серьёзная и не прощающая ошибок.
Антон Антонович Кереновский — пожалуй лучший военный эксперт того времени, так написал уже в эмиграции, в вышедшей в начале 1930-х годов книге «История Русской Армии»:
«Положительные результаты милютинских реформ были видны немедленно (и создали ему ореол «благодетельного гения» Русской армии). Отрицательные результаты выявились лишь постепенно, десятилетия спустя, и с полной отчетливостью сказались уже по уходе Милютина. Военно-окружная система внесла разнобой в подготовку войск… Положение 1868 года вносило в полевое управление войск хаос импровизации, узаконивало «отрядную систему».
Однако все эти недочеты бледнеют перед главным и основным пороком деятельности Милютина — угашением воинского духа. Милютин бюрократизировал всю Русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание штабного (с канцелярским уклоном) элемента над строевым… Военному организму был привит невоенный дух. Это катастрофическое снижение духа, моральное оскудение бюрократизированной армии не успело сказаться в ощутительной степени в 1877–1878 годах, но приняло грозные размеры в 1904–1905-м, катастрофические — в 1914–1917 годах».
На мой взгляд, сказать лучше просто нельзя.
И катастрофические последствия не заставили себя ждать!
Если верить Протопресвитеру русской императорской армии протоиерею Георгию Шавельскому, в 1916-м году генерал М.В. Алексеев — Начальник штаба Ставки при царе Николае II, так изливал ему в жилетку свою скорбь-печаль:
«— Ну, как тут воевать? Когда Гинденбург отдает приказание, он знает, что его приказание будет точно исполнено не только командиром, но и каждым унтером. Я же никогда не уверен, что даже командующие армиями исполнят мои приказания…».
Это писТец полярный, товариЧи!
«— …Что делается на фронте — я никогда точно не знаю, ибо все успехи преувеличены, а неудачи либо уменьшены, либо совсем скрыты».
И шо вы думали?
В поисках выхода из создавшегося положения, сей генерал вступил в сговор с другими своим коллегами и либералами из Госдумы и, снёс на хер трёхсотлетний романовский режим.
Но в этот раз, дело было вовсе не в «сидевшем в кабине мудиле»…
А именно «в бобине»!
Поставленной на грань выживания страной после Февральского переворота, управляли все кто угодно — но только не те, кто отвечал за её сохранность. И положение только усугубилось.
В общем, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Не царя менять надо было, а…
СИСТЕМУ!!!
Поняв это, уже другая группа генералов-генштабистов, обратилась к куда более решительным товарищам, чем либералы-думцы…
К большевикам!
Возглавлял заговорщиков 2-й генерал-квартирмейстер (военная контрразведка) Главного управления Генерального Штаба генерал-лейтенантом Потапов Н.М… Входили в неё Начальник военной разведки ГУ ГШ генерал-майор Рябиков, генералы-генштабисты Снесарев, Свечин, Подгурский, Лебедева, Теодори, и…
И конечно же — сидящий в данный момент прямо передо мной Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, назначенный после подавления Корниловского мятежа Командующим Северным фронтом. Вполне возможно и даже вполне вероятно, что это именно через него и его меньшого братца — генералы во главе с Потаповым вышли на верхушку большевиков и, в первую очередь к Ленину.
Обратившиеся к большевикам генералы-генштабисты, предложили помочь тем с организацией переворота, с условием создания взамен в Советской Республике полноценного Генерального Штаба — который обладал бы положенным ему влиянием в политике и экономике и, разумеется — преобладающим влиянием в деле военного строительства и обороны государства…
???
…Не так дело было?
А за каким тогда хреном, дико извиняюсь, царские генералы пошли на службу к большевикам?
На этот вопрос никто из историков, более-менее внятно — так до сих пор и не ответил.
«Из чувства патриотизма»?
Прикалываетесь, что ли?!
Большевики в то время открыто говорили о своём интернационализме — который с патриотизмом стыкуется примерно так же, как кошка «дружит» с собакой. Мало того, кое-кто из большевиков не стеснялся открыто заявлять, что Россия для него — всего лишь «охапка хвороста», для того чтобы зажечь «мировой пожар Мировой социалистической революции»…
А вот белые, те да — патриоты!
Ибо, эти лузеры за «единую и неделимую».
Как бы там не было на самом деле, свою половину договора генералы-генштабисты блестяще выполнили.
И действительно: глядя со стороны на Октябрьскую революцию (переворот, если кому угодно), точнее Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде — не перестаёшь удивляться с какой потрясающей чёткостью всё это было проделано…
Здесь чувствуется рука не вышедшего из подполья агитатора или боевика-террориста, а профессионального организатора боевых операций.
А такому в тех «университетах», что прошли во время борьбы с Самодержавием «ленинские гвардейцы», не учат!
Только в Академии генерального штаба.
И Советскую Власть они же помогли отстоять в нелёгкой Гражданской войне. Ну не журналистом же Троцким, Красная Армия была создана — такое даже составители ЕГЭ уже стесняются утверждать.
А вот большевики из так называемой «Ленинской гвардии» в ответку, свою половину договорняка выполнять не спешили… Напротив, после того как убедились что словами Вождя — власть за ними закрепилась «всерьёз и надолго», начали отжимать «союзников» с командных и штабных должностей уровня комбригов-комдивов-комкоров и начальников соответствующих штабов и служб — заменяя их «социально близкими» красными командирами, или так называемыми «краскомами». К началу так называемых «сталинских репрессий», подобно Михаилу Дмитриевичу Бонч-Бруевичу все имеющие высшее военное образование бывшие офицеры Русской Императорской Армии — остались лишь на тех должностях, которые требуют военно-учётной специальности — непосильной имеющим за плечами три класса образования и ускоренные кавалерийские курсы. То есть — военные топографы, медики, военные инженеры, военные железнодорожники и прочая военно-прикладная братия…
1937–1938 годах же, в РККА по большей части шла «подковёрная война» уже между своими — между краскомами, ведущаяся за «место под Солнцем».
Жизнь так уж устроена: синих штанов много, а кресел под них — всегда не хватает!
А настрочить «сигнал» в НКВД — где точно такие же «грамотеи» и, начального образования достаточно.
Вот поэтому и был создан у нас мало-мальский нормальный Генеральный Штаб — только к середине, или даже к концу Великой Отечественной войны… И что-то глядя на последние события в моём настоящем, мнится мне — что после её окончания, «всё вернулось на круги своя».
Вот такая вот фигня, малыш…
***
Пока вспоминал да бесился от осознания упущенных страной возможностей, глаза у «Отца Красной Армии» стали нормальными и он недоверчиво вопросил:
— Так Вы хотите, Иосиф Виссарионович, перестроить Генеральный штаб по прусскому образцу?
Коротко хохотнув, ответил «по-одесски»:
— А Вы разве не хотите, Михаил Дмитриевич?
Растерянно:
— Хочу, но… А не поздновато ли? Перед самой войной?
С изрядным стэбом:
— А Вы считаете, что перестраиваться уже во время войны — будет в самый раз? Я с Вами категорически не согласен, товарищ маршал СССР!
— Но не помешает ли это мероприятие подготовке Красной Армии к…
— К собственному разгрому в скорой войне с Германией? Конечно, помешает — ради этого, мы с вами всё это и затеваем. А Вы думали для чего?
Вздыхает и неуверенно:
— Надеюсь, так оно и будет…
Собственно говоря, «процесс» уже пошёл с момента образования «Комитета Труда и Обороны» (НКТиО).
Кто во время войны слышал про Наркомат обороны?
Да, никто!
Ибо в «реальной истории», встав во главе Государственного Комитета Обороны (ГКО) Сталин сам встал на должность наркома — послав Тимошенко командовать фронтами. Здесь же я сделал хитрее, назначив на эту должность не имеющего никаких политических амбиций маршала Кулика и вдобавок не его — а Бонч-Бруевича сделав своим Заместителем, как Верховного главнокомандующего. Наркомат обороны таким образом, стал вполне себе заурядным наркоматом — вроде Наркомата авиапромышленности, а так как «свято место пусто не бывает» — на главенствующее место в военной епархии выдвинулся Генеральный штаб.
Осталось только провести его реорганизацию и всё!
Помолчав, подумав, Бонч-Бруевич осторожно спросил:
— Вы сказали, Иосиф Виссарионович: «сцанным веником разогнать этот балаган к чёртовой бабушке»…
— Ага! Именно так я и сказал, а чё?
Недовольно сморщившись, требует уточнить:
— Кого конкретно в Генштабе РККА требуется разогнать таким — несколько экзотическим образом? Какие именно управления или отделы?
Как шашкой категорически махнув рукой, я:
— Всех до одного! Даже бродячих кошек и собак на ближайшей к Генштабу помойке перебить и крыс с мышами из подвалов Генштаба вытравить. Если таковые имеются, конечно…
У того аж очки на лоб от изумления лезут:
— Да от чего же? Почему? Зачем? Объясните мне такой рискованный маневр, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Усевшись в кресле поудобнее, даю весь расклад:
— Извольте, товарищ маршал СССР. Некоторые современные мне серьёзные историки, приходят к однозначному выводу: в нашем Генштабе окопался «крот»! Иначе согласитесь: некоторые события до и во время войны — просто невозможно объяснить. Так как мне неизвестно кто это (а «кротов» роющих в пользу Гитлера может оказаться несколько и даже — несколько десятков), то придётся менять всех до одного.
Бонч-Бруевич-старший задумчиво:
— Возразить нечем: если есть подозрения что в Генштабе имеется шпион — лучше конечно же перестраховаться….
Вдруг настороженно-опасливо:
— …И куда Вы собираетесь их определить?
Поняв с полуслова его опасения, отвечаю:
— Я вовсе не собираюсь всех «старых» генштабистов отправить чистить от лишних деревьев тайгу — слухи о моей кровожадности несколько преувеличены. Просто этих оправим в войска, а штабистов из войск — в Генштаб. И желательно — повоевавших, знающих как это делается не по теоретическим трудам Драгомирова — а на своём боевом опыте. А то действительно: как могут управлять войной люди — ни разу (или давно) её не видевшие? Не нюхавшие пороху…?
Ещё один веский аргумент:
— …К тому же в войсках некомплект командного состава в двадцать процентов. А в Генштабе, уверен — не меньше того лишнего народа, даром синие штаны протирает. Сократить раздутые штаты надо!
Соглашается:
— Ну это как водится: чем дальше от передовой, тем больше «патриотов» в штабах и «крестов» на их грудях… Традиция-с!
— Завязывать пора с такой «традицией», Михаил Дмитриевич!
Вздыхает:
— Легче сказать, чем сделать, Иосиф Виссарионович…
Я же, довольно бодренько:
— А мы с вами всё-таки попробуем.
Вижу, всё равно менжуется, восклицаю — хотя и, возможно — излишне жизнерадостно:
— Да, ты не очкуй, тов… Хм, гкхм… Не бойтесь, товарищ маршал СССР: самое трудное — разгонять, я возьму на себя. Вам же остаётся всего-то ничего — на пустом месте построить что-то совершенно новое.
— Легко сказать… А кого Вы планируете назначить Начальником Генштаба? Шапошникова Бориса Михайловича?
Отрицающе машу головой:
— Нет, не его: «Акела промахнулся».
— …??? Извините, что?
Объясняю:
— Борис Михайлович увидел причины быстрого разгрома вермахтом Франции — не в новых методах ведения боевых действий германским Вермахтом, а в ошибках французского командования.
Корпоративная солидарность взяла своё и новоявленный маршал изрядно возмутился:
— Вам хорошо рассуждать — Вы в своём будущем всё про «методы ведения немцами боевых действий» из книжек вычитали! А каково нам? Кто из наших современников мог предугадать такое?
Невозмутимо отвечаю:
— Да есть тут такой — ныне без дела шатается и ждёт ареста… Полковник Иссерсон. Знаете такого?
— Георгий Самойлович?
— Он самый.
Задумывается, морща лоб:
— Что-то давненько про него не слышал… Кажется, он написал какую-то книгу, после чего впал в немилость. Извините, в подробности не вникал…
Усмехаюсь понимающе:
— Правильно сделали: меньше знаешь — спокойней спишь.
Однако, зело заинтересовался:
— Но сейчас то мне нечего бояться, Иосиф Виссарионович… За вашей широкой спиной, то! Что за книга: как называется и что в ней?
— «Новые формы борьбы». В ней автор практически угадал, что война с Германией начнётся без предупреждения — рассекающими сокрушительными ударами заранее сосредоточенных сил, с первых же минут массированно использующих технику — танки и авиацию. Времени на мобилизацию и планомерные действия у нас не будет, от слова «вообще»…
С сожалением вздохнув:
— …Однако в Красной Армии эти предостережения проигнорировали. И в первую очередь — ваш Борис Михайлович!
Помолчав, вновь спрашивает:
— Начальником Генштаба будет Иссерсон?
— Нет, не он. Ибо отличный теоретик — не обязательно хороший практик. Хотя можете использовать его по своему усмотрению: моим требованиям он вполне подходит — в 1939-м году он был начальником штаба 7-й армии, действующей в направлении Выборга. Стало быть пороху понюхать успел и как управлять войсками в боевой обстановке представление имеет.
Подумав, Бонч-Бруевич сделал первое назначение:
— Пожалуй, Георгия Самойловича поставлю на начальника Первого — Оперативного отделения…
— Как Вам будет угодно.
Настаивает:
— Так кто же будет Начальником Генерального штаба?
— Скоро сами узнаете.
Слегка набычившись, как андалузский бык-ветеран перед корридой:
— И Разведывательное управление будете разгонять?
— Его то, в первую очередь…
Посмотрев на часы:
— …Впрочем, «процесс» уже идёт.
Пока сперва чуть не задохнувшись от возмущения, маршал СССР подыскивал слова в мой адрес и уверен — слова очень нехорошие, достаю из стола папочку с грифом «Совершенно секретно» и кладу перед ним:
— Всякая реорганизация проходит успешней — если идёт «в процессе», так сказать. Сразу видно что за «новый человек» на «новом месте» и на что он годен… Ну и слаживание коллектива — это само собой.
Враз забыв про Разведупр и его печальную — как «Повесть об Ромео и Джульетте» судьбу, вопрошает:
— Что это?
— Мои соображения по поводу новой — весенней войны с Финляндией. Ээээ… Назовём её «Советско-финляндской продолженной войной».
Открывает, листает и «по диагонали» пробежав всего то — с десяток страниц, недоумённо вопрошает:
— Ну и с какой целью и для чего нужна эта ваша… Ээээ… «Продолженная война»?
Буровя его испепеляющим (я надеюсь) взглядом, на низких басах рычу тираном:
— Не моя война, Михаил Дмитриевич… А наша(!!!) война.
— Извините, оговорился… И всё же для чего, Иосиф Виссарионович, объясните?
Лично моё мнение: надо было или не начинать эту войну или если уже начали — довести её до конца…
Ибо, недобитый враг — самый опасный враг!
Но, раз уж так вышло — придётся доделывать недоделанное Реципиентом, тут ничего не попишешь.
Отвечая своему заместителю, загибаю пальцы:
— Во-первых, это даст нам возможность под прикрытием очередной «частичной» мобилизации — провести всеобщую.
— Во-вторых, накануне серьёзных событий мы обкатаем новую тактику, а войска наберутся боевого опыта.
— В третьих, оккупация Финляндии обезопасит с севера Ленинград — где находится примерно треть всей нашей военной промышленности, которую не придётся эвакуировать. Не говоря уже о том, что никакой «Ленинградской блокады» с её бесчисленными жертвами, при таком раскладе не будет.
— В четвёртых, оккупация Финляндии позволит Балтийскому флоту всю войну действовать на морских коммуникациях противника, а не ржаветь без дела в Маркизовой луже…
Из Швеции, Третий Рейх почти всю войну получал примерно половину всей железной руды, которая могла транспортироваться судами из норвежского Нарвика … Но там оперировал «Гранд Флит» — британский военно-морской флот. Или, через Ботнический залив и Балтийское море — где всю войну не появлялся Советский военно-морской флот, загнанный Вермахтом(!) в Маркизову лужу.
Ежели Финляндия будет «наша», то даже потеряв южный берег Финского залива, наши подлодки смогут выходить на коммуникации противника и наводить там шороху.
— В пятых, мы поставим себе на службу природные богатства этой страны и, напротив Германию — лишим их…
Финляндия, это такая небольшая и очень компактная Сибирь, только без нефтегаза. Руд же в ней навалом и они очень богатого содержания.
Из этой страны, промышленность Германии получает примерно треть нужного ей никеля, а также в серьёзных объёмах медь, молибден, кобальт, хром, цинк. Наконец — лес, идущий на крепёж в угольные шахты.
Нам бы это добро тоже не помешало!
Например, в довоенном СССР кобальт не только не добывался — но даже не были известные его месторождения. А ведь это — лопатки нагнетателей для высотных авиамоторов! Финляндия же всю войну поставляла в Рейх примерно 60 тонн этого металла в год.
А хо-хо, ни ху-ху?!
Без никеля стоящей танковой брони не получишь. Но, уральские руды крайне бедны никелем — менее одного процента, а до норильских ещё дожить надо… Советской промышленности этого металла остро не хватало и, всю войну она работала в условиях настоящего никелевого голода. В результате броня советских танков была хрупкой и, например в отличии от американской или английской брони — давала при пробитии трещины и множество собственных осколков, поражающих экипаж.
И в то же время в Петсамо, что недалеко от Мурманска — буквально на передовой, у нас под носом — финны добывали для Гитлера более чем по пятьсот-восемьсот тонн никеля в год.
Абыдно, да?!
Что самое прикольное, на львиную долю никеля Петсамо СССР имел вполне себе законное право.
Никелевые рудники в Колосъйоки и в Петсамо, ещё с 1934-го года находились под управлением англо-канадской компании «Монд Никель».
Летом 1940-го, после сложных дипломатических переговоров с этой компанией, Советский Союз и Германия договорилась об «разделе продукции»: последняя получает шестьдесят процентов произведенной продукции, СССР — сорок.
Однако «финики» до самого 22-го июня — «му-му любили», а наши дипломаты — клювом щёлкали.
Повод для Продолженной войны?
Да вот он:
«Мы пришли за своим!».
Найдутся и другие поводы, было бы желание.
— …Ну и в шестых, разгромив Финляндию с «разгромным счётом» — мы покажем Адольфу и его «лощённым» германским генералам из «Oberkommando der Wehrmacht» (ОКВ), что мы тоже кой-чего могём — что возможно убережёт того от одного — известного нам с вами, весьма опрометчивого шага.
Худой мир лучше доброй войны, не правда ли?
Достав карманные часы и мельком глянув на циферблат, поднимаюсь из-за стола:
— Однако нам пора, Михаил Дмитриевич: ваши коллеги уже собрались и даже поди успели заждаться нас с вами…
***
По дороге встретили нового Начальника Политуправления РККА — Розалию Самойловну Залкинд по прозвищу «Землячка»: в новенькой кожаной — так ей идущей, с деревянным «Маузером» на боку…
При виде её, невольно вспомнились слова из «Оптимистической трагедии»:
«Ну, кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?».
Поздоровались и спрашиваю:
— Ну и как идут организационные мероприятия, Розалия Самойловна?
Улыбается:
— Беда, как поругалась с товарищем Мехлисом!
Тот при виде этой «амазонки» надулся как индюк и, как древнеславянский громовержец Перун — мечет из-под бровей молнии…
Если поругались два еврея, значит действительно — беда.
— А что так?
Та, с круглыми глазами:
— Вы не представляете, Иосиф Виссарионович, сколько разжиревших бездельников обнаружилось в этой богадельне — в Политуправлении РККА!
Незаметно толкаю локтем Бонч-Бруевича: смотри, мол, как это делается!
Отвечаю:
— Почему же? Вот этот-то как раз я и представляю и очень даже отчётливо. Не представляю только — каким сюда боком Лев Захарович?
— Заменяю людьми из Наркомата госконтроля, а он ругается и грозится пожаловаться Вам…
Стараясь как можно более рассудительно:
— Там тоже люди нужны! Так что Вы без фанатизма, Розалия Самойловна… Пожалуйста!
Минуту спустя, как бы рассуждая вслух:
— Пожалуй, контролирующим органам надо обзавестись своим собственным НИИ и учебными заведениями для подготовки кадров.
Повернувшись к Мехлису:
— Слышали?
— Слышал.
— Ну а раз так, Лев Захарович, будьте так добры через недельку, предоставить мне на рассмотрение соответствующий проектик…
***
Встреча с верхушкой генералитета, происходила там же — в зале для совещаний Совнаркома СССР. Народу конечно значительно меньше чем в момент моего «вселения» в Генштабе: отсутствуют командующие округами с свитами и кое-кто ещё. Только высшее военное руководство страны.
При моём появлении, генералы во главе с маршалом Куликом (последний, уже в нормальных — одного цвета с френчем штанах, что не может не радовать) соскочили и рявкнули единой лужённой глоткой:
— Зрав… Жел… Тов… Верх… Глав… Щий!!!
В ответ тоже приветствую:
— Здравствуйте товарищи!
Увидев знакомую усатую рожу, с наигранным удивлением произношу:
— И Будённый здесь, ёб твою мать!
Обернувшись к Землячке, шёпотом:
— Пардон, Розалия Самойловна… Традиция!
Та улыбается:
— Я про эту «традицию» знаю, Иосиф Виссарионович.
История сей забавной традиции такова.
Как-то раз Сталин и его соратники путешествовали по железной дороге, естественно останавливаясь на крупных станциях — чтоб заправить водой и углём паровоз, вагон-ресторан — выпивкой и закуской, а пассажирам — прогуляться по перрону и размять затекшие от долгого сиденья ноги.
В Ростове-на-Дону из вагона первым вышел Ворошилов… Увидевший любимого Наркома обороны народ удивился и восторженно его поприветствовал. За ним вышел Молотов — отчего публика изумилась еще больше. Когда на перроне появился Сталин, тут уж надо полагать, люди ваще охренели.
И вдруг из вагона на перрон, во всей своей красе вываливает Будённый…
Тишина… Из выпавшей в осадок толпы послышалось:
— И Будённый здесь, ёб твою мать…
С тех пор, при виде Буденного, Сталин произносил эту сакральную фразу:
«И Будённый здесь, ёб твою мать!».
Переждав не менее традиционный взрыв хохота, представляю своего заместителя:
— Прошу любить и жаловать, товарищи и, в моё отсутствие — выполнять приказы товарища Бонч-Бруевича как мои собственные и как в присяге написано: «Точно, беспрекословно и в срок».
Вижу не совсем приязненные взгляды в адрес своего Зама, но ничего…
Стерпятся — слюбятся.
Или же поменяют место в армейской иерархии, а то и вообще профессию вместе с местом проживания.
За мной не заржавеет!
Далее:
— Товарищи! Мной было принято решение восстановить институт комиссаров в РККА…
Однако вижу народ уже въехал в ситуацию и, в тихом ужасе уставился на Землячку.
Сцена напоминает кадр из советского мультика про Маугли, удава Каа и зачарованными последним бандерлогами… Ну, там — в Мёртвом городе, откуда этот человеческий детёныш тырил ништяки.
Поэтому чтоб не лить понапрасну воду, закончил:
— …Ну я вижу, все в теме да? Надеюсь — сработаетесь. А не сработаетесь — то не завидую.
Поворачиваюсь в сторону Мехлиса и, выкатываю новый «арбуз»:
— Думаю, Льва Захаровича вам представлять не нужно, да? Кроме всего прочего, отныне он — Начальник «Информбюро при СНК СССР» и, доношу до ведения присутствующих: с этого дня корреспонденты «Красной звезды» должны иметь доступ везде — от красноармейского сортира до генеральской спальни. И имеют право публиковать…
Слегка потомив, вываливаю:
— … Всё!
Делаю извиняющий жест перед Розалией Самойловной и продолжаю, приведя жизненный пример:
— Если положим командующий округом завёл себе блядь, то в «Красной звезде» так и будет напечатано: «Командующий округом, имярек, вместо того чтобы день и ночь повышать боеспособность вверенных ему частей, соединений и объединений — завёл себе блядь, чем снижает обороноспособность Красной Армии и играет на руку её врагам…».
Далее, даю весь расклад судьбы прелюбодея:
— После чего, окружной комиссар поставит перед вопрос перед руководством о соответствии занимаемой должности, окружной особый отдел роет-ищет злой умысел…
Нагоняя жути по бесприделу, на полном серьёзе:
— …И наконец, любитель «помочить конец в чужой лунке», трибуналом ставится перед дилеммой: или — принудительный расстрел путём внесения лишнего свинца в организм, или — добровольная кастрация по методу профессора Виноградова.
Насладившись произведённым эффектом, улыбаюсь:
— Шутка, товарищи!
Повисшая было тишина — аж слышно как на улице идёт снег и с грохотом падает на асфальт, вдруг взорвалась сверхновой:
— Хахаха!!!
Поржав всеми со всеми, уточняю:
— Насчёт добровольной кастрации — шутка, конечно. Насчёт же всего остального — вполне серьёзно.
И всем сразу стало не до смеха.
***
Поискав глазами:
— Генерал-майор Захаров здесь?
Обернувшись, Кулик:
— Где-то здесь должен быть… Товарищ генерал-майор!
Из задних рядов встаёт невысокий, но коренастый военный с решительным и одновременно умным лицом и по-уставному вытянувшись:
— Я здесь, товарищ Верховный Главнокомандующий!
В отличии от маршала Кулика — это личность довольно малоизвестная и, то я про него когда-то читал и сейчас вспомнил — это просто чудо какое-то.
Рисунок 58. Генерал-майор Матвей Васильевич Захаров.
Матвей Васильевич имеет типично «красную биографию» — лучше и выдумать нельзя: истинно пролетарское происхождение, член партии с 1917-го года, участник штурма Зимнего дворца и Гражданской войны — которую закончил помощником начальника штаба бригады, окончив Высшую штабную школу
Между войнами войны Захаров продолжил учиться. Он окончил несколько различных курсов и учебных заведений, в том числе и Академию Генштаба РККА — после которой служил Начальником штаба Ленинградского военного округа, затем — помощником Начальника Генерального штаба.
В общем, штабист уже бывалый.
С мая прошлого года он — Начальник штаба Одесского военного округа и в «реальной истории» прославится тем, что убедит своего командующего привести войска и авиацию в состояние повышенной боевой готовности (или даже действуя через его голову, сам прикажет — исторические свидетельства не сходятся), чем предохранит их от «внезапного и вероломного».
Ведь можем же когда захотим, да?
На протяжении всей Великой отечественной войны, этот генерал занимал должности начальника штаба на различных фронтах, чаще всего под командованием маршала Конева. Под его руководством было разработано и осуществлено несколько десятков успешных наступательных операций: последняя — разгром Японии на Дальнем Востоке в 1945-ом.
В своих «Размышлениях…», Жуков в основном про себя — про любимого. Но здесь он сделал исключение, охарактеризовав генерала Захарова так:
«Матвея Васильевича Захарова я знал по Белорусскому военному округу, где он был начальником оперативного отдела штаба округа… Надо сказать, что оперативный отдел штаба округа, который возглавлял М.В.Захаров, резко выделялся среди большинства приграничных округов своей сколоченностью, подготовленностью и общей оперативной культурой. Несколько позже М.В.Захаров успешно командовал стрелковым полком в Бобруйске. Возглавляя штаб 2-го Украинского фронта, Матвей Васильевич был хорошей опорой для командующего фронтом И.С. Конева».
Ещё лучше сказал сам маршал Конев, по сути обязанный Захарову своей славе одного из выдающихся советских полководцев того времени:
«Возглавляя штабы фронтов, М.В. Захаров проявил себя как один из самых опытных начальников штабов. Лично мне с ним довелось совместно работать на Калининском, Степном и 2-м Украинском фронтах, и я могу сказать, что Матвей Васильевич относится к той школе оперативных работников, которые в совершенстве постигли методы управления войсками крупных объединений. Это человек неукротимой энергии и высокой штабной культуры».
После войны Матвей Васильевич командовал «Группой советских войск в Германии», откуда после конфликта с Хрущёвым — обвинившим его в участии в каком-то пресловутом «движении сталинистов», был снят…
Лучшая характеристика, на мой взгляд!
После того как того самого сняли за «волюнтаризм», кукурузу и прочую лютую гомосятину, Захаров в звании Маршал Советского Союза возглавит Генеральный штаб и станет первым заместителем Министра обороны.
***
— Товарищ Будённый!
Лихо, как будто вскочив в седло, поднимается с места:
— Слушаю, товарищ Сталин!
Посмотрев сперва на Бонч-Бруевича — как будто от того идёт, хотя тот не при делах:
— У нас сложилось мнение, что с расформирование кавалерийских корпусов мы несколько поспешили… Как Вы сами считаете, товарищ маршал?
Перед войной действительно поспешили и вместо 32 кавалерийских дивизий и 7 управлений корпусов в 1938-м году — к 22 июню 41-го осталось всего 13 кавалерийских дивизий и 4 корпуса.
Однако, начавшаяся война показала что Будённый был прав:
«Лошадка себя ещё покажет!».
Она не заставила себя долго упрашивать — показала что ещё повоюет и, уже осенью 1941-го года — было сформировано более восьмидесяти кавалерийских дивизий. К осени же 43-го, численность советской кавалерии превзошла 38-й год: десять кавалерийских корпусов, в числе которых были и три гвардейских.
В конце войны же, появились хорошо зарекомендовавшие себя на заключительном этапе конно-механизированные группы, в составе двух кавалерийских и одного механизированного корпусов.
Не раздумывая, не скрывая изумлённой радости, Будённый твёрдо отвечает:
— Я считаю, товарищ Сталин, что с расформирование кавалерийских корпусов мы поспешили изрядно. Необходимо немедленно, пока не поздно восстановить численность советской стратегической конницы.
Обращаясь к Кулику:
— Слышали, товарищ Нарком обороны? Найдите хорошего генерал-кавалериста и немедленно приступайте к восстановлению численности конных корпусов.
— Слушаюсь, товарищ Верховный Главнокомандующий!
Меж тем с любопытством наблюдаю за Будённым…
Человек этот — очень своеобразный: настоящий народный самородок, человек щедро наделённый матушкой-природой умом и здравым смыслом, способный быстро схватывать обстановку и действовать с непреклонной решимостью.
И этот военный талант был фактически закопан в землю!
С июня 1937-го по август 1940-го года Семён Михайлович командовал войсками Московского военного округа, одновременно являясь членом Главного военного совета НКО СССР. С марта 1939-го года — заместитель Наркома обороны СССР, а с 15 августа 1940 года — первый заместитель наркома обороны СССР.
Однако, повторяю: эти должности — хозяйственные, а маршал Будённый — строевой командир.
Почему так?
Думается мне, коллективный разум Политбюро боялся дать в распоряжение такого сверхпопулярного в народе военного «живые войска»…
Мало ли что, правильно?
Кроме того, он и Кулик держались среди генеральской братии особняком и не считались «своими». Их не трогали, но и к реальному управлению войсками не допускали.
Вижу — боевой задор в глазах Будённого погас и, даже его знаменитые усы поникли: он то рассчитывал — что я ему поручу «живое дело», но обманулся в своих ожиданиях и скис.
Внешне спокойно, он:
— Разрешите сесть, товарищ Сталин?
— «Сесть», Вы всегда успеете товарищ маршал СССР!
Походил раздумывая, как бы рассуждая вслух:
— Всё-таки как ни крути, кавалерия отживает своё и прежде всего — именно как самый маневренный вид войск…
Остановившись напротив Будённого, смотрю ему в глаза:
— …Как Вы смотрите на то, чтобы создать и возглавить самый маневренный современный вид войск — воздушно-десантные войска?
У того — усы дыбом, и глаз — искры и в горле что-то забулькало.
Тут и слов никаких не надо:
— Я вижу — Вы согласны. Ну, тогда примите мои самые искрение поздравления с новым назначением, товарищ Командующий ВДВ РККА!
В марте-апреле 1941-го года, из уже имевшихся воздушно-десантные бригад — были сформированы пять воздушно-десантных корпусов (ВДК), численностью примерно десять тысяч человек в каждом. Однако до начала войны Воздушно-десантные войска, как как отдельный род войск сформирован не был… Это случилось только 9 августа 1941-го года, когда было создано управление ВДВ и назначен первый командующий — генерал-майор Глазунов…
К сожалению, про него ничего в моём «послезнании» нет.
На протяжении всей Великой Отечественной Войны, ничем особо славным — разве то героической смертью во время немногочисленных попыток десантирования, советские десантники не прославились. Из-за нехватки транспортных самолётов, их чаще использовали как самую обычную пехоту — затыкая «дыры» на фронте.
Я же хочу попытаться исправить эту ситуацию.
Даю первое задание:
— Первым делом, товарищ Командующий воздушно-десантными войсками СССР, проедьтесь по вверенным Вам корпусам и определите: имеется ли в наличии хотя бы одна бригада — готовая к боевым действиям по прямому своему назначению.
На сомнения меня наводит то, что во время Финской — не было даже попыток воздушных десантов.
Будённый, едва из штанов не выпрыгивая от счастья:
— Слушаюсь товарищ Верховный Главнокомандующий!
У меня самого, аж сердце застучало — как приятно оказывается, дарить человеку радость…
***
Однако, Будённый был последним «счастливцем» — началась раздача так называемых «слонов».
Первым попал под раздачу маршал Шапошников, к которому я обратился довольно вежливо:
— Борис Михайлович! Вы хорошо потрудились в течении жизни на благо Отечества и, оно Вам того не забудет… Но Вам пора на заслуженный отдых. С орденами и, так сказать — «с правом ношения мундира», как при Государе Императоре. Надеюсь как-нибудь ещё с Вами увидимся и «потрещим» об стратегии.
Тот встал и как побитая собака:
— Я могу идти?
Довольно резко:
— Куда это Вы собрались? Вы в отставке — с завтрашнего дня! А до двадцати ноль-ноль, Вы по прежнему — заместитель наркома обороны СССР по сооружению укрепрайонов и член Комитета обороны при Совнаркоме СССР… Поэтому сидите и слушайте, вдруг понадобитесь. Ну и заодно составляйте в голове план по прекращению строительства укрепрайонов на западной границе.
Следующим был начальник Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенант авиации Рычагов, которому я без обиняков заявил:
— Вы — наглядный пример, как из хорошего лётчика и человека, можно за сравнительно короткий срок сделать паршивого генерала и откровенного мудака…
Что характерно, сцуко, это его не удивило: стоял навытяжку и молча угрюмо слушал. Ну, значит — не всё ещё с ним потеряно, я опасался худшего.
Арестовали и расстреляли этого авиационного генерала вовсе не за то, что он якобы обвинил Сталина в том, что тот заставляет лётчиков летать на каких-то «гробах»…
Вовсе нет.
В августе 1940-го года, Рычагов был назначен начальником Главного управления ВВС РККА, в декабре того же года — членом Главного военного совета РККА. Он мог бы стать, наверно, неплохим командиром полка, а со временем и командиром авиадивизии… Но совершенно не имел опыта штабной и административно-хозяйственной работы, необходимой на этих должностях.
И случилось то, что должно было случиться, когда человек садится не в свои сани.
В результате его командования, на ВВС РККА обрушился вал преступной халатности, всеобщей безалаберности и «пофигизма»… Ну и запредельной аварийности, связанной со слабой подготовкой лётчиков.
После прошедшей в мае 1941-го года проверки, выяснилась такая картина «маслом»:
«Главный военный совет, рассмотрев итоги боевой подготовки ВВС Красной Армии за зимний период 1941 года, отмечает:
Боевая подготовка ВВС Красной Армии проходила неудовлетворительно.
Низкие показатели в боевой подготовке авиационных частей ВВС Красной Армии сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий. Особенно слабо проводилась боевая подготовка в частях ВВС ОрВО, МВО и КОВО. Основные недочеты боевой подготовки за зимний период:
Переучивание летного состава на новые типы самолетов проводилось медленными темпами. Эксплуатация новой материальной части летно-техническим составом освоена слабо.
Тренировка в пикировании на самолетах СБ и АР-2 была развернута неинтенсивно. Обучение бомбометанию с пикированиями на самолетах АР-2 и ПЕ-2 не производилось.
Летный состав боевому применению — бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам — обучался совершенно неудовлетворительно.
В ВВС КОВО, ОрВО, МВО на каждый экипаж приходится меньше одного полета на бомбометание, воздушную стрельбу, воздушный бой и маршрутный полет.
Средний налет на одного летчика за весь зимний период составил в ВВС КОВО 6 часов, а в ОрВО — 2 часа 12 минут при среднем налете на одного летчика по ВВС Красной Армии более 16 часов.
Самостоятельный выпуск на боевых самолетах молодого летного состава недопустимо затянулся и не был закончен к концу зимнего периода.
Подготовка летного состава слепым и ночным полетам во всех частях ВВС Красной Армии была развернута слабо. Слепой полет составил 5,2 % к общему налету, ночной — 4,6 %».
Результатом, в итоге, стал тяжелый, сокрушительнейший разгром советской авиации летом 1941-го года.
Так что расстреляли его вполне заслуженно!
Но я хочу дать Рычагову шанс встать в один ряд с Кожедубом и Покрышкиным.
Слегка пренебрежительно-брезгливо оглядев с ног до головы и в обратном порядке, говорю:
— Вопрос о вашем снятие с должности Главкома ВВС — уже решён, Рычагов и обсуждению не подлежит. Но я хочу предоставить работу, которая Вам — не может не понравится. Если Вы — действительно лётчик, а не…
Рычагов меня перебил и довольно дерзко:
— Я — лётчик, товарищ Сталин! И очень хороший лётчик.
Повышаю голос:
— Так вот, «очень хороший лётчик»: создадите мне сперва — авиаэскадрилью, а затем — авиаполк с условным названием «Агрессоры», в который сами наберёте — уже повоевавших лётчиков-истребителей, имеющих боевой опыт. И будете мне до синевы под глазами — учить в учебных боях «желторотиков», заодно отрабатывая тактические приёмы…
«Надо бы найти ему Покрышкина: по-моему в данный момент — он всего лишь лейтенант… Или капитан? Кожедуб вот тоже, если «послезнание» не изменяет — инструктор в какой-то лётной школе. Фамилия довольно редкая — это вам не Иванов, Петров Сидоров… Отыщется!».
— …Моторесурса не жалеть! Фотопулемёты на каждой машине и, после каждого учебного боя — разбор полётов, с выяснением — кто, как и в чём — в этот раз обосрался. Постараюсь выпросить для Вас у Адольфа «Мессершмидты» — для полного реализма, хотя особо на такой «ништяк» не рассчитывайте.
Пристально смотрю в глаза:
— Вы согласны, товарищ генерал-лейтенант авиации?
Хотя, чего там спрашивать?
По глазам вижу ответ:
— Согласен, товарищ Сталин!
Не скрывая удовлетворения:
— Всё, можете идти! Командирам эскадрилий на таких «стрелках» делать нечего — не их уровень.
Когда Рычагов ушёл, спрашиваю:
— Пока мы с товарищем Бонч-Бруевичем будем подыскивать нового Главного начальника управления ВВС РККА, его обязанности будет временно исполнять Начальник штаба — генерал-майор Никишов… Среди присутствующих имеется такой?
Поднимается один, ничем не примечательный военный и рявкает:
— Здесь, товарищ Сталин!
По этому человеку у меня в «послезнании» информации — полный ноль[1].
Загибая пальцы, даю задание:
— Неделю Вам сроку, товарищ генерал и чтоб у меня на столе лежала справка по лётному персоналу, разбитая на три категории:
— Первая категория: экипажи умеющие летать в любое время суток, в любую погоду — в одиночку, звеном или строем до полка.
— Вторая категория: экипажи — умеющие ночью летать только в одиночку и только в хорошую погоду, днём в любую погоду строем до эскадрильи.
— Третья категория: экипажи — умеющие летать только при хорошей погоде, звеном или в одиночку.
Уточняю:
— «Экипаж», уточняю — это в том числе и пилот одноместного самолёта.
Многозначительно посмотрев на товарища Залкинд по прозвищу «Землячка» и, переведя взгляд на «штабного летуна», добавил никогда не лишней жути:
— Дайте запрос в лётные части и предупредите: скоро будет проверка по линии Политотдела РККА… И не приведи Маркс, если хоть какая-нибудь падла мне соврёт!
***
Посмотрев на одного из трёх среди присутствующих на совещании моряков — выделяющегося своей чёрной формой, как перепутавшие свадьбу с похоронами, спрашиваю:
— Товарищ Нарком Военно-морского флота! А укажите нам вескую причину, по которой Вы запендюрили высшее училище ПВО именно в Лиепаю — 35(!) километров от границы с Германией? Вам что, блядь — места на «одной шестой части глобуса» мало?!
Чтобы ускорить подготовку, курсантов этого элитного военного училища решено было набирать их уже состоявшихся инженеров — выпускников технических гражданских вузов.
Увы, судьба их была незавидна!
«…Либавская база отрезана сразу.
Снаряды и бомбы ворочают базу.
Винтовки, ненужные противогазы —
И нет до сих пор к отступленью приказа.
Еще не мертвы, но уже и не живы,
Они прикрывают колонны прорыва:
«Пробейтесь, ребята! Живите счастливо!» —
И нет для фашистов пути вдоль залива.
Им только по двадцать. Мальчишки, салаги.
От них не останется даже бумаги;
Той самой, последней и скорбной бумаги:
«Ваш сын… смертью храбрых.
Согласно присяге»[2].
Практически все они поголовно погибли со своими преподавателями и командирами, в первые же дни войны.
Адмирал Кузнецов, а это именно он — Нарком Военно-морского флота СССР, делая большие глаза отвечает:
— Товарищ Сталин! На сегодняшний момент в Лиепае имеются лишь «Курсы ускоренной подготовки командного состава запаса ВМФ», переведённые туда из Севастополя в декабре 1940-го года. Высшее же военно-морское училище ПВО, планируется создать на их базе лишь в марте этого года. Но если Вы….
Перебиваю его:
— Второй вопрос, товарищ Нарком ВМФ СССР: почему в Лиепаи до сих пор не определенно кто и кому подчиняется? Моряки сухопутчикам? Или наоборот? Или может быть все они подчинены зенитчикам? Артиллеристам? Лётчикам? Кто в том городе главный, в конце-концов? С кого мне спрашивать?
Главенство, так и не было установлено до конца обороны этой военно-морской базы — хотя и героической, но по причине организационного бардака — довольно короткой.
Начинает мне было что-то втирать:
— Это — вопрос согласования…
Рукой — как Ленин с броневика, показываю на портрет Реципиента на стене:
— Так что, итти твоего адмирала мать, товарищ Сталин должен эти вопросы согласовывать? Или кто-то другой? Например, один из здесь присутствующих?
— Товарищ Сталин…
Не слушая отмазок, перебиваю следующим вопросом:
— Почему в такой близости от границы, складируется так много флотского имущества, в частности — боеприпасов?
На 22 июня, на складах в Лиепаи хранилось две с половиной тысячи морских глубинных бомб — тринадцать процентов от всех имеющихся на Балтийском флоте… Семьсот семьдесят морских мин — пять процентов, сто торпед — шесть процентов. Тысяча четыреста минных защитников…
Сорок(!) процентов от всех имеющихся на Краснознамённом Балтийском военно-морском флоте СССР!
Кроме всего этого взрывоопасного добра, в Лиепае находились наиболее значительные запасы топлива (мазута и соляры) в новых прибалтийских порта. Запасы боеприпасов, продовольствия, топлива и обмундирования, накопленные на складах базы, были рассчитаны на 3–4 месяца войны, а при расходовании по сокращенной норме на 5–6 месяцев войны[3].
Что же получилось «в реале»?
Артиллерийский обстрел и атака передового отряда немцев в ночь с 23 на 24 июня, в отсутствии единого руководства привели к панике у командного состава.
Командиры, запрашивая у штаба в Риге традиционное русское: «Что делать?», получили не менее традиционный для сорок первого года ответ:
«Действуйте по обстановке».
Вот в полном соответствии «с обстановкой», первым был подорван эсминец с многоговорящим названием «Ленин», затем танкер, подводные лодки и наконец — склады…
И кто мне скажет: в каком месте здесь надо смеяться?
В ответ, Кузнецов как по писанному затараторил:
— Товарищ Сталин! В угрожаемый период, на время отмобилизования и развертывания, для КБФ вводился утверждённый план прикрытия. Основным вариантом действий КБФ в этот период будет создание минно-артиллерийских позиций, защищающих вход в Финский и Рижский заливы. На Краснознаменный Балтийский флот возлагаются следующие задачи…
Прерываю:
— Хватит! У Вас противник в тридцати верстах и противник очень сильный… Неужели он так просто, позволит Вам у себя под носом грузить мины на корабли и затем ставить их на ваших долбанных «минно-артиллерийских позициях»?
Тот понял что встрял и причём — встрял конкретно… Но сцука не понял, за что я его так прессую!
Стоит, озирается с видом:
«А нас то, за что?!».
— Почему прямо на границе с вероятным противником, у Вас базируются столь значительные морские силы, в частности 1-я бригада подводных лодок?
— Почему это военно-морскую базу со столь значительными запасами казённого добра, сторожит всего-навсего четыре тысячи бойцов и командиров, считая и наземный персонал одного единственного авиаполка на «Чайках»?
— Почему до сих пор не разработана военно-морская доктрина СССР? Как Вы разрабатываете планы на случай войны, не имея даже теории?
Дохожу до «сладкого»:
— И наконец, что за странная такая у Вас кадровая политика, Нарком Военно-морского флота СССР? Почему Черноморским флотом командует адмирал Октябрьский, который до этого большими кораблями вообще не командовал — даже эсминцем, всю службу провел на торпедных катерах? И, тем более этот «флотоводец» — не имеет ни малейшего представления о практике командования серьезными корабельными соединениями?
— Почему самым сильным — Балтийским флотом командует Трибуц, который служебный путь от командира эсминца до командующего флотом — прошел всего за три года?
— Наконец, почему самого грамотного и опытного флотоводца — адмирала Юмашева, Вы отфутболили «на Камчатку»? В Командующие Тихоокеанским флотом, то есть…
Начав службу матросом в царском флоте, тот прошел последовательно все ступени флотской службы, командовал эсминцем и крейсером, дивизионом эсминцев и бригадой крейсеров.
Когда «почему» кончились, я пристально посмотрев Кузнецову в глаза, очень задушевно спросил:
— Я вот что-то понять не могу, адмирал: Вы — просто идиот, или на Гитлера работаете? Отвечайте на счёт «три» — иначе я сам решу: раз, два…
Тот, поняв что я не шучу, поспешно:
— Идиот я, товарищ Сталин. Просто идиот.
Выдыхаю с облегчением:
— Фффуууххх!!! А я уж чёрте те что про Вас подумал.
Затем разведя руками:
— Ну, раз идиот — то ничем помочь не могу. Немедленное увольнение с лишением звания и всего такого прочего…
Без всяких церемоний, показываю не дверь:
— Вы — свободны, гражданин Кузнецов! Надеюсь, что на речной буксир Вас возьмут кочегаром. Удачи Вам и много фунтов под его плоским днищем…
***
Провожая его взглядом в понурую спину:
«Ещё один «сталинский выдвиженец», хотя и не удачливый… Такие тоже имелись и причём далеко не в единственном виде».
Задумав создание большого океанского флота, Вождь предусмотрел и создание отдельного наркомата, с наделением командующего ВМФ всеми правами самостоятельного наркома. Как обычно, Сталин хотел чтобы его военно-морской нарком был молод, современен, грамотен, энергичен и неутомим в отстаивании флотских интересов… На поиски такого человека, он потратил несколько лет и наконец нашёл.
Опять же возникает довольно интересный вопрос: как «нашёл»?
По морям-океанам с ним плавал то ли?
Коньяк в кают-компании пил?
Нет, не плавал и не пил — было и без этого, чем заняться.
Как и в многих других случаях (как в вышеописанном случае с Жуковым, например) Кузнецова Сталину «порекомендовали».
Кто порекомендовал?
Можно достаточно смело утверждать, что за Кузнецова замолвил словечко курировавший флот от Политбюро ЦК ВКП(б) Андрей Жданов. Практическая вся верхушка военно-морского командования: Исаков, Галлер, Трибуц, Левченко и прочие — являлась протеже Первого секретаря Ленинградского обкома партии.
Чем же будущий Нарком был так знаменит?
Да собственно говоря, ничем особенным.
В 1935-м году, он командовал крейсером «Червона Украина», затем был советником командующего ВМФ Испанской республики, где занимался организацией доставки вооружения морским путем в Испанию. Кроме этого, он организовал переправку золотого запаса этой страны в СССР.
Вот и весь «боевой опыт».
Далее карьера Кузнецова была стремительна!
По возращению в Советский Союз — звание флагмана (что соответствовало контр-адмирала) и должность Командующего Тихоокеанским флотом. Там была одна неприятная история с потонувшим во время шторма эсминцем, но наш герой отвертелся-выкрутился от ответственности. И мало того, вскоре он был избран в состав ЦК ВКП(б), а вскоре и Народным Комиссаром ВМФ СССР. На тот момент Кузнецову было всего тридцать семь лет и, он был самым молодым наркомом в Союзе.
Были ли у Кузнецова какие-либо заслуги?
Конечно, были!
Но их по меньшей мере надо разделить на четыре: ведь во главе Главного Морского Штаба Наркомата Военно-морского флота, стояли такие высокоэрудированные и опытные профессионалы как адмиралы Галлер, Исаков и длительное время замещавший начальника ГМШ контр-адмирал Алафузов.
Но как звёзды на небе после восхода Солнца, все заслуги Кузнецова меркнут перед двумя нелицеприятными историческими фактами: несмотря на массовый героизм моряков и отдельных кораблей, руководимый им Военно-морской флот — всю войну фактически пробездельничал, как самостоятельный вид Вооружённых Сил СССР.
Морские коммуникации противника он не смог перерезать ни на Балтике, ни в Черном море, ни в Арктике. Ни одного соединения флота (эскадры или отряда) противника не разгромил. Ни одну военно-морскую базу, ни один порт не заблокировал.
Взаимодействие с Сухопутными войсками?
Моряки героически дрались на всех фронтах Великой Отечественной Войны, на Черном море и на Севере флот высадил несколько тактических десантов…
Однако ВМФ СССР не выполнил ни одной из задач, предусмотренных довоенными планами и уже поставленных перед ним в ходе войны.
А многие эпизоды — как например побег Балтийского флота из Таллина, а Черноморского флота из Севастополя — так вообще вопиюще позорны!
Второй нелицеприятный факт, который я никогда не прощу Кузнецову: в своих мемуарах он уподобился Жукову — пройдясь в угоду разоблачителей «Культа личности» своим язычком по их промежностям… В частности, он изрядно стебался над страстью Реципиента к крупным кораблям — линкорам и тяжёлым крейсерам…
И это показывает его во всей красе, как человека и хочется спросить:
А что ты при живом Вожде не умничал то, а? Что ж от такой высокой должности не отказывался? Что ж помогал вбухивать умопомрачительные средства в программу «Большого флота»?
Тот то, не специалист и вполне может ошибаться…
Но ты то — профессиональный военный моряк, не одну собаку на камбузе съел и должен понимать и, хотя бы попытаться отговорить.
Страшно, да?
За что?
За жизнь?
Или, за карьеру?
А за страну не страшно — насрать, да?
Не… От Жукова ещё можно ждать хоть какой-то пользы, ибо надо отдать должное — он умеет наводить дисциплину среди подчинённых. Кулаками по сытой генеральской морде, палкой по его же хребтине, расстрелами…
Но умеет!
(Кстати, надо будет не забыть позвонить на Лубянку насчёт него и Тимошенко).
От Кузнецова и такого не дождёшься.
Это — человек-пустышка, ибо на бардак творящийся на флоте — Сталин два раза ему указывал, носом как слепого щенка в собственную «лужу» тыкал — советуя брать пример с царского адмирала Вирена, при котором: «…в военно-морских базах был порядок». Два раза советовал: в 1939-м и 1946-м годах…
На третий раз — снял с должности и заодно ликвидировал саму «контору» — Наркомат ВМФ СССР, сделав флот всего лишь одним из видов Вооружённых сил СССР.
Так почему бы не последовать его примеру на шесть лет раньше?
Обращаюсь к двум оставшимся морякам, сидевшими ниже травы, тише воды и даже судя по их зелёному виду — напрочь забывшими как надо дышать:
— Товарищи адмиралы!
Когда те встали с не совсем бодрым видом и в разноголосицу ответили: «Слушаю, товарищ Верховный главнокомандующий…», заявляю:
— С отменной программы «Большого флота», отпала и нужда в отдельном наркомате для ВМФ — он ликвидируется, как и Главный морской штаб. Взамен же, в Генеральном штабе Вооружённых сил СССР, образуется «Главное военно-морское управление» — с такими же правами и обязанностями, как положим…
Глядя на сидящего в зале «главного танкиста» — генерала Федоренко:
— …У «Главного автобронетанкового управления РККА».
Затем персонально обращаясь к каждому:
— Начальником Главного военно-морского управления назначаю Вас, адмирал Исаков. Заместителем — Вас, адмирал Галлер. Все нижестоящие назначения сделаете сами. Всё ясно, товарищи адмиралы?
Те, заметно приободряясь, дуэтом гаркнули:
— Ясно, товарищ Верховный главнокомандующий!
Сразу же, ставлю задачу:
— Первым дело требую как можно быстрее разработать военно-морскую доктрину СССР — чего от ваших предшественников, я так и не смог добиться…
Невольно возникает вопрос:
«Интересно, а появилась ли она хотя бы к двадцать первому веку?
Что-то ни разу не слышал».
— …Хотя с отменой программы строительства «Большого флота» она будет иметь «прибрежный» характер, но что касается омываемых СССР морей — доктрина должна быть агрессивно-наступательный. Поэтому Балтийский и Черноморский флоты обязаны обзавестись знающей сухопутную тактику боя морской пехотой — на первое время хотя бы по бригаде на каждом и средствами её высадки на укреплённое побережье. На формирование бригад морской пехоты, можно пустить плавсостав недостроенных кораблей… Исключая дефицитных специалистов, конечно. Ну и призванных из запаса моряков.
***
Закончив с флотскими делами, поискав глазами, нашёл знакомую по прошлой встрече с генералитетом лысую как биллиардный шар голову, и:
— Товарищ Голиков! Обрадуйте нас последними достижениями вашего ведомства и расскажите про ближайшие — хотя бы на эту весну-лето, планы Гитлера и его компании.
Тот, недоумённо:
— Сведения секретные, тов…
Резко:
— Вы читаете, что среди собравшихся здесь имеются германские шпионы? Кого конкретно Вы имеете в виду? Товарища Мехлиса? Товарища Кулика? Или товарища Будённого? Может, Вы товарища Сталина считаете германским шпионом?
— Нет, но…
Взглядом приказав Начальнику Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА, заткнуться:
— Даже если мы все здесь — все до одного германские шпионы, то на хрена спрашивается, хранить от них германские же секреты?
Не получив ответа:
— В общем «му-му» нам не любите, товарищ генерал-лейтенант, а рассказывайте что там сообщают ваши «штирлицы».
— Кто, кто?
— Ну, или «Рамзаи», не один ли хрен…
Растерянно, не понимая за что на него такой грандиозный наезд:
— Я не взял с собой документов…
— А по памяти? Нам здесь особая точность не нужда: не бюджет страны сегодня расписываем! Нам бы просто понять: чего ждать от наших западные соседей — проявивших за последние два года такую феноменальную шустрость со сказочной прытью.
И Голиков, то и дело спотыкаясь и запинаясь на каждой фразе, принялся пересказывать донесения своих военных атташе:
— Из сообщения «Марса» из Будапешта от первого января 1941-го года…
***
Надо быть абсолютно пустоголовым — до «малинового» колокольного звона под «кумполом», чтобы утверждать что Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), высшее политическое руководство страны) не слушал предупреждения разведчиков, не готовил страну к войне и, оттого якобы и произошли все наши беды 22 июня 1941-го года и после. Увеличивалась численность РККА, на западную границу перебрасывались всё новые и новые части и соединения… Принимались на вооружение новые образцы оружия и боевой техники, строились новые предприятия оборонной промышленности и модернизировались уже действующие…
Если это не подготовка к войне, то что же это?
На счёт же «неожиданности и внезапности» и «предупреждений разведки»…
Не надо быть разведчиком, не надо было красть из сейфов германского Генерального штаба карт со стрелочками… Надо было просто посмотреть на глобус Европы, чтоб понять:
Мы — следующие!
Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), высшее политическое руководство страны) готовил страну к обороне и считал, что и его генералы — делают то же самое…
Впрочем, тема «генералы и подготовка к войне» — требует отдельного рассмотрения.
Сейчас же про разведку, которая «предупреждала».
«Главное разведывательное управление» (ГРУ ГШ РККА) — это самый мощный и многочисленный отдел Генерального штаба Красной Армии.
Для сравнения: «Оперативное управление» последнего — орган, непосредственно разрабатывающий планы военных действий и руководящий операциями фронтов, состоял из следующих отделов:
Западный, Среднеазиатский, Ближневосточный, Дальневосточный.
Начальник управления, два его зама и…
Всё!
Другие — Организационное управление, Мобилизационное управление, Управление по укомплектованию войск, Управление устройства тыла и снабжения, Военно-топографическое управление и, того меньше — очень часто всего лишь один отдел, его начальник и один-единственный заместитель.
«Главное разведывательное управление» же, это…
Нечто!
Для перечисления его отделов, пальцев рук не хватит — надо разуться, снять носки и подключить «к арифметике» ещё и пальцы ног:
Западный, Балканский, Восточный, Военно-технический, Специальный, Паспортный, Приграничной разведки, Радиоразведки и радиосвязи, Шифровальный, Дешифровальный,11-й отдел[4],Внешних сношений, Центральной военной цензуры, Информационный, Спецзаданий, Общий, Кадров, Политический, Административно-хозяйственный.
ВО!!!
Не знаю у кого как, а у меня складывается впечатление, что Генеральный штаб РККА — это всего лишь прикрытие для этой сверхмощной спецслужбы!
И конечно же, как зачастую у нас на Руси водится — это всего лишь верхушка айсберга, на который в своё время напоролся «Титаник» с Леонардо Ди Каприо и его классной чувихой на борту. По всему миру, Главное разведывательное управление распустило свои щупальца, как легальные — военные атташе при советских посольствах, так и нелегальные. Всего на май 1940-го года по миру было сорок две легальные резидентуры с 194 «источниками» (агентами-информаторами, то бишь) и девяносто одна нелегальная — с 1595.
В одной только Германии, по линии ГРУ было без малого 792 (семьсот девяносто два!) «штирлицев».
К «роковому дню календаря» по всему видно, «щупалец» стало больше ещё на порядок — так выделяемых год назад порядка пяти-шести миллионов инвалютных рублей, вдруг стало резко не хватать и, 18 апреля 1941-го Начальник Генштаба РККА Жуков писал Председателю Совнаркома Молотову об удручающем состоянии финансирования своего самого мощного отдела:
«Разведывательное управление Генерального Штаба Красной Армии испытывает большие трудности в своей работе из-за неналаженности денежного обеспечения…
…И находится под непрекращающимся нажимом справедливых требований, жалоб, претензий и недовольства со стороны командующих и начальников разведывательных отделов округов, военных атташе, легальных и нелегальных резидентов и источников[5]».
Не мной было сказано:
«Владеющий информацией правит миром»!
Ну, или где-то примерно так…
Поэтому на разведку никаких денег не жалко, был бы толк.
Был ли толк от деятельности Главного разведывательного управления Генерального штаба?
Увы!
Кроме френчей и галифе присутствующих здесь генералов — пошитых явно не из изделий иваново-вознесенских ткачих, я другого «толка» — в упор не вижу…
От слова «ВАЩЕ(!!!)» не вижу.
ГРУ ГШ РККА — это военная разведка и, она должна не «предупреждать» — для этого имеется политическая разведка и дипломаты… А по идее, выведывать военные же секреты противника: численность и состав вооружённых сил вероятного противника, характеристики его вооружения и боевой техники и наконец — применяемую им тактику.
И вот здесь за нашими «штирлицами» — полный ноль!
Ни Генеральный штаб, ни советское политическое руководство ничего (или почти ничего) не знала об «Линии Маннергейма»… Советской пехоте и танкам, пришлось её разведывать уже в бою, ценой собственных жизней и потерянной технике.
Уже лишь за это, «контору» надо было разгонять к такой-то — вполне определённой матери!
До Великой отечественной войны, во время её и ещё очень долго после оной, насчёт количества танков и самолётов у супостата — советская военная разведка постоянно попадала пальцем в оппу… Причём — в свою же собственную.
Что такое «Блицкриг» мы узнали только 22 июня и причём — на своей собственной шкуре. Технические подробности этой тактики, стали известны уже после начала войны — только после удачной контратаки, когда разгромив штаб одной из танковых частей «Вермахта» — наши воины захватили немецкие штабные документы и переправили их в Генштаб.
Во время войны (особенно в самом её начале) военная разведка очень часто фатально промахивалась с определением направлений главных ударов противника — отчего мехкорпуса блуждали, а наносимые ими контрудары наносились по пустому месту.
Концепция «единого пулемёта», для наших генералов была «тёмным лесом» до самого конца войны, иначе зная нашу страсть подражать — хотя бы попытались запилить нечто подобное или хотя копирнуть.
Да, что там «единый пулемёт»…
Плоский котелок и тот стал для наших военных откровение Божьим и скопирован с немецкого уже в годы войны!
До этого из круглого бойцы и командиры кашу рубали — как «во времена Очакова и покорения Крыма».
Хотя, здесь я могу и ошибаться.
Да и с «предупреждениями», если приглядеться внимательно, не всё так гладко.
Это лишь в кино, затянутые в элегантный эсесовский чёрный мундир советский разведчик, пиз…дят секретные планы из сейфа у самого Гитлера и выходит при этом сухими из воды.
В жизни же, за очень редким исключением всё бывает иначе: как-то понудить к измене Фатерлянду лицо имеющее доступ к документам с грифом «Совершенно секретно!» — задача немыслимой сложности.
Серьёзных источников нет, а «Центр» требует информации… Или, хотя бы «активности».
Где взять?
Приходиться собирать (или выдумать) сплетни.
Вот образчик:
«Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии
Будапешт, 8 мая 1941 г.
Вагнер сообщил, что 6 мая 2 пьяных немецких офицера заявили в ресторане, что вся Европа теперь германская. На замечание штатских, что существует ещё Россия, они заявили, что кулак против СССР уже сосредоточен и что ни сегодня-завтра Германия ударит по СССР. Берлинское опровержение о сосредоточении немецких войск на границе СССР только для общественного мнения.
Француз, турок и американец сообщили, что в Будапеште проезжающие немецкие офицеры и солдаты открыто говорят о предстоящей войне против СССР.
Марс».
«Марс» — псевдоним военного атташе при полпредстве СССР в Будапеште, резидента военной разведки. «Француз, турок и американец» — военные атташе при посольствах соответствовавших стран в Будапеште.
«Пьяные немецкие офицеры», это ещё что!
5 мая 1941-го года в Центр поступила телеграмма, направленная в этот же день из Берлина «Арнольдом»:
«Советско-подданный Бозер сообщил Смирнову, что по данным немецкого офицера из ставки Гитлера, полученным через третье лицо, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР. Вторжение предположено осуществить с направлений: Финляндии, Прибалтики и Румынии. Одновременно будут мощные налёты военно-воздушных сил на Москву, Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах. Не имея уверенности в подлинности сообщения и в самом источнике, принял меры к проверке их…».
«Арнольд» — военный атташе при полпредстве СССР в Германии генерал-майор В.И. Тупиков.
Прочитав «советско-подданный», я сперва решил что «послезнание» глючит… «Перезагрузил», оказывается — нет, точно «советско-подданный».
Мля… Ильф и Петров отдыхают!
Даже более серьёзные — чем «пьяные офицеры» источники, требуют пристального рассмотрения:
«2 мая 1941 г. «Рамзай» докладывал в Центр:
Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе [Венекер] о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.
Первая дата — время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент так, что Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.
Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба.
Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией».
Во-первых, возникает вполне закономерный вопрос: германский посол в Японии и военно-морской атташе — лично были в Ставке Фюрера на совещании, где тот бесповоротно решил напасть на СССР по окончанию весеннего сева?
Так оно было 1-го мая!
А если учесть, что сутки в Стране Восходящего Солнца начинаются на 12 часов раньше, чем в Европе, то возможно в момент отправки той шифрограммы в Москву, того совещание ещё и в помине не было. По крайней мере в тот момент — когда на уши «Рамзая» вешалась эта «лапша».
Во-вторых, а что этим двоим вообще на том Совещание делать? Вторжение в СССР их хоть как-то — хоть каким-то боком касается?
Не… Конечно в Третьем Рейхе был бардак, согласен…
Но не до такой же степени!
В-третьих, при чём тут Турция?
В четвертых, на лицо явное противоречие, с целью «залюбить» мозги: «Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии» и в то же время — «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией».
Так что налицо у нас что?
Явная дезинформация от адмирала Канариса, за передачу которой через ГРУ высшему политическому руководству нашей страны — партайгеноссе Рихарду Зорге присвоили звание «Герой Советского Союза».
Слава Богу, что хоть посмертно — японским самураям огромное спасибо!
А то бы поди, до сих пор в школах рассказывал юному поколению россиян, про как он предупреждал, а впавший в маразм Сталин писал на его докладах:
«Пошёл к ебеней матери»!
Кстати, все серьёзные источники информации, как тот знаменитый — из «штаба германской авиации», относились не к ГРУ ГШ РККА, а к совсем другому ведомству:
«Сообщение из Берлина
Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:
29 апреля Гитлер в речи, произнесенной в «Спортпаласе» перед молодыми офицерами-выпускниками, содержание которой в прессе опубликовано не было, заявил:
«В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой».
Эти сведения получены источником от нескольких офицеров, но подлежат дополнительной проверке.
Начальник 1-го Управления НКГБ Союза ССР
Фитин».
У этого «источника» был позывной «Старшина», звали его Харро Шульце-Бойзен и, был он сотрудником отдела зарубежных ВВС (разведка) генерального штаба Люфтваффе, в звании обер-лейтенанта.
И даже он, был вынужден не тырить секретные документы их сейфов, а довольствоваться слухами!
Как известно даже школьнику из моего времени, его Сталин «послал» и причём — послал «конкретно»…
Да потому что понял, что это — сплетня.
***
И вот тут то, нужно снова вернуться к пресловутому «человеческому фактору», то бишь — к кадровому вопросу:
«Кадры решают всё!», а кто у нас во главе военной разведки?
Такое ощущение, что на неё ставили в соответствии с главным кадровым принципом времён так называемого «Застоя»:
«Не справился с промышленностью пойдёшь на сельское хозяйство!».
Ну а куда же ещё — не расстреливать же, правильно?
Если сделать поправку на время, то это будет звучать так:
«Прежде чем расстреливать — надо дать человеку шанс».
Вот кто это такой, этот генерал-лейтенант Голиков?
Профессиональный разведчик, начавший карьеру с нелегала, или хотя бы с войскового разведчика?
Ну, а як же!
Филипп Иванович начал военную службу с того, что добровольцем вступив в Красную Армию, учувствовал в подавление крестьянского восстания… Возможно разведчиком в отряде красноармейцев-карателей, история про то скромно умалчивает. Но даже если это и так, разведывал он довольно хреново и отряд был взбунтовавшимися мужиками разбит вдрабаган.
Бывает, что уж тут пенять — первый блин всегда выходит блином… Почему у начинающего разведчика должно быть не так?
Уцелев тем или иным образом, наш герой был откомандирован на учёбу и окончил в 1919 году двухмесячные… Хм, гкхм…
Военно-агитаторские курсы.
Эээ… Должно быть они так назывались для конспирации, на самом деле это — школа разведчиков.
Набравшись там познаний в разведческом ремесле, юный Голиков последовательно прошёл все его ступени: агитатор в полковой пулемётной команде, секретарь политотдела Особой бригады, инструктор-организатор политотдела стрелковой дивизии и закончил Гражданскую войну начальником информации дивизии…
И на всех вышеперечисленных должностях — разведывал, разведывал и ещё раз разведывал — как завещал разведчикам великий Ленин.
Обогащённый опытом разведывательной работы, наш возмужавший герой идёт на повышение и с 1921-го года становится начальником политсекретариата губернского военного комиссариата. С 1922-го — начальником отделения политотдела Приволжско-Уральского военного округа. Полгода спустя — начальником агитационно-пропагандистского отдела политуправления Западно-Сибирского военного округа.
И вновь на всех этих должностях, товарищ Голиков — разведывает, разведывает и разведывает…
Перспективного разведчика заметили и направили на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава РККА (КУВНАС), после окончания которых он продолжал заниматься разведывательным делом, став начальником агитационно-пропагандистского отдела политуправления Приволжского военного округа.
Однако, в один прекрасный момент, Филипп Иванович решил:
«Хватит разведывать, ибо накопленный разведывательный опыт — уже просто некуда складывать, пора уже и полководческого набраться… Мало ли, что — вдруг пригодится».
Что-то такое «строевое» закончив экстерном(!), он был переведён на командную должность и сперва командовал стрелковым полком. Затем также заочно(!!!) окончив «Академию имени Фрунзе» — стрелковой дивизией, после чего последовательно — отдельной механизированной бригадой, механизированным корпусом и, наконец «строевик-заочник» Голиков — член Военного совета Белорусского военного округа и член Бюро Центрального комитета Белорусской компартии.
В «репрессивные» годы над разведчиком нависли было тучи — его даже увольняли из РККА…
Жертва репрессивного сталинского режима!
…Но обошлось и, отделавшись лёгким испугом и даже не замарав синие штаны, Голиков сперва командует армейской группой в Киевском венном округе, затем армией — с коей участвует в Польском походе. И наконец, вновь возвращается к разведывательной деятельности, возглавив ГРУ ГШ РККА.
Это ещё что!
До него эту «контору» возглавлял генерал-лейтенант авиации Проскуров, который сам про себя так сказал на совещании по итогам Советско-финской войны:
«Был я в свое время неплохим летчиком, командиром, перешел в разведку…».
Могу закончить за него:
«…Где стал полным гАвном».
За промахи военной разведки во время Зимней войны, его сняли с должности заменив Голиковым и, отправили снова в авиацию — где годом позже арестовали и, вместе с Рычаговым и прочей «авиакомпанией» — расстреляли за бардак творившейся в ВВС РККА и связанную с ним высокую аварийность.
Бывший до Проскурова Александр Григорьевич Орлов, вроде бы соответствовал «профилю», ибо в тридцатые годы работал военным атташе в крупнейших европейских странах…
«Ниже» копать не будем, просто подведём общую черту: кто бы не был во главе «Главного разведывательного управления Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Армии» (ГРУ ГШ РККА) не стоял, общим было:
На всех уровнях этой «шарашкиной конторы» царил неописуемый словами бардак, недаром именно оттуда были все знаменитые перебежчики — начиная от Гордиевского и кончая Резуном.
Про бардак творившийся при Берзине («невинно» расстрелянном после Урицкого, но до Никонова, Гендина и Орлова) можно прочесть в мемуарах разведчика Михаила Абрамовича Мильштейна «Две встречи с Берией». Про Лаврентия Павловича там — совсем чуть-чуть: по ходу — он был упомянут в названии лишь для «хайпа»… Про бардак же в Главном разведывательном управлении — страниц триста мелким шрифтом.
Голиков начальствовал в этой «конторе» недолго и, в октябре 1841-го был заменён генералом Панфиловым. Но не тем, что — панфиловец, а… Неизвестно кем — инфы про него в моём «послезнании» ноль.
Тот в свою очередь, через год уступил кресло некому Ильичёву, Ильичёв — Кузнецову… Но не адмиралу, а…
Неизвестно кому.
Конспирация «бойцов невидимого фронта»?
Нет, ни коим образом…
Бардак!
***
Уже после окончания войны, при Кузнецове — который «неизвестно кто», СМЕРШем (военной контрразведкой) было проведено расследование деяний разведчиков-нелегалов, всю войну просидевших «в тылу врага».
В оккупированной фашистами Бельгии, то бишь.
На допросе они дали очень любопытные показания:
«…Арестованный в июле 1945 года резидент Главразведупра Красной Армии в Бельгии ГУРЕВИЧ (кличка «Кент») показал, что он был подготовлен наспех, а переброска его в Бельгию была организована непродуманно. По этому вопросу ГУРЕВИЧ показал следующее:
«Перед переброской меня за границу, по существу, я никакой подготовки не получил. Правда, после оформления моей вербовки работником Главразведупра Красной Армии полковником СТРУНИНЫМ, я был направлен на курсы при разведшколе Главразведупра Красной Армии, но они для практической работы ничего, по существу, не дали. На этих курсах я в течение 5-ти месяцев изучал радиодело, фотодело, и был ознакомлен с общим порядком конспиративных встреч с агентурой за границей».
В буквальном смысле — худо-бедно подготовив, разведчика-нелегала решили забросить в Бельгию под видом мексиканского художника, побывавшего несколько месяцев в Советском Союзе и потом решившего выехать в эту страну через Финляндию, Швецию, Норвегию, Германию и Францию.
Вот что по поводу этой «легенды» говорит сам Гуревич-Кент:
«Надо сказать, что данная мне легенда была очень неудачной хотя бы потому, что я в связи с недостаточностью времени не мог получить никакой консультации о Мексике, об ее внутреннем положении, условиях жизни, и даже ее географических данных. Кроме того, испанский язык, являющийся основным в Мексике, я знал далеко недостаточно для мексиканца и говорил на нем с явно выраженным русским акцентом.
Таким образом, в пути следования я был не в состоянии отвечать на самые простые вопросы о положении в Мексике, а это, бесспорно, навлекало на меня всевозможные подозрения».
Вот так вот: мексиканец, а мексиканского языка не знает…
Поняв, что с гражданством дали маху, в Центе решили изменить «легенду». Вот как это происходило:
«Будучи в Париже, я встретился там со связником Главразведупра, который вручил мне уругвайский паспорт на одну из фамилий уругвайского коммерсанта, а я ему сдал свой мексиканский паспорт.
Получая паспорт уругвайского гражданина, я был совершенно недостаточно осведомлен о жизни Уругвая. Когда этот вопрос я поднял еще будучи в Советском Союзе, мне БРОДИН сказал, что такая возможность мне будет предоставлена.
Действительно, спустя некоторое время мне была представлена для ознакомления коротенькая справка, написанная от руки на 2-х страницах одним разведчиком, находившимся в Уругвае очень короткий промежуток времени. Причем в этой справке были указаны две улицы Монтевидео, названия нескольких футбольных команд и подчеркнуто, что население, особенно молодежь, часто собирается в кафе. Ни географического, ни экономического и политического положения в этой справке освещено не было…».
А теперь держитесь за стулья крепче:
«Я даже не знал фамилии президента «моего государства», т. к. по этому вопросу в Главразведупре имелись противоречивые данные. Когда я заметил БРОДИНУ, что этих данных для меня недостаточно, он обещал мне их дать, но их в Главразведупре не оказалось, и мне в последний день перед отъездом было предложено пойти в библиотеку имени Ленина и ознакомиться там с УРУГВАЕМ по БСЭ. Естественно, что и там нужных мне данных, как для коммерсанта богатой уругвайской семьи, найти, конечно, не представилось возможным».
Со шпионской экипировкой у Гулевича-Кента, тоже всё было не слава Марксу:
«Выезжая из Советского Союза, я по легенде до этого находился в Нью-Йорке и других странах, а вез с собой только один, небольшого размера чемодан, в котором находились: одна пара белья, три нары носков, несколько носовых платков и пара галстуков, в то время как иностранные туристы, побывавшие в других странах, везут с собой в качестве багажа по нескольку чемоданов с различными носильными вещами, большое количество различных фотографий, личных писем и т. д..
Больше того, я. как личный турист, побывавший в Советском Союзе несколько месяцев, не взял с собой в качестве «памятки» ни единой русской вещи или даже открытки, которая бы напоминала о моем посещении этой страны.
Вследствие этого, сразу же, как только в Ленинграде я сел в вагон, в котором находились иностранцы, следовавшие в Финляндию, на меня было обращено внимание, почему именно я, как иностранный турист, не имею с собой никакого багажа».
Нашего незадачливого «Штирлица», проколы ждали буквально на каждом шагу:
«По приезде в Хельсинки я должен был явиться в Интурист и получить билет на самолет, следовавший в Швецию. Когда я обратился к швейцару Интуриста, поскольку других работников в воскресенье не было, и спросил его на французском языке о том, что мне должен быть заказан билет на самолет, он предложил мне говорить на русском языке, дав понять, что он знает о том, что я русский, и играть в прятки с ним не следует».
«По приезде в Париж я остановился в гостинице «Сейтан», и на другой день должен был зайти в кафе «Дюспо», находящееся на Криши, для встречи со связником Разведупра. При этом было обусловлено, что при входе в кафе я займу место за заранее определенным столиком, закажу чай, немедленно расплачусь за него и буду читать французскую газету. Связник должен был точно так же находиться в кафе, сидеть за столом, имея на столе французский журнал. Здесь мы должны были друг друга только видеть, сами же встречи должны были произойти немедленно по выходу из кафе, около дома № 120 или 140 по Криши.
Прибыв по указанному адресу, я не нашел кафе с названием «Дюспо». В этом доме находилась закусочная, рассчитанная на обслуживание шоферов конечной автобусной остановки, под названием «Терминюс». При входе в закусочную я увидел, что там имеется всего 1–2 стола, за которыми посетители обычно играли в карты. Посетители же в основном заказывали вино и горячее кофе, как это принято в закусочных во Франции.
То, что я занял место за столом и заказал чай, вызвало смех у официанта, и мне было предложено кофе, говоря, что чаем они вообще не торгуют.
Я пробыл в кафе более получаса, однако связника Разведупра по данным мне приметам не встретил. Полагая, что возможно был перепутан адрес, я попытался разыскать на этой улице нужное мне кафе, однако его не нашел. В действительности же оказалось, что несколько лет тому назад в помещении, в которое я заходил, было именно кафе «Дюспо», но впоследствии оно было преобразовано в закусочную».
Это ещё что!
На допросе Гуревич-Кент показал, что Главразведунром Красной Армии ему было предложено по приезде в Брюссель остановиться в гостинице «Эрмитаж». Но на месте оказалось, что эти гостиница — уже пять лет как была превращена…
В публичный дом.
Мля, Голливуд отдыхает!
Не так за державу обидно, как за наш советско-российский кинематограф…
Не, а куда наши сценаристы-режиссёры смотрят? Почему они кинокомедий по этим сюжетам не снимают?
А потом обижаются, что с «Оскарами» их регулярно обходят…
Другой арестованный Главным Управлением «СМЕРШ» резидент Главразведупра Красной Армии во Франции, Треппер под оперативным псевдонимом «Отто», рассказывал чекистам не менее интересные вещи:
«Резидент МАКАРОВ (кличка «Хемниц») — несмотря на то, что он как будто бы прошел специальную школу, не знал самых элементарных понятий о разведработе, не говоря уже о том, что он не знал ни одного(!) иностранного языка. Кроме того, «Хемниц» должен был проживать как уругваец, в то время как он не имел никаких понятий о (его «родной стране», и еще менее о стране, в которой ему пришлось работать».
«Находясь в Брюсселе, получил из Москвы паспорт для въезда во Францию. В паспорте должна была быть указана профессия — журналист. В действительности же, при получении паспорта, в нем была указана профессия не журналист, а «журналье», что означает — поденщик. Естественно, что поденщик, едущий в международном вагоне, сразу же вызвал бы подозрение у французской пограничной полиции».
«Выбор уругвайского паспорта для меня, как легализующего документа, не был достаточно хорошо продуман и подготовлен Главразведупром. В Бельгии уругвайских подданных были считанные единицы, в то же время в полиции зарегистрировались одновременно два вновь прибывших уругвайца.
Это были агент Главразведупра Красной Армии МАКАРОВ — коммерсант, родившийся в Монтевидео и купивший предприятие в Остенде, и я, тоже родившийся в Монтевидео и тоже занимавшийся торговой деятельностью в Бельгии. Причем оба наши паспорта были выданы в уругвайском консульстве в Нью-Йорке. Один был выдан в 1936 году, а другой в 1934 году. Номера же этих паспортов были последовательны, так, если один был за № 4264, то другой был за № 4265».
«В начале 1939 года Главразведуправлением в первый; раз была поставлена задача подготовки и создания собственной радиосвязи с центром. Эта задача была возложена на «Хемница», который как будто прошел до приезда полную техническую радиоподготовку.
«Кент», после своего приезда, имел задачу помочь ему в этом направлении, и его Разведупр также считал вполне подготовленным к этой работе.
На практике оказалось, что ни тот, ни другой подготовки не имели и эту работу до конца довести не смогли. В то же самое время все полученные приборы оказались в неисправном состоянии».
Мда… Не ту страну «Уругваем» назвали…
Далеко не ту!
Хочу закончить на «оптимистической»… Ээээ… Юмористической ноте, словами того же Кента:
«Перед отъездом из Москвы Главразведупр указав мне, что в связи с провалами принято решение не создавать больших резидентур, а работать небольшими группами. После того, как Главразведупр принял решение о моем оставлении работать в Бельгии в качестве помощника резидента «Отто», мне бросилось в глаза то обстоятельство, что резидентура в Бельгии насчитывает большое количество людей, находящихся на твердой зарплате и практически не проводивших никакой разведывательной работы, и знающих о существовании нашей организации. Я обратил на это внимание «Отто», но получил ответ, что все эти люди предусмотрены на военное время…».
Понятно, да?
Вот начнётся война и вот тогда наши бельгийские «штирлицы» с уругвайскими паспортами, покажут мастер-класс разведки!
Естественно¸ таких «резидентов» контрразведчики страны пребывания вычисляли сразу. Почему не арестовывали?
А зачем?
Подсунуть нужных «информаторов» и нехай впаривают руководству «дезу».
***
Терпеливо дослушав Голикова, нетерпеливо спрашиваю:
— Ну и какие Вы сделали выводы из сообщений ваших «Зефиров», «Марсов», «Зевсов» и прочих «Рамзаев»? Будет в этом году у нас война с Германией и когда именно?
То, ни «бе», ни «ме», ни «кукуреку», а когда я наехал конкретно, выдавил из себя:
— Выводы должно делать политическое руководство.
Я аж опешил от такой — то ли наглости, то ли тупости:
— Ну, ни хрена себе заявка! Это что? «Камешек в мой огород», что ли? А на кой ляд в таком случае Вы, Голиков, нужны — весь такой лысый и красивый? Пускай тогда ваши «источники» прямо так и пишут: «Москва, Кремль, товарищу Сталину, до востребования».
Надо понимать, как в «реальной истории» действовали руководители советских спецслужб. На многих донесениях от «источников», снизу стояла вот такая резолюция:
«Выслано Сталину (2 экз.), Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Жукову».
То бишь, вместо того, чтобы отсеять явную «дезу», проанализировать заслуживающие доверия донесения от своих разведчиков и предоставить политическому руководству вывод: «Вот, товарищ Сталин — они нападать (не нападать) на нас собрались», — Голиков Фитин и прочие, предоставляли тому это делать самому.
А разве лидеру страны, даже в мирное время, а тем более накануне войны — больше заняться нечем, как читать сплетни в письменном виде и отделять зёрна от плевел?
Продолжаю:
— Это раз! А во-вторых, раз Вы, Голиков считаете, что по вашим разведанным — выводы должно делать политическое руководство, то значит Вы и ваша «контора» — занимаетесь политической разведкой…
Склонив голову набок, заглядываю в полные бессмысленной паникой глаза:
— …А не много ли на себя берёте, товариччч?
Тот было что-то толкать, но я прервав, безапелляционно:
— Вы уволены! Не только с занимаемой должности — но и из рядов Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Кто Вы говорите по основной специальности? Массовик-затейник? Ой, извините… Агитатор-пропагандист!
Поворачиваюсь к Мехлису:
— Товарищ Начальник «Совинформбюро»! Может трудоустроите?
Тот, оглядев Голикова с ног до головы и в обратном порядке, пренебрежительно-скептически:
— Разве что киоскёром.
Уверен, что Красная Амия ничего не потеряла, ибо в «реальной истории» после отставки с должности Начальника ГРУ — сей «стратег» ничем выдающимся себя не проявил.
***
После ухода Голикова, объявил:
— Главное разведывательное управление Генштаба ликвидируется — как учреждение, не только полностью бесполезное — но и вредное. В данный момент штаб-квартира этой «конторы» зачищается подразделениями Народного Комиссариата государственной безопасности — с опечатыванием сейфов и всем таким прочим, положенным в таких случаях.
После пары минут зловещей тишины, вновь испечённый начальник Генштаба Вооружённых сил СССР — генерал-майор Захаров, недоумённо вопросил:
— Товарищ Сталин! А как же я буду планировать боевые действия без разведсведений?
Повысив его в звании на одну ступень, отвечаю:
— Не путайте горячее с волосатым, товарищ генерал-лейтенант! Не знаю там, что в современных уставах РККА про разведку написано — руки не дошли пока… Но должно быть написано так: «Разведка должна вестись всеми доступными средствами и всеми подразделениями, частями и соединениями… Круглосуточно»! Все добытые сведения об противнике должны быть проанализированы и немедленно передаваться вверх по инстанции…
Заостряя внимание, поднимаю указательный палец:
— …Самая высокая инстанция — Разведывательный отдел Первого (Оперативного) управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР.
А действительно, если вернуться к старому списку управлений Генштаба — где там армейская разведка?
В каком месте?
Ей места там не нашлось — одни предупреждающие «штирлицы с рамзаями»!
Так что ничего удивительного нет в том, что советское командование с первых же часов войны потеряло всякое представление об обстановке на фронте. Дело дошло до того, что советское политическое руководство узнало об потери Минска — не от собственного Генштаба, а…
Держите меня семеро!
…Из сообщения Лондонского радио.
Впрочем, хорошо известная история — вследствие которой произошла та историческая сценка, когда после конкретного наезда Реципиента, Начальник штаба Жуков то ли — заплакал и убежал весь в соплях, то ли — послал того «по матушке».
Разное по этому поводу говорят!
Однако, мало кто знает об продолжении этой истории…
Обстановку на фронте выяснил один подполковник Генштаба и, сделал он это по собственной инициативе — так как был всего-навсего старшим помощником начальника Ближневосточного отдела. И причём, сделал он это — не выходя даже за стены своего учреждения.
Каким образом?
Он просто-напросто приказал своим подчинённым обзвонить все сельсоветы в Белоруссии и отметить на карте те населённые пункты, где отвечали на дойче-мове…
И всё!
Через пару часов, перед советским политическим и военным руководством положили карту с нанесённой линией фронта и, она полностью соответствовала сложившейся обстановке.
Тот подполковник враз стал полковником, через год — генералом, а уже после войны — Начальником Генерального штаба. При Хруще-Кукурузном он слетел на второстепенный военный округ, что лишний раз говорит в его пользу.
Кто если не он?
На лицо я его не знал — даже фотографии «там» не видел, но фамилию и звание — как «Отче наш»:
— Подполковник Штеменко!
«Из галёрки» встаёт такой бравый казачина с «будённовскими» усами, всё это время чувствующий себя «не в своей тарелке» в окружении генералов да маршалов и бодренько так рявкает:
— Здесь, товарищ Верховный главнокомандующий!
— Назначаетесь Начальником Разведывательного отделения Первого (Оперативного) управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР, с присвоением Вам очередного воинского звания — полковник.
— Служу Советскому Союзу!
Однако, вижу — не особо рад, что-то мнётся-нудится и прямо в лоб спрашиваю:
— Что-то хотели сказать, товарищ полковник?
Тот, решившись:
— Товарищ Сталин! Я думаю, что больше пользы социалистическому Отечеству я бы принёс, служа на строевой должности. Ведь я же закончил Военную академию механизации и моторизации РККА и имею опыт командования Отдельным учебным тяжелым танковым батальоном 5-й танковой бригады РГК.
Несколько раздражённо:
— Вы «думаете», а мы знаем(!) — где Вы принесёте больше пользы, товарищ полковник!
Подумав, решил что виртуальная «морковка» под носом не помешает:
— Хорошо! Как только создадите дееспособный отдел, наладите работу армейской разведки и главное — найдёте человека на своё место, можете рассчитывать на танковую… Ээээ… Дивизию.
Поочередно посмотрев на полковника Штеменко, на генерал-лейтенанта Захарова:
— А вообще-то в современной войне, основные сведения о противнике добываются разведывательной авиацией и ей надо уделить первостепенное внимание…
Задержав взгляд на Бонч-Бруевиче-Старшем:
— …Товарищ маршал СССР! Вы же у нас — не только «отец» Красной Армии, но и «родной папаша» советской аэрофотосъёмки… А ведь аэрофотосъёмка и авиаразведка — это почти одно и тоже!
Тот кивает:
— Совершенно верно, товарищ Сталин.
— Так неужели среди своих учеников, Вы не найдёте «правую руку» для Начальника разведывательного отдела Генштаба?
Буквально через пару секунд, тот уверенно:
— Найдём «правую руку» товарищу полковнику, обязательно найдём. Если надо — то и две, или даже четыре «правых руки» — как у индуского бога Шивы!
Имея в виду знаменитую «Группу Ровеля» (Kommando Rowehl) — отдельную авиационную группа Люфтваффе для ведения стратегической воздушной разведки, развиваю мысль:
— Нашему Генеральному штабу пора обзавестись «глазами»: собственным подразделением авиаразведчиков — способных на большой высоте и долго, «висеть» над интересующей командование территорией и, не только вести аэрофотосъёмку — но и передавать разведсведения в режиме «он-лайн» по радио…
— А каком-каком режиме?
Не соблаговолив опуститься до подробностей, я закончил разговор:
— Уверен, что Вы меня прекрасно поняли, товарищи.
Ничего, кстати, невозможного или просто фантастического в моём предложении нет: рекордов по продолжительности полёта и высоты — перед войной было поставлено немало, особо много самолётов в авиагруппе при Генштабе не надо.
***
Так сказать «мысли вдогонку»…
Судя по его дневникам, даже министр пропаганды Геббельс, чуть ли не самого последнего дня — ничего не знал, хотя и подозревал об намерении Гитлера напасть на СССР…
А тут, какие-то «Рамзаи» — за тридевять земель находящиеся от Ставки Фюрера, сообщают едва ли не точною дату вторжения!
Ну не смешно ли?
Ещё вот…
Вся весна 1941-го года переполнена знаменательными событиями, вроде бы напрямую СССР не касающимися, но тем не менее — довольно-таки интересными с точки зрения советского политического руководства: вторжение Вермахта в Грецию, на Балканы, в Югославию, в Северную Африку… Критская операция, наконец.
Почему ни один «Рамзай» не предупредил о них Сталина?
Что там историки по этому поводу говорят…?
Ау!
Делаем вывод: все эти «предупреждения» имеют одно происхождение, один и тот же адрес — «Берлин, Тирпицуфер, 74/76[6]».
Мне могут напомнить: Сталина не только Рамзай и его друзья предупреждал, но и такие серьёзные источника как Черчилль — премьер-министр Британии и даже…
Германский посол в СССР Шуленбург.
Беспрецедентный в дипломатии случай!
А тот один хрен в ус не дул, маразматик паранойялогический!
Разберём как это обычно, «по полочкам».
Черчиллю доверять — себя не уважить, ибо кто такой Гитлер по отношению к нашей стране — ещё не было понятно… А вот сэр Уинстон у тому времени, уже успел с 1918-го — зарекомендовать себя злейшим врагом Советской России.
Он кстати ничуть этого не стеснялся и даже после 22 июня открытым текстом говорил:
«В философии русских большевиков нет ни одного социального или экономического принципа, который не был бы миллион лет назад осуществлен на практике термитами».
Хм, гкхм…Нет, это не совсем то.
«Признать большевиков — то же самое, что легализовать гомосексуализм»…
Ээээ… Это совсем не то.
Да, где ж ты?
Вот, нашёл:
«Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я… И я не возьму обратно ни одного сказанного о нём слова».
Даже дураку было ясно, что доверять такого «другу» нельзя, не говоря уже про то, что в «предупреждениях» хорошо заметен корыстный интерес — столкнуть лбами оба режима, ибо его словами:
«Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма».
В общем, с Черчиллем всё ясно.
С Фридрихом-Вернером Графом фон дер Шуленбургом же, всё немножко сложнее.
Да, он намекал советской стороне о возможности развязывания войны Германией против СССР…
Однако одновременно (это очень важно!) германский посол связывал эту «возможность» с какими-то экономическими и внешнеполитическими претензиями своего руководства к Советскому Союзу — удовлетворив которые, последний мог бы избежать этого «развязывания».
Опять же на «неофициальном уровне» вбрасывалась всякая дичь по поводу этих «претензий»: от обеспечения германских потребностей в сырье в размерах больших — чем это обусловлено договором от 10 января 1941 года, до признания Турции сферой жизненных интересов Третьего Рейха и вывода частей Красной Армии из Прибалтики и Бессарабии.
Поэтому естественно, советское руководство ждало когда эти самые «требования» будут официально объявлены… Не дождавшись, через знаменитое «Сообщение ТАСС» от 14 июня 1941-го года — само сделало запрос, который в переводе с дипломатического языка — звучит примерно так:
«Чё вам от нас надо?».
Не дождавшись ответа и на этот раз, Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), политическое руководство) дал отмашку на приведение Красной Армии в полную боевую готовность. И если бы военное руководство, проявило бы хотя бы чуточку профессионализма и, так жидко не обосралось…
Впрочем, разговор нынче не про то.
В общем, граф Шуленбург вовсе не был другом нашей страны (с чего бы это вдруг?), как это считают некоторые… Вовсе не стремился к миру и дружбе между нашими народами. Он был звеном одной пропагандисткой спецоперации по вводу в заблуждению высшего политического руководства СССР.
Почему-то говоря об советской разведке, забывают о германской… А ведь она существовала и отнюдь не бездельничала!
В отличи, например, от Кента и его сотоварищей с уругвайскими паспортами в Бельгии.
***
Так, так, так…
Ну, вроде «слонов» всех раздал.
— На сегодня всё, товарищи.
Посмотрев на Федоренко:
— Начальнику Главного автобронетанкового управления РККА, через час быть у меня с результатами последних испытаний новейших танков, остальные могут быть на сегодня свободны.
Народ с хорошо слышимыми вздохами облегчения — могущими приняться за массовый пердёжь, начал рассасываться… Смотрю в одну сутулую спину и, уже почти на выходе обращаюсь к ней:
— А Вас, товарищ Шапошников, я попрошу остаться!
[1] До назначения на должность начальника штаба ВВС Красной Армии, был начальника штаба Северо-Кавказского военного округа. Здесь тоже долго не задержался, в марте 1941-го года став начальником штаба Ленинградского военного округа. Во время ВОВ тоже ничем особенным не прославился и, во второй половине был отправлен на преподавательскую(!) работу.
[2] Стихи В. Репина.
[3] Булсыгин С.Б. «Оборона Лиепаи (июнь 1941)».
[4] Назначение сего таинственного «11-го отдела» автор не нашёл. Возможно — внутренняя безопасность
[5] Алексеев М. «22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка».
[6] Штаб-квартира «Абвера» — германской военной разведки и контрразведки.