Белтон Янгблад Купер[1] «Смертельные ловушки»:
"Когда 3-я бронетанковая дивизия вступила в бой, она насчитывала 232 танка «Шерман». В ходе Европейской кампании дивизия потеряла в бою 648 «Шерманов» и еще семь сотен было подбито, но после ремонта вернулось в строй. Потери, таким образом, составили 580 %."
"…Приходилось брать необученных рекрутов-пехотинцев, только что сошедших с парохода, и делать из них танкистов. Бывали случаи, когда весь курс обучения укладывался в несколько часов, самое большее — сутки. Такие необученные экипажи, в свою очередь, несли большие потери из-за недостатка опыта…
Днем 8 января располагавшаяся при Вербомоне рота «Си» получила 17 танков для распределения по частям. Некоторые машины, подбитые прежде, вернулись из ремонта, другие были новыми — их прислал отдел снабжения армии взамен выбывших из строя. В наши задачи входило подготовить машины к бою и найти для них экипажи. Из 33-го бронетанкового полка нам прислали 17 танкистов, имевших ограниченный боевой опыт, — они сами лишь несколько дней тому назад прибыли для восполнения потерь. Из кадрового отдела прислали еще 35 парней, лишь несколько часов тому назад сошедших в Антверпене с парохода и до сих пор не получивших никакого инструктажа. Мы спросили, сколько из них прежде имело дело с танками, оказалось, что никто.
Большинство не то что никогда не были в танке — они даже не видели танка вблизи!
Мы отобрали 34 человека и разбили их на 17 пар. Каждая пара вместе с водителем составляла минимальный экипаж. Мы провели краткий инструктаж на тему «что такое танк», показали всем основные детали машины, пулемет и коробки со снарядами. Танки были уже заправлены, смазаны и готовы тронуться с места. Несколько механиков отогнали машины на край поля и, развернув башни в стороны, зарядили орудия бронебойными снарядами, чтобы не было осколков. Каждому танкисту дали произвести по три выстрела из башенного орудия (базовую подготовку проходили все новички, так что с пулеметами они уже были знакомы). На дальнейшую подготовку, прежде чем посыльные из 33-го полка развели новичков по подразделениям, времени не оставалось.
Было три часа дня. Когда около семи часов вечера я приехал в расположение 33-го бронетанкового, то обнаружил, что из 17 машин пополнения 15 были подбиты и уничтожены по дороге. Узнать, сколько человек уцелело из экипажей и были ли выжившие вообще, я не смог. Увы, подобной трагедии предстояло повторяться еще не раз… ".
Генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин:
«Сперва русским танковым армиям приходилось дорого расплачиваться за недостаток боевого опыта. Особенно слабое понимание методов ведения танковых боев и недостаточное умение проявляли младшие и средние командиры. Им не хватало смелости, тактического предвидения, способности принимать быстрые, решения. Первые операции танковых армий заканчивались полным провалом. Плотными массами танки сосредоточивались перед фронтом немецкой обороны, в их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг другу, наталкивались на наши противотанковые орудия, а в случае прорыва наших позиций прекращали продвижение и останавливались, вместо того чтобы развивать успех. В эти дни отдельные немецкие противотанковые пушки и 88-мм орудия действовали наиболее эффективно: иногда одно орудие повреждало и выводило из строя свыше 30 танков за один час.
Нам казалось, что русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть…».
Я вполне себе реально представляю боеспособность «непобедимой и легендарной» — находившуюся ниже плинтуса, даже после урока — преподнесённого теми же «финиками» в Зимней войне год назад и, отчётливо понимаю: разбить Финляндию в скоротечной — в «маленькой, но победоносной войне»… Да так разбить, чтоб в Берлине поняли, что точно такая же в России — им не светит ни при каких обстоятельствах…
Это — задача неимоверной сложности!
И была бы эта задача вообще невыполняемой, если бы не одно-единственное благоприятное обстоятельство: новейшие советские танки — Т-34 и особенно КВ. Они конечно же, по совокупности всех мнимых достоинств и реальных недостатков — не были лучшими танками в мире… Но одно у них не отнять: эти вооружённые пушками самоходные бронированные коробки — были непробиваемыми тогдашними штатными средствами противотанковой обороны даже Вермахта, не говоря уже про армию Финляндии.
А то, что едва ль не две тысячи этих новейших танков, практически не сыграли роли летом 1941-го года…
Так это вопрос не ко мне!
И даже не к Реципиенту, который сделал всё — чтоб они вообще появились у Красной Армии.
А к «маршалам Победы» — увешанным до самых мудей орденами.
Как бы там не было, но появление этих неуязвимых «вундерваффлей» вполне может оказать на финнов — хотя и кратковременный, но потрясающий эффект — сравнимый с первым появлением этого вида боевой техники на поле боя в Великую войну. И моя задача — максимально использовать этот эффект.
А для этого надо:
Во-первых, навести порядок в танковых войсках.
Во-вторых, провести надлежащий апгрейд самих танков.
В-третьих, разработать и обкатать на учениях новую тактику танковых войск.
Кто у нас там ныне самый главный танкист?
Генерал-лейтенант танковых войск Яков Николаевич Федоренко — Начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии (ГАБТУ РККА).
Вот с вышеописанными целями, я и вызвал его в свой кабинет, наказав прихватить с собой материалы по осенним испытаниям новейших танков.
***
Во время Первой мировой войны в Русской Императорской армии была сформирована 1-я автомобильная пулемётная рота — на вооружении которой в том числе, состояли и бронеавтомобили. А чтоб ею управлять, в полном соответствии с многовековой российской традицией — тут же была создана бюрократическая структура: «Главное военно-техническое управление» (ГВТУ) Русской Императорской армии.
Так, фактически был рождён новый вид войск, хотя этого сразу никто не понял.
Пришедшая на смену на сквозь прогнившей имперской новая — Советская власть, заценив новинку создала в 1918-м году «Совет броневых частей» (Центрбронь) — вскоре переименованное в «Главное броневое управление».
В 1929-м году был сформирован первый механизированный полк, затем — механизированная бригада, состоящая из танкового, артиллерийского, разведывательных полков и подразделений обеспечения. В ней было порядка сотни лёгких танков «МС-1», пара десятков орудий и предназначалась она для поиска организационных форм нового рода войск и наиболее выгодных способов их применения.
Последним занималось созданное вслед за первой механизированной бригадой «Управление по механизации и моторизации РККА» (УММ РККА) — первым начальником которого почему-то, стал…
Телеграфист Халепский.
Нет, не так всё плохо в принципе!
Не будь у нас в России революции, главным танкистом вполне мог бы стать специалист по балеринам из неисчислимого сонма великих князей… Так что нам ещё крупно повезло.
Под мудрым руководством телеграфиста, на базе Первой механизированный бригады, в 1932-ом году был создан первый в мире Механизированный корпус — состоящий из двух механизированных и одной стрелковой бригады, а также зенитно-артиллерийского дивизиона. На вооружении корпуса в том числе, имелось пятьсот танков и всего…
Двести автомобилей, с грузоподъёмностью в тонну каждый!
Последнее, без всяких экивоков говорит — что это была заведомо пустышка, чтоб пустить пыль в глаза стоящим на трибуне Мавзолея лохам. Но не способная ни к каким «самостоятельным оперативным действиям» по прорыву обороны противника и развития успеха в глубину его территории — для чего это формирование официально предназначалось.
Казалось бы: если командарм 2-го ранга Халепский по прежней профессии — связист-телеграфист и, до этого странного назначения — даже якобы книжки на эту тему писал, то связь в танковых войсках — должна быть в идеальнейшем состоянии и на высочайшей высоте… Тогда ему можно простить и кой-какие грешки-промашки по части неудачной организации и всего прочего «картонно-быстроходного».
Ан, нет!
Оказывается и связист из него хреновый донельзя.
Как-то раз, ещё в детстве видел ещё довоенный фильм про танкистов, не помню, как называется. Так там, чтоб доставить письменное донесение начальству, в тыл оправляют танк «БТ»…
Вот это по-нашему — вот так и воевали летом 1941-го года!
Один танк уехал с пакетом искать вышестоящий штаб, другой послали ловить парашютистов, на третьем — комдив повёз свою бабу с сопливыми детишками в тыл, четвёртый отдали для поддержки пехоте и, те его тупо утопили в болоте, а пятый сломался и был брошен на обочине дороги.
В принципе то, рации на танках имелись… Но руководство танковыми подразделениями в бою осуществлялось с помощью флажков, как на линейной парусном флоте времен адмирала Гороха. Так что расстреляли «папу» советских бронетанковых войск в 1937-м году вполне заслуженно: не лезь, дуРРРак, туда — в чём ни хрена не соображаешь.
Следующим руководителем советских «Автобронетанковых войск[2]» был уже нам знакомый генерал Павлов, затем назначенный на Западный особый военный округ, а ныне благодаря мне — успешно осваивающий нелегкое ремесло колхозного тракториста.
При нём, жидко обосравшись при освобождении Западной Украины и Белоруссии, умывшись кровью в Финляндии — механизированные корпуса расформировали, оставив отдельные механизированные бригады и моторизованные дивизии.
Однако, после того как в мае 1940-го Панцерваффе — именно механизированными (танковыми) корпусами раскатало французов в тонкий блин с паюсной икрой из англичан, голландцев и прочих датчан — в высшем руководстве РККА произошли кое-какие изменения.
Ворошилов был снят с должности Наркома обороны, Сталин — выведен из состава Главного военного совета РККА (ГВС РККА), генерал Павлов — задвинут на Западный военный округ. Во главе Красной Армии встали выходцы из Киевского военного округа.
После назначения Тимошенко Наркомом обороны СССР, «Управление по механизации и моторизации РККА» (УММ РККА) возглавил его явный клеврет — генерал-лейтенант Федоренко Яков Николаевич, до этого бывшего Начальником автобронетанковых войск Киевского особого военного округа[3].
При нём летом 1940-го года, УММ РККА было реорганизовано в «Главное автобронетанковое управление Красной Армии» (ГАБТУ РККА), состоящее из:
Управления боевой подготовки автобронетанковых войск. Бронетанкового управления. Автотракторного управления. Управления эксплуатации и ремонта автобронетанкового и тракторного парка. Мобилизационно-планового отдела. Отдела кадров и так далее…
Дальше в довоенной «реальной истории» этот род войск развивался таким образом.
В соответствии с утвержденным в начале 1941-го года положением «О Главных и Центральных управлениях НКО», на ГАБТУ была возложена ответственность за боевую и мобилизационную подготовку родов войск, своевременное его материальное обеспечение, совершенствование вооружения и техники. Начальник ГАБТУ является одновременно начальником Автобронетанковых войск Красной Армии и по этой линии осуществлял руководство начальниками автобронетанковых войск военных округов…
Тогда же началось и восстановление механизированных корпусов: сперва всего восьми, затем когда вместо ленинградца Мерецкова, Начальником Генерального штаба РККА стал киевлянин Жуков — ещё двадцати одного…
Всего таким образом, накануне «внезапного и вероломного» — у Красной Армии было 29 (ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ, КАРЛ, ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!!) механизированных корпусов, в той ли иной степени укомплектованности.
Хотя по количеству танков (по штату — 1031 штук), каждый такой «мехкорпус» не уступал танковой группе Вермахта или советской танковой армии образца 1943–1945 годов — ничего общего с ними он не имел. Что и во всей своей кровавой красе, показали потрясающе-разгромные итоги Приграничного сражения — после которых вновь пришлось
Рисунок 61. Начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии (ГАБТУ РККА) генерал-лейтенант танковых войск Яков Николаевич Федоренко
возвратиться к танковым бригадам, чтоб хоть как-то залатать дыры.
Однако, после моего «вселения» в Сталина и произошедших вследствие этого событий — «реальная история» сменилась на «текущую реальность» и такого дурдома с танковыми войсками, я ни в коем случае не допущу!
По меньшей мере я на это надеюсь.
***
После вечернего чаепития с Шапошниковым, я вернулся в свой кремлёвский кабинет и, буквально тут же явился не запылился мой главный танкист:
— Здравия желаю, товарищ Сталин!
И кладёт на стол две довольно толстые папки.
Не ответив на приветствие, в достаточно грудой форме:
— Знаю, что я Сталин, а вот в том, что Вы мне «товарищ» — сильно сомневаюсь!
Вообще-то я про этого «главного танкиста РККА», многое читал — и хорошего и плохого. Скорее всего, так и было — истина всегда где-то посередине.
Но априори считая каждого «краснозвёздного оленя» конченным мудозвоном и, ни кем другим, я на него конкретно вызверился:
— Есть люди, Федоренко, при одном лишь взгляде на которых чувствуешь лютую неприязнь…
Привстав, опершись руками об край письменного стола, рычу усцурийским тигром:
— …И к этой плеяде, в должной мере относишься ты!
Тычу указательным пальцем в побледневшего — как только что выпавший иней генерала, словно стволом пистолета:
— И я б уже давно пристрелил тебя к ебеням собачьим… И до сих пор не сделал это только потому, что любой другой говнюк — пришедший на твоё место, может оказаться ещё большей сволочью…!
Примерно так, в таком же стиле всю войну разговаривал с подчинёнными Жуков и, стал за это маршалом Победы. А почему бы и мне не последовать его примеру?
— …Но я согласен с тобой возиться — лишь до первого твоего залёта, конченный недоумок!
По ходу, я перестарался: главный советский танкист впал в ступор.
Машу перед его остекленевшими глазами рукой, щёлкаю пальцами и наконец — отвешиваю хотя и лёгкую, но звонкую пощёчину:
— Как меня понял, приём?
Ответом, был вопль:
Рисунок 62. Вращающийся прибор наблюдения МК-4.
— ЗА, ЧТО?!
Заглядываю ему в глаза и с изрядной плотоядной ехидцей:
— А ты думаешь — пристрелить тебя прямо сейчас, так уж прям и не за что?
Беру его папки и даже не открывая их, а лишь положив на стол и прижав сверху ладонью — бегло читаю из «послезнания» все основные дефекты — выявленные при осенних испытаниях танков «Т-34» и «КВ», что заняло примерно час…
Это произвело впечатление!
Затем:
— Я хорошо понимаю, что большинство из этих дефектов органически связаны с конструктивными промахами — допущенными ещё на стадии проектирования и, трудно устранимы… А то и вообще неустранимы. Но почему не делается, то что сделать возможно и причём — почти без всяких усилий? Взять хотя бы элементарнейшее — обзорность. «Броня крепка, но танки наши…».
Сделав из двух пальцев «козу» и резким движением — чуть не лишив собеседника зрения, приставляю к глазам:
— …Наши новейшие танки слепошарые — как вождь древних греков Гомер, выглядывающий из-под хвоста Троянской лошади. Ты согласен с этим, Федоренко, или мне тебя всё же пристрелить?
С поспешной готовностью:
— Согласен, тов… Но товарищи конструкторы говоря, что…
Кулаком по столу:
— Да мне насрать, что они говорят! В танках гореть не им.
— А что же делать?
Насмешливо:
— Сухари сушить.
Главный танкист, ваше потерялся и поник… Я же после довольно продолжительной паузы, изрядно помучив (что не скрою — принесло немало удовольствия), подсказываю:
— Во время польского похода нами были захвачено несколько польских танков «7ТР» и танкеток «TKS». При обследовании этой отстойно-убогой пшекской шелупони, нашими специалистами было обращено особое внимание на нечто полезное — что не грех скоопирайтить: перископический прибор инженера Рудольфа Гундляха. Он, по словам наших специалистов — прост и компактен, обеспечивает почти идеальный круговой обзор и при повреждении легко заменяется изнутри самого танка…
С грохотом долблю кулаком по столу:
— …Так почему же он до сих пор не скопирован и не состоит на вооружении наших танков?
Федоренко растерянно оправдывается:
— Тов… Возможно… Я не знал, это было ещё до меня!
Слегка остыв, всё же недоверчивым тоном спрашиваю:
— Не врёшь?
— Нет, тов…
Прищурившись, на него глядя, почти ласково:
— Но теперь то, Федоренко, ты знаешь про этот прибор?
— Так точно! Знаю!
Я не стал ставить перед ним невыполнимых задач — типа командирской башенки на трёхместной башне «Т-34» и развёрнутого поперёк корпуса дизеля… Не самодур же какой-нибудь средневековый, в самом-то деле!
— Ну раз знаешь, значит к маю месяцу этого года — чтоб каждый советский танк нового типа имел вращающийся перископический прибор наблюдения, как минимум — хотя бы у командира. К осени же этого года, его должен иметь каждый член экипажа находящийся в башне. Задача ясна?
— Ясна, тов…!
Рисунок 63. Наблюдательный прибор «МК-4» в крышке танкового башенного люка.
«Втрое открытие» этих приборов произошло уже во время войны, когда по «Ленд-Лизу» стали прибывать британские танки с установленными на них перископическими приборами польского инженера Рудольфа Гундляха, выпускаемыми по довоенной лицензии. Лишь тогда наши конструкторы на пару с производственниками задвигались-зашевелились и, в довольно короткий срок — обеспечили их «скоопитайтенными клонами» советскую бронетехнику.
Если моя затея с репликой «МК-4» выгорит, то обзорность советских танков — возможно будет лучше чем у немецких, даже без пресловутой «командирской башенки» — уже навязшей притцей во язытцах. Ведь, последняя увеличивает высоту и общий силуэт танка, что крайне нежелательно.
Посмотрите на любую немецкую фотографию «Тигра», где командир торчит по пояс из башни:
«Командиры танков, которые задраивают люки в начале атаки и открывают их лишь после того, как цель достигнута, никуда не годятся или, по меньшей мере, второсортные командиры», — писал в мемуарах Отто Кариус, немецкий танковый ас.
Почему?
У командира «Тигра» для наблюдения за полем боя, обнаружения целей и целеуказания имеется в наличии в командирской башенке девять смотровых щелей в броне — затянутых бронестеклом и, стоит ему закрыть люк — как он слеп, аки обкуренный гашишем крот. То в одну мутную щелочку посмотрит, то в другую…
Командир же советского танка «ИС-2» образца 1944-го года, к примеру, имел полноценный вращающийся прицел «МК-4», с полем обзора 360 градусов.
Ему не нужна командирская башенка, он и так всё прекрасно видит!
Конечно, каплей дёгтя может стать качество стёкол «Изюмского завода оптического стекла»… Но это уже ария из несколько другой оперы.
***
Рисунок 64. Версия кнопки связи с экипажем на послевоенном чехословацком «Т-34-85».
Не особенно спеша сделав круг вокруг стола в кабинете, останавливаюсь напротив своего визави, и:
— Это ещё не всё, Федоренко! Во время боёв с японцами на Халхин-Голе, Красной Армией было захвачено несколько самурайских танков «Тип 95» (Ха-Го). Сами эти «жестянки» слова доброго не стоят (как впрочем и наши, не улыбайся!), но при обследовании специалистами «НИБТ Полигон» в Кубинке, у них было обнаружено очень полезное устройство — «кнопка внешнего вызова» пехотой экипажа…
Одной из основных задач танков является взаимодействие с пехотными подразделениями, без которого как правило, танковая атака является лишь зрящной тратой ресурсов.
А как его обеспечить, это взаимодействие — если в бою, ни пехотинцы, ни танкисты — друг друга не видят и не слышат?
Казалось бы, идея лежит на поверхности, но японцы почему-то догадались не только первыми — но и единственными из всех стран принимавших участие во Второй мировой войне.
Исполнение этой идеи было очень простым и на практике оказалось крайне полезным: японские инженеры-конструкторы разместили на корме танка замаскированную под обычную заклёпку электрическую кнопочку, а в его кабине — соответственно электрическую кнопочку. В случае какой-либо нужды, пехотинец, идущий сзади танка — в той или иной последовательности нажимал на эту самую «заклёпочку» и, у экипажа танка — тут же срабатывал той или иной звуковой сигнал. Таким образом командир танка получал предупреждение об грозящей опасности.
И шо ви думали?
Советские танкостроители вспомнили про этот девайс аж осенью 1943-го года!
И между дополнительными топливными баками экспериментального тяжелого танка «Объект 237» (ИС-85), появилась та самая кнопка — которую в отличие от японцев, советские конструкторы прятать не стали. Позже, ее внедрили на «ИС-2», а также и на все «ИСУ» на базе этого танка. Что просто убивает: на «Т-34» ничего подобного внедрять не стали — хотя там-то следовало бы в первую очередь. Подобный апгрейд совершили уже после войны чехи, установив свою версию кнопки вызова экипажа на лицензионных «Т-34-85» и «ИСУ-100».
— …Почему про кнопку внешнего вызова экипажа прочно забыли?
Федоренко пришлось во второй раз вспотеть и недоумённо пожать плечами:
— Я не владею информацией на этот счёт, тов…
Тыча в него пальцем:
— Заведите себе технического секретаря-референта, генерал! Иначе в следующий раз, ваше невладение информацией по подобным «заклёпкам» — обойдётся Вам слишком дорого.
— Понял, тов…
— А эта самая «кнопка внешнего вызова экипажа», чтоб к лету была на каждом советском новейшем танке.
Кивнув на портрет Реципиента на стене:
— Выполнишь эти два задания — вновь будешь «товарищем» для товарища Сталина, а пока извини! Буду называть тебя по фамилии да по незаслуженному тобой званию, Федоренко.
Возможны и другие способы связи пехоты и танков поддержки. Например, американцы во второй половине 40-х установили на корме танка обычный полевой телефон.
Но нам бы что-нибудь попроще, хотя бы на первый раз…
А там будем «пилить» дальше!
***
— Это ещё не всё, о чём я хотел сегодня поговорить с Вами, Федоренко… Далеко не всё!
Усевшись в кресло сам, жестом усаживаю главного танкиста СССР на стул для посетителей напротив:
— Первым делом, я для краткости переименовываю «Автобронетанковые войска» в «Танковые войска». Так что отныне Вы, Федоренко — Начальник Главного управления Танковых войск РККА.
Далее:
— У Вас слишком много обязанностей, а полномочия достаточно мутно очерчены, что вредит делу и помогает Вам уклоняться от ответственности — в том числе и уголовной… Хахахаха!
— Хихихихи!
— Поэтому «Главное управление Танковых войск Красной Армии» надо разделить надвое, поручив руководство «половинками» вашим заместителям — которых выберите сами под личную ответственность. Берите бумагу и карандаш и записывайте…
По сути, я предложил реорганизацию, произошедшую в конце 1942-го года, когда «ГАБТУ РККА» было разделено на:
«Главное управление формирования и боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Красной Армии», в состав которого вошли:
Управление формирования и укомплектования бронетанковых и механизированных войск. Управление боевой подготовки бронетанковых и механизированных войскУправление военно-учебных заведений бронетанковых и механизированных войск.
И:
«Главное бронетанковое управление Красной Армии», состоящее из:
1) Танковое управление.
2) Управление ремонта танков.
3) Управление эксплуатации танков.
4) Управление бронепоездов и бронемашин.
5) Научно-испытательный бронетанковый полигон.
Такая форма организации прекрасно действовала до самого конца войны и ещё очень долго после неё и, у меня нет малейшего сомнения, что и в данном случае — она окажется весьма эффективной.
— Записали?
— Так точно!
Бегло проверив писанину и удовлетворившись правильностью изложения им моих мыслей на бумаге — вернув её назад генералу, задаю неожиданный вопрос:
— «Кадры решают всё!» — кто это сказал? Считаю до трёх — потом больно бью в лоб вот этой чернильницей. Время пошло — «два» уже было…
— Вы, тов…
Зло-насмешливо:
— Правильно! Память у тебя просто феноменальная, Федоренко. Значит, все твои «косяки» — могут быть объяснены только злым умыслом.
— Я не понимаю…
Слегка склонив голову набок, пристально заглядываю в бегающие генеральские глазёнки:
— С небольшим уточнением: кадры, овладевшие новейшей техникой — решают всё. А сколько у нас в танковых училищах новейших танков, чтоб кадры ими овладели? Почему молчим, Федоренко?
Пока он молчит, объясню ситуацию…
***
Если кому-то не комильфо упоминать Сталина с его «всё решающими» кадрами, можно вспомнить слова одного из героев фильма «Два бойца»:
«Главная часть любого оружия есть голова его владельца».
А вот с этим в довоенных Автобронетанковых войсках РККА, были вполне определённые проблемы!
Мало просто иметь в наличии «лучшие танки Второй мировой войны», надо ещё иметь в наличии танкистов — которые умеют их грамотно эксплуатировать и применять по своему назначению. И глубоко ошибается тот мой современник, кто думает что раз «Т-34» намного проще и примитивней, не только напичканных сложной механикой и электроникой основных боевых танков начала 21 века — но и своих немецких современников, значит обслуживать и воевать на нём проще…
Всё с точностью наоборот!
Даже под капот обыкновенной «полуторки», шофёр 40-х годов — «нырял» чаще чем лазил под юбку собственной жены… А умение переключать передачи на «лучшем танке ВМВ» — было сродни забойной магии, помноженной на тяжёлую атлетику. При этом ещё надо учитывать, что удобство и комфорт экипажа — не входили в приоритетные задачи разработчиков советской боевой техники.
Вдобавок к этому, система комплектования техников и обученными кадрами, в РККА была не просто не отвечающей хоть каким-то требования поддержания боевой готовности — но и воистину дебильно-идиотской и, это касается не только танков.
Я уже не говорю о том, вместо концентрации однотипных танков в отдельных частях, что «Т-34» и «КВ» распределялись по 29-ти механизированным корпусам «поровну» — «тонким слоем», вперемежку с «лёгкими и устаревшими».
(Поставьте себя на место снабженца, да?
Дефицитное дизтопливо (газойль) для средних и тяжёлых танков, солярка или лигроин для тракторов — тягачей артиллерии, «бакинский и грозненский» (авиационный) бензин Б-70 для «БТ» и «Т-26», автомобильный 2-го сорта для «полуторок» и «захаров»…
И при этом автоцистерн — всего процентов десять-сорок от потребного количества!
А ведь вдобавок и смазочные масла для всех этих видов техники разные и запчасти, боеприпасы… Автор).
Новейшая техника отправлялась в воинские части западных особых военных округов и…
Ставилась там на консервацию.
К примеру «Т-34» 4-го и 8-го механизированных корпуса Киевского особого военного округа — одними из первых получившие эти танки, в среднем отработали до войны по 7-10 часов[4]…
Это что значит?
Обучение даже вождению на них — практически не проводилось!
А ведь кроме механика-водителя, навыки вождения танка должен получить весь экипаж. Кроме этого, чтоб успешно воевать — он обязан пройти тактическую и огневую подготовку: стрельба танков с места и в движении на полигоне и, курс боевого слаживания на уровне взвод-рота-батальона — на что также расходуется моторесурс.
А ведь многие советские танковые дивизии, получили «Т-34» и «КВ» прямо накануне 22 июня и первое знакомство с ними, у танкистов произошло уже после «внезапного вероломного».
К примеру, Западный особого военного округ в первых числах мая округ имел 72 штук «Т-34», а к началу войны уже без малого 370!
Вопрос на засыпку:
Успели до начала войны обучить воевать на них танкистов?
По-моему ответ очевиден:
НЕТ!!!
И, если после этого не назвать генералов РККА долбоё…бами — то как их ещё назвать?
Всего к тому роковому дню, в танковых войсках РККА числилось 892 танка «Т-34». Из них только 46 «тридцатьчетверок» проходили по второй категории: «бывшее (находящееся) в эксплуатации, вполне исправное и годное к использованию по прямому назначению. Сюда же относится имущество, требующее войскового ремонта (текущий ремонт)»…
То есть всего менее полусотни из почти девяти ста новейших средних танков, использовались для обучения экипажей.
Остальные же проходили по первой категории: имущество «новое, не бывшее в эксплуатации, отвечающее требованиям технических условий и вполне годное к использованию по прямому назначению»…
То есть основная масса этих танков стояла на консервации и экипажам хорошо ещё, что разрешали на них иногда взглянуть одним глазком.
Впрочем, чтоб не быть голословным приведу выдержки из документов той поры.
В 6-м механизированном корпусе генерала Хацкелевича, на 22 июня 1941 года, кроме всего прочего — «лёгкого и устаревшего», имелось свыше трёхсот новейших «непробиваемых» — 114 «КВ» и 238 «Т-34».
А вот чего у него не было:
«В/часть 8995 (4-я танковая дивизия) и 9325 (и 7-я танковая дивизия) — классами не обеспечены из-за отсутствия помещения. Учебных пособий недостаточно: отсутствуют наставления по танкам «КВ» и «Т-34», наставления по новой материальной части оружия, «БУП» часть II-я, УТВ часть II-я, наставления по полевой службе штабов. Нет нового устава тыла. Нет наглядных пособий по новым образцам вооружения…
…Полигонов, стрельбищ и учебных полей части не имеют, так как вся прилегающая к расположению частей земля принадлежит крестьянам и занята посевами… Участки земли под стрельбища и учебные поля еще не закреплены за частями».
Вот, так!
Вдумайтесь: на самой западной границе СССР стоит танковая часть с необученными экипажами…
Не дошло?
Разъясняю буквально на пальцах:
Ну дал бы товарищ Сталин приказ о приведении 6-го механизированного корпуса в полную боевую готовность — ещё 1 января 1941-го года и, что бы это в итоге дало?
Ничего!
Он был точно также разгромлен на голову — хотя и с какими-то вариациями в ту или иную сторону, возможно.
Впрочем, мощнейшему мехкорпусу РККА — не хватает не только полигонов, учебных классов, наглядных пособий и уставов:
«Жилая казарменная площадь… на одного бойца составляет 2 кв. метра. Для размещения людей сделаны 2-ярусные, а в некоторых частях и 3-ярусные нары. Кубатуры при таком скученном размещении недостаточно…
…вследствие чего люди размещены в помещениях, оборудованных 2-х и даже 3-ярусными нарами, в размещении большая скученность. Столовых ни одна часть не имеет, и прием пищи красноармейцами происходит в жилых помещениях, под открытым небом из котелков.
В/части 9207, 9143 и 1-й батальон в/ч 9331 расквартированы в землянках. Все остальные части расквартированы в жилых помещениях бывших польских учебных заведений, монастырей, имениях, тюрьме».
В других мехкорпусах положение было не лучше или немногим лучше.
11-й мехкорпус генерала-майора Мостовенко:
«1. Боевая подготовка развернута во всех частях. Качество занятий еще низкое.
2. Части совершенно не имеют необходимой учебной базы, пособий и наставлений.
3. Ввиду большого некомплекта комначсостава, матчасти, вооружения, а также большого процента необученных красноармейцев, дивизии еще не являются боеспособными».
Так может элиту РККА комплектовали отборными, высокообразованными кадрами, которых учить — только портить?
Вот как обстоят дело с «кадрами» в 17-м мехкорпусе генерал-майора Петрова:
«Комплектование рядовым составом происходит главным образом за счет мартовского призыва новобранцев (70–90 %). Отдельные части укомплектованы новобранцами на 100 %…».
А теперь на минуту прервёмся и задумаемся…
Мартовский призыв.
Пока ещё эти призывники доедут до своих частей, пока их там ещё распределят по подразделениям и начнут хоть чему-нибудь учить — без «наглядных пособий, учебных приборов, учебного оружия, полигонов, уставов»… Даже чтобы научить современного мне человека со средним образованием вождению современного же автомобиля — нужны месяцы учёбы и, при этом далеко не все сдают экзамен с первого раза.
А этих кроме индивидуальной подготовки, надо ещё научить слаженной работе в составе экипажа, ведению боевых действий в составе хотя бы отдельных подразделений.
Как всё успеть за оставшиеся три месяца?
И на чём учить?
На стоящих на консервации танках «первой категории»?
А ведь экзамен у них будут принимать «белокурые бестии», их танковые и противотанковые пушки и, наводящие ужас на любого танкиста союзников до самого мая 1945-го — 88-мм зенитки «ахт-комм-ахт».
Продолжим:
«…Качество пополнения по образованию — до 50 % с образованием не выше 4 классов. Наличие большого количества национальностей, плохо владеющих и совершенно не владеющих русским языком, затруднит подготовку».
Если кто забыл, 4 класса образования — это люди, умеющие читать и писать «по складам», способные близко к тексту пересказать «Му-му» Тургенева и более-менее уверенно знающие как надо отнимать и делить…
Простейшие арифметические действия, то есть.
Радио для них — это просто большая черная говорящая «тарелка» на стене и, одно из семи чудес света — если они к тому же уроженцы национальных республик. И вот из этих «грамотеев», за три оставшихся до войны месяца — предстоит сделать механиков-водителей, радистов, наводчиков…
В отличии от РККА, Вермахт не имел особых проблем с «малограмотными» и «не владеющими немецким языком» призывниками. «Де-факто», обязательное 8-летнее образование — было введено в Германии еще в XIX веке и было официально закреплено Веймарской конституцией 1919 года. Ещё во время Первой мировой войны, лишь 0,04 % немцев-призывников были неграмотными, в то время как в России — 61 %. Довоенный СССР значительно сократил разрыв, но полностью ликвидировать, сумел лишь после войны.
Так может недостатки низового звена компенсируются более высокими? Более высоким уровнем подготовки начальствующего состава?
Увы, там всё ещё плачевней!
Пожалуй, самый известный советский командир-танкист — Михаил Ефимович Катуков, накануне войны — полковник, командир 20-й танковой дивизии 9-го мехкорпуса, докладывает об укомплектованности личным составом:
«Начальствующий состав. По штату положено 1342 человека, имеется 584 человека, или 43 %. Особенно плохо обстоит дело с укомплектованием штабов всех степеней… В штабах полков… планировать и контролировать боевую подготовку некому. Медсоставом дивизия укомплектована на 25 %… Совершенно не укомплектованы начсоставом саперные роты. Не хватает до штата 25 связистов, ни в одной части нет химиков… Командиров-танкистов некомплект 72 %… Такое же положение с автомобилистами… Часть комсостава, назначенного в дивизию по своим качествам, не соответствуют должностям на которые назначены…
Качество присланных ефрейторов очень низкое, исполнять должности младшего начсостава последние не могут как по своему развитию, так и по подготовке. В числе присланных ефрейторов: 211 человек нерусской национальности, плохо владеющих русским языком… неграмотных — 7 человек, малограмотных — 70 человек, негодных к строевой службе — 20 человек. Все присланные ефрейторы используются сейчас на должностях младшего комсостава, но пользы от них мало, т. к. рядовые красноармейцы призыва 1940 года на сегодняшний день лучше их подготовлены».
Ему вторит, пожалуй, лучший из лучших полководцев РККА — Константин Константинович Рокоссовский, летом 1941-го года — генерал-майор, командир 9-го мехкорпуса КОВО:
«Командно-начальствующим составом дивизии укомплектованы на 15–20 %. Особенно плохо укомплектована 21 тд.
Младшим начсоставом дивизии укомплектованы в среднем на 11 %».
Так может, подобно двум вышеперечисленным, наши танковые генералы все до единого — ОГО-ГО???
Ведь, не мной было сказано, а каким-то регулярно «гадящим» нам англичанином:
«Лучше лев во главе стада баранов, чем стадо львов во главе с бараном».
Ну, а наши-то, ваще…
ОРЛЫ!!! НЕПРИЯТЕЛЬ ОТ ВАС — ДРОЖИТ!!!
Увы… Так всё ещё более печально…
Если про неграмотных и неопытных простых советских танкистов, среди которых велик процент не знающих русский язык, начальник германского ОКВ писал в своих дневниках так[5]:
«Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами».
То вот что записали немцы, после допроса сдавшегося в плен генерал-майора Потатурчева — командира 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса:
«Относительно качества своего офицерского корпуса он высказался негативно и критически. Штатный состав офицеров в его дивизии составляет около 1200 человек. Реальная численность 22 июня была около 1000 офицеров, из которых около 70 % были «молодежью»…
…Офицерский корпус в целом подготовлен плохо. Потатурчев очень жаловался на молодых офицеров (составлявших основную массу офицерского корпуса), которые недавно прибыли из школы и у которых поголовно отсутствовал опыт, необходимый для офицеров данного рода войск.
Унтер-офицерский корпус дивизии отличался особенно плохим качеством. На допросе Потатурчев пояснил, что он прекрасно знает, что от компетентного и надежного унтер-офицерского состава зависит очень многое. Причину плохой подготовки унтер-офицеров он видит в слишком коротком сроке обучения — 2 года; кроме того, не хватает качественного обучающего персонала…».
Ну, это мы уже и без него знаем. А что он про себя — про любимого?
«…Относительно оперативного использования русских танковых войск он рассказал, что объединение танковых дивизий и танковых корпусов обсуждалось теоретически, но на практических учениях никогда не осуществлялось. Организацию большой группы (армии) он наблюдал во время Польского похода, когда танковый и кавалерийский корпуса были объединены в самостоятельно действующее соединение…
Примечательно, что он охотно дает данные о своей дивизии, ее структуре и боевом применении, даже о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он, с нашей точки зрения, нарушает священнейший долг офицера… Здесь показывает себя отсутствие завершенного воспитания и образования…
Бобруйск, 30 августа 1941 г.
Подписано — Хюбнер, полковник Генерального штаба».
Вот так вот…
Печально, обидно, досадно… Но приходится признать: наши «Автобронетанковые войска» — сверху донизу полное дерьмо, сколько бы «лучших танков Второй мировой войны» — численно или в процентном отношении, в них не было.
Преимущество немцев было не только в солдатах со средним образованием, но и в офицерах и особенно — в унтер-офицерах. Бессменный идеолог и главнокомандующий догитлеровского Рейхсвера — Ханс фон Зект, изначально создавал своё детище именно как «Fuhrer Heer» (4 тыс. офицеров и 96 тысяч унтер-офицеров и нижних чинов) — «армия командиров»: это высокопрофессиональный офицерский корпус для будущей массовой армии воссозданного Рейха.
Когда пришло время, отвечающие требованиям унтер-офицеры сухопутной армии Рейхсвера — были допущены на офицерские должности, причем благодаря высокому уровню обучения в частях Рейхсвера, они оказались особо ценными офицерами.
В Красной Армии такого и близко не было, даже на стадии смелых замыслов — вот поэтому она и терпела поражения — пока ценой огромных жертв не произошёл естественный отбор и во главе её не стали на практике поднабравшиеся боевого опыта командиры.
Но сколько крови это стоило?
Сколько человеческих жизней?
Однако, «ближе к телу», как говорится.
При развёртывании производства новых танков встал вопрос о полномасштабной подготовке кадров для этих машин. Ведь и, по устройству и по боевым характеристикам Т-34 и, тем более КВ — весьма сильно отличаются от досель имевшихся на вооружении Красной Армии Т-35, Т-28, Т-26 и БТ — не говоря уже о прочей «мелюзге», типа Т-37А, Т-38 и Т-27.
А «кадры» были ещё те!
Например, танкисты «КВ-2» на довоенных стрельбах боялись вести огонь из этих «монстров». 152-ух миллиметровую гаубицу заряжали, экипаж вылезал из машины и производил выстрел при помощи верёвки, привязанной к спусковому механизму.
Много такие навоюют?
Однако, как там наш Начальник АБТУ РККА?
Неужели до сих пор молчит…?
***
Наконец-то, я услышал сдавленный ответ:
— В Саратовское бронетанковое училище, где до этого готовили лейтенантов и воентехников на Т-28 и Т-35, до конца прошлого года прибыли два новых тяжёлых танка «с большой башней» (КВ-1) и девять с «малой башней» (КВ-1)…
У меня отвалилась челюсть:
— И ВСЁ?!
Вспомнился рассказ танкиста-ветерана Орлова Николая Григорьевича из сборника Артёма Драбкина[6]:
«В том же 39-м мне удалось поступить в Орловское бронетанковое училище имени М. В. Фрунзе. Это было одно из лучших училищ страны. За два года обучения в нем курсант получал отличное военное образование. Мы изучили почти все модификации отечественных танков: Т-27, Т-26, БТ-5 и БТ-7. И вот внезапно за полгода до окончания училища, к нашей радости, мы вдруг получили танк, подобного которому еще не было на вооружении нигде в мире. К нам в училище пришел танк Т-34! Теперь нужно было для него готовить кадры. Этот прекрасный танк стал основным объектом изучения. Воевать на нем нам пришлось год спустя… Буквально перед самой войной, за десять дней до ее начала, состоялись выпуски во всех училищах всех родов войск наших вооруженных сил, в том числе и танковых училищ: Орловского, Ульяновского и Саратовского».
Этому ещё повезло, хотя бы увидеть вживую новую технику!
Но как научиться за полгода правильно эксплуатировать «Т-34» и воевать на нём, имея на всё училище всего один единственный образец — я совершено без понятия.
Командиров для «Автобронетанковых войск РККА» готовили четыре военных училища: Орловское, 1-е Харьковское, 2-е Саратовское и 1-е Ульяновское. В каждом из них имелся батальон обеспечения учебного процесса, в котором по новейшему штату должно было иметься 32 единицы «Т-34» и 20 танков «КВ».
Но даже на 22 июня 1941 года, Орловское училище имело всего 8 штук «КВ» и 16 «Т-34», 1-е Харьковское — 4 «КВ» и 16 «Т-34», 2-е Саратовское — 10 «КВ» и 10 «Т-34» и 1-е Ульяновское — 3 «КВ» и 10 «Т-34»…
«Батальоном», нигде даже не пахнет.
Комментарии, как говорится — излишни!
Большинство наших танкистов, даже командиров, знакомились с «лучшими танками Второй мировой войны» в своём первом бою. Если, конечно, они ещё до него доезжали — не сломавшись во время первого же марша или не попав под бомбёжку.
С нескрываемой лютой ненавистью, скриплю зубами:
— И после этого, генерал, Вы утверждаете — что Вас не за что пристрелить на месте, как собаку?
Вскакивает и навытяжку:
— Виноват! Сделаю всё возможное, чтоб…
Повысив голос, перебиваю:
— Я запрещаю отправлять танки «Т-34» и «КВ» в войска, пока не будет полностью укомплектованы батальоны обеспечения учебного процесса при танковых училищах. Приказ понятен?
— Так точно!
***
Чтоб понять почему я к нему прикопался, привожу характерный для всего Приграничного сражения случай.
7-й мехкорпус (14-я и 18-я танковые, 1-я моторизованная дивизии), по плану прикрытия начавший 24 июня выдвижение из Москвы и Калуги и, как раз угодивший в районе Орша — Витебск в «мясорубку» при Сенно, буквально накануне своего выдвижения получил на пополнение 40 танков «КВ».
Грозная сила, да?
Однако 75-километровый марш из Смоленска к месту расположения 14-й дивизии, для этой «грозной силы» вылился в серьёзную проблему: до места назначения дошло всего 14(!) машин, остальные сломались на разных местах шоссе. Причиной таких массовых поломок стало то, что механиками-водителями на КВ были назначены, или мехводы с танков Т-26(!), имевшие минимальный стаж вождения (кто ж опытного специалиста «чужому дяде» отдаст?) или вообще шофёры колёсных(!!!) машин.
Пришлось через штаб фронта, через ГАБТУ КА, связываться с Кировским заводом в спешном порядке перебрасывать самолётом из Ленинграда в Смоленск заводских ремонтников и запчасти для танков…
Рисунок 65. Танк «КВ-2» 28-го танкового полка, 14-й дивизии, 7-го мехкорпуса, перевернувшийся на подъёме у моста через Западную Двину в Витебске.
Враги подбили?
Нет! Водитель пересевший в этот 52-х тонный танк с «полуторки», как говорится по такому случаю в протоколах, не справился с управлением.
Дальше позориться просто некуда!
Естественно, эти мощнейшие на тот момент в мире танки, не смогли повлиять на исход битвы при Сенно, от слова «ваще». Единственный их след в истории «Приграничного сражения» — многочисленные фотографии, сделанные проезжающими мимо солдатами и офицерами тыловых подразделений Вермахта.
Продолжаю:
— Учебные батальоны при училищах обязательно должны иметь ремонтно-восстановительные роты, где специалисты с танковых заводов учили бы курсантов-командиров правильно эксплуатировать, а курсантов-воентехников — ремонтировать танки. Задача ясна?
— Так точно, тов…!
Новые танки ещё «сырые» конструктивно и априори будут недопустимо часто ломаться в шаловливых курсантских руках.
— Ещё раз скажешь «так точно» — в хлебало получишь, Федоренко. Просто пиши молча и всё! А возникли какие-то вопросы — спрашивай, не стесняйся… Ясно?
— Угу…
— Сколько надо и сколько в этом году будет выпущено командиров для КВ и Т-34?
Читает без бумажки, по памяти, чем невольно вызывает уважение:
— Потребность начсостава для новых средних и тяжёлых танков к 1 января 1942 года составит 2500 человек лейтенантов и 800 воентехников. В течение 1941 года, планируемый выпуск командиров из военных училищ для КВ и Т-34 — должен был составить 1250 лейтенантов и 400 воентехников.
Ни фигасе!
Военные ВУЗы выпускают командиров и специалистов в два раза меньше, чем боевой техники…
И это что?
Плановая экономика?
«Вертел» я такую «плановую экономику» на своём «мечике» против резьбы!
Да даже если бы Гитлер отложил нападение на год, нашим Автобронетанковым войскам ничего не светило бы.
— Некомплект пятьдесят процентов… Как будем с тобой выкручиваться, Федоренко?
— Некомплект покрывается путём переподготовки на курсах усовершенствования и на сборах лейтенантов и воентехников из подразделений, имеющих лёгкие танки в некомплекте. Всего 139 человек среднего начсостава и 511 младшего комсостава, вместе со сверхсрочниками.
— Всего? Маловато будет…
Довоенный кадровый командир-танкист обучался два года. Однако, в военное время такое — непозволительная роскошь!
Столкнувшись с суровыми реалиями, срок подготовки сократили до полугода, что конечно же — просто до смешного мало.
Попробуем найти «золотую середину», как говорится:
— Требую максимально уплотнив учебную программу, срок учёбы в училищах сократить до года — сделав таким образом сразу два выпуска этим летом… Ээээ… Не позже середины мая. Уплотнить в частности, можно за счёт предметов — без которых можно обойтись без ущерба для боеспособности, вроде политучёбы…
Вижу совершенно квадратные глаза и повышаю голос:
— …В военные училища принимают уже проверенных, политически надёжных молодых людей, в большинстве своём — комсомольцев. Их марксизму учить не надо — они сами кого угодно ему научат!
Пришлось дополнительно рявкнуть:
— Выполнять! Официальный приказ от ГКТиО получишь в ближайшее время. Будут какие-то вопросы — вали всё на товарища Сталина, он стерпит.
При последних словах, мы не сговариваясь глянули на портрет на стене.
После он украдкой перевёл взгляд со стены на меня, как бы сравнивая и сомневаясь — а не подменили ли?
Однако, маловато будет…
Поэтому:
— Приказываю при этих училищах сформировать трёхмесячные ускоренные курсы по подготовке командиров танков новых типов. Комплектовать их уже служившими в танковых подразделениях не менее года младшими командирами, в первую очередь — уже имеющих боевой опыт. Если потребуется — призывать таковых с «гражданки» на курсы переподготовки. После окончания курсов, выпускать в звании не меньше старшего сержанта. Наиболее преуспевшие в учёбе, участники боевых действий — младшими лейтенантами.
Прикидываю в голове… До смешного мало, сцуко!
И дело даже не в командирах — в экипажах танков. Мало-мальского танкиста, даже имеющего за плечами опыт езды в поле на тракторе, надо учить не менее года, а у меня уже менее половины этого срока до начала «Барбароссы»…
А если вспомнить про Советско-финскую «продолженную» войну, то и того меньше.
***
Однако, вернёмся к нашим баранам… К кадровому вопросу, то бишь. Проверив написанное и добавив кое-что малосущественное, продолжаю:
— Так что ты ещё делаешь полезного, Федоренко, чтоб кадры овладели новейшей техникой?
Тот, как заученно забубнил:
— Для ускорения технической подготовки экипажей для новых танков в частях, с заводов были присланы бригады специалистов — которые проводят теоретические и практические занятия по устройству материальной части и правилам ее эксплуатации в полевых условиях. Это мероприятие, должно сыграть положительную роль в подготовке танковых экипажей навыкам вождения и боевого применения…
— «Для ускорения технической подготовки экипажей», говоришь…?
Оскалившись, на него:
— …Ой, ли?! А я вот уверен, что это «мероприятие» — вредительское и оно должно быть немедленно отменено.
— Почему, тов…?
— «Почему, почему»… По кочану! Потому что, оно отвлекает дефицитных заводских специалистов от их главного занятия: производства боевых машин и модернизации их конструкции. Что-то ты тупить начинаешь, Федоренко и, мне это очень не нравится… А ну-ка резко напряг свой гений!
Тот, как за соломинку хватаясь:
— Хочу упомянуть как о заслуживающим внимания, об инициативе эксплуатационного отдела «номер 70» харьковского танкового завода.
— Что они там ещё придумали?
— Они прямо на заводе проводят подготовку командного состава воинских частей, училищ и «Академии ВММ» вашего имени, тов…
Нетерпеливо, но уже несколько заинтересовано, рявкаю:
— Конкретнее!
— В программу обучения экипажей входят практические занятия по регулировке машины и вождению, причем практические занятия начинались с изучения и вождения танка «БТ-7М», и только затем экипажи переходили на танк «Т-34». Часть занятий производится непосредственно на рабочих местах в сборочных цехах отдела «100» группами по 15 человек. Для проведения этих занятий привлекаются наиболее квалифицированные работники «Завода № 183» и военной приемки ГАБТУ КА.
Уже конкретно заинтересовавшись, аж на кресле задом заелозив:
— И много ли таким макаром танкистов подготовили?
— За прошлый год — 399 человек среднего и старшего начальствующего состава и в данный момент продолжают обучаться еще 126.
Вспоминаю рассказ того же ветерана из сборника Драбкина:
«Батальон готовил маршевые роты, поставляя единовременно три роты с промежутком в пятнадцать дней. Т-34 сами собирали на заводе под руководством классных мастеров. Выполняли любую черновую работу. Каждый командир танка, а их в роте десяток, получал корпус танка, расписывался за него и доводил до конца на конвейере. Все вместе его собирали, и кто его не успел изучить — изучал на месте. Считаю, это был высший класс подготовки! Знание самой машины, ее устройства, ее эксплуатации, управление огнем, вождение с боевой стрельбой днем и ночью… И на все это предписывалось всего два месяца подготовки. На заводе танкист познавал свой танк. Там же остальные члены экипажа набирались ума и тренировались. Мне просто повезло, что я попал в тот батальон…».
Ну, а что?
Это пожалуй выход!
Вот только «с нуля» готовить танкистов, затем танковые экипажи и, наконец танковые части — это очень долго. Кровь из носа, но где-то надо взять же готовых, из которых можно было бы за пару-тройку месяцев переобучив, сформировать перед Продолженной финской войной хотя бы с пяток (а лучше с десяток!) боеспособных танковых бригад. А перед Великой Отечественной, формирование танковых бригад надо поставить на поток…
Кровь из носа надо!
Память услужливо подсказывает:
В самом начале войны, с подготовленным кадрами на новейшие танки — было так критически плохо, что после битвы при Сенно, пришлось формировать батальоны тяжелых и средних танков — из курсантов и преподавателей военных училищ.
Из командиров, стало быть…
Нет, это тоже не выход — а кто будет будущих командиров учить?
…Погодь!
Училища трогать нельзя — согласен. Но у тебя приблизительно двадцать тысяч танков (точное количество, ещё никто из современных мне историков — достоверно не подчитал), объединённых в части и подразделения во главе с командирами…
Так неужели, из последних — не наберёшь экипажей на полторы тысячи новых танков?
Из командиров?
— Федоренко! А напомни-ка мне, сколько у нас в бронетанковых войсках народа?
Не задумываясь, тот отвечает:
— По списку должно быть шестьсот пятьдесят тысяч двенадцать бойцов и командиров, тов… По факту же — чуть меньше полумиллиона.
Кстати, отличная память — вовсе не признак большого ума. Часто совсем наоборот — об памяти аутистов (страдающих дебилизмом в лёгкой форме), например — ходят легенды.
— А сколько из них командиров?
— Требуется 81 280 человек, в наличии же — всего 65 012… Некомплект, тов…!
От услышанной цифры, я малость обрадованно опешил:
«Шестьдесят пять тысяч с лихуем, уже готовых танкистов?! Ну нифигасе… Так это же тринадцать тысяч экипажей «КВ»! Или, шестнадцать тысяч — «Т-34». Да мне такого количества танкистов на всю войну хватит! Если с умом подойти, конечно…».
Довоенный кадровый командир-танкист изучал все виды танков, состоявших на вооружении РККА. Два года в училище его учили водить танк, стрелять из его огневых средств и, разумеется — давали знания по тактике танкового боя. Фактически из танкового училища выходил специалист широкого профиля — командир боевой машины, способный выполнять обязанности любого члена экипажа своего танка и обеспечить его техническое обслуживание.
Это же…
Профессионалы!
Нет, не так: это же…
ЗОЛОТО!!!
Тактика боя пехоты Красной армии осталась неизменной с Первой мировой войны — причем ее самого начала, когда даже французы ещё в красных штанах ходили. По противнику ведется огонь артиллерии (в лучшем случае), затем со штыками наперевес и с криком «Ура!» на его позиции бежит густыми цепями пехота…
А уцелевшие пулеметчики противника выкашивают эту пехоту как косарь траву!
Атака захлебывается, артиллерия снова ведет огонь, а затем опять с криками «Ура!» и так до тех пор — пока пехота не сточится «в ноль». Дивизии отводятся в тыл, пополняются и всё начинается сызнова…
И недостреленные Сталиным советские генералы такую тактику пехоты перенесли и на танковые войска. Только вместо «живой силы» — быстроходные керосинки, а вместо вражеских пулемётов — 37-ти миллиметровые «дверные колотушки».
Если даже набравшись за три года боевого опыта, в конце войны зачастую воевали вот так:
«Выскакивают на открытое место, а немцы их начинают избивать. Один сгорел, другой, третий. Они назад. Никому гореть не охота. Значит, один раз откатились обратно. Проходит некоторое время, опять собирает командир бригады: «Повторить атаку». Опять пошли вперед, опять потери, опять откатились. Третий раз: «Родина должна сегодня дать салют в честь нас! Мы должны взять Мемель! Наши соседи уже в Мемель ворвались, а мы все на месте топчемся! Зеленая ракета — в атаку!». Пьяный… любил комбриг это дело… Ребята говорят: «Опять гореть будем. Надо сначала артиллерией немцев обработать. А он безрассудно гонит в атаку». Пошли в атаку третий раз. В общем, некоторые танкисты люк на дне откручивали, экипаж высыпался, а танк шел и сгорал. За три атаки роту танков положили.
Вообще, как танкисты горели, это страшное дело… Черные, обгоревшая кожа свисает клочьями, а как они кричали… Ужас!
Когда этот командир попытался погнать бригаду в четвертую атаку, один комбат достал пистолет и сказал: «Еще раз в атаку пошлешь — расстреляю. А мне все равно — сейчас сгореть или в штрафную»[7]».
То, что тогда говорить про 41-й?
Рисунок 66. У советских танкистов, начавших в 1941 году воевать на лёгких танках — не было ни малейших шансов выжить.
Из-за проблем с радиосвязью, в танковых войсках действует принцип управления в бою — доставшийся по наследству от троглодитов, охотившихся с каменной дубиной на пещерных медведей:
— Делай, как я!
Немецкие артиллеристы-противотанкисты это хорошо знали и на возглавляющую танковую атаку командирскую машину с «фанерной бронёй» обрушивается огонь всего — хоть мало-мальски бронебойного и, она в считанные секунды сгорает факелом вместе с экипажем.
Конечно, без жертв войны не бывает, я это прекрасно осознаю…
Но эти жертвы должны быть оправданы, как минимум — таким же ущербом, причинённым врагу!
А какой ущерб могли нанести «Т-26» и «БТ» — с их 45-ти миллиметровыми «пукалками» и скорострельными винтовками «ДТ», которые чисто по недоразумению прозвали «пулемётами»?
Только экономический, в результате расхода боеприпасов для своего уничтожения,
Так зачем этому золотому фонду РККА гореть в отстойно-картонных лёгких танках, в то время когда новейшие супер-танки гробятся вчерашними колхозными шоферюгами — впервые живьём, а не по фильму «Трактористы» увидели настоящий танк?
Согласен: новейшие советские танки — вовсе не самые лучшие, отнюдь не «непробиваемые»… Но надо отдать им должное: в отличии от лёгких танков, всё же Т-34 и КВ, даже неопытным экипажам из колхозных трактористов — дают неплохой шанс выжить под огнем 37-ми миллиметровых «колотушек», основных на тот момент противотанковых пушек вермахта. И возвращаться из боя, привозя подчас на броне по нескольку десятков снарядных отметин, восхищая друзей и удивляя врагов.
А если посадить в них предварительно натасканных профессионалов-танкистов?
Согласен: германцы со временем научатся бороться с советским толстобронными танками…
Так ведь и, наши танкисты участвуя в нескольких боях и уцелев в них — наберутся соответствующего боевого опыта!
И что немаловажно: финская армия — просто-напросто не успеет найти «методы» против этих стальных монстров.
А «послезнание» услужливо подсказывает вновь…
Уже в конце лета 1941 года, танковых экипажей в РККА — стало намного больше, чем самих танков — даже «лёгких и устаревших». В октябре 1941 года, Сталин дал приказ комплектовать экипажи вновь формирующихся танковых бригад исключительно средним и младшим командным составом.
Именно так, из уцелевших командиров-танкистов 15-й танковой дивизии 16-го механизированного корпуса — в последний момент выведенной из-под угрозы окружения под Уманью, была сформирована танковая бригада Катукова — доставившая столько неприятностей Гудериану. До этого, «Панцер-фазер» про «лучший танк ВМВ» говорил примерно следующее:
«Т-34 это ярчайший пример дикарских технологий».
Или же попросту в упор не замечал, как Франц Гальдер не замечал своего оппонента — Георгия Жукова…
А тут надо же!
Заскулил щеней вмэрлой:
«Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков "Т-34"», — и слёзно попросил Фюрера скопировать «дикарские технологии»!
Это ещё раз говорит о том, что не железо воюет — а человек овладевший им.
Недаром в конце войны, командиры и мехводы тяжёлых «ИС-2» отдельных танковых полков прорыва назначались из офицеров…
Опыт предков — он дорогого стоит!
Хорошенько обдумав задуманное ещё раз, решительно приступаю к его выполнению:
— А теперь пиши следующий приказ, Федоренко.
Категорично и безапелляционно, не давая ни малейшей лазейки отлынить и не допуская двойного толкования, заявляю сперва перечислив все «титулы»:
— Как Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны, Верховный Главнокомандующий, Председатель Совета Народных Комиссаров и Народный комиссар обороны… Ты пишешь, Федоренко?
— Пишу.
— Приказываю: снять с вооружения Автобронетанковых войск РККА танки следующих типов: «Т-35», «Т-28», «Т-26», «БТ» всех типов, «Т-37А», «Т-38»… Танкетку «Т-27», в первую очередь. И отправить всё это дерьмо на заводы-производители для утилизации.
***
Конечно будь на моём месте другой какой любитель «альтернативной истории», он бы тотчас приказал бы наделать из этих ездящих жестянок всяких-разных эрзац-самоходок. Которые не в атаки ходют — а в засадах сидят и ждут когда ворог подъедет к ним на прямую наводку на выстрел, чтоб выстрелить по нему и сбежать на новое место засады…
«И сим победиша»!
Но я внимательно читал воспоминания ветеранов-танкистов и, прекрасно понимаю, что эта затея обречена на фиаско. Вот, например что пишет о боях под Берлином командир «Су-76», на фронтовом сленге — «голожоппого Фердинанда»:
«Это было числа 14 или 15 марта. Тепло, хорошо было. Просидел я пару дней, отдыхал после госпиталя, а потом опять на машину посадили. Другой экипаж уже, от старого никого не осталось. И 23 марта недалеко от города Хайлигенбайль — не знаю, как он сейчас называется — тяжелые бои были. Там шла железная дорога Кенигсберг — Берлин, и немцы груженные лесом вагоны поставили так, что не пробиться — ни танкам не пройти, ни пехота не может. Под колесами сидят немцы, стреляют. Выковыривали долго их оттуда. И автострада — бетонная, хорошая, автобан немецкий, а в кюветах глубоких — 88-миллиметровые зенитные орудия. Страшной убойной силы, никакая броня не держала.
До нас ходили в атаку тяжелые самоходки, 122-миллиметровые. В два захода выжгли их. Приехал Василевский — мол, почему не двигаетесь. Начальство наше сообщает — танков нет, выжгли. Он на наши самоходки показывает — а это что? Командира полка ко мне! Полкана нашего позвали, Василевский ему. Ну, а что подполковник может сделать? Приказал — мол, ребята, надо. Кто вернется живой — награжу.
Пошли. Выскочили — сколько стволов ударило сразу, я не знаю, первая машина взорвалась, а мы вернулись обратно. Тут приказ повторить атаку. Мы опять полезли. Короче говоря, я только помню вспышку перед глазами — взрыв, видно в топливный бак попало. Зад-то открытый у самоходки, меня или выкинуло, или сам выпрыгнул — так и не помню. Телогрейка загорелась на мне. Хорошо, сообразил, в свою сторону побежал. Там траншеи были. Солдаты меня уронили и начали макать в грязь, погасили. Я еще отбивался, как потом рассказали.
Потом посмотрели — некому уже наступать-то было. Подтянули артиллерию, сровняли с землей там все, что можно. А нас-то сожгли уже. Вот так-то и получилось[8]».
Если так поступал прославленный маршал Василевский — которого тупым придурком ещё никто не называл…
До меня конечно, никто не называл: я — первый!
…То что говорить о других советских военноначальниках — которых, иначе как этим словом и назвать то нельзя? Которые в начале войны, даже частично бронированный артиллерийский тягач для сорокапяток «Комсомолец» и, тот пытались применить как танк — посылая его в атаки?
Примеры тупой дурости наших отцов-командиров, можно приводить бесконечно:
«Самоходка не предназначена ходить в атаку, как тридцатьчетверка потому, что у них броневая защита, а наша пушка сзади открыта. Но у Григорьевки под Одессой командование приказало нам идти в атаку вместе с танками. К счастью наша батарея в ту атаку не ходила, а так много погорело из полка[9]».
В общем, ставя в этом вопросе жирную точку:
«Придумали САУ умные(!) люди. Они предназначались для сопровождения пехоты, подавления немецких огневых точек и артиллерийских батарей, уничтожения ДЗОТов и борьбы станками. Наши САУ для этого были эффективны и необходимы. Вся беда заключалась в том, что наши СУ-76 всегда(!!!) гнали в атаку, в одном ряду с Т-34, где мы горели, как свечки. Нередко эти атаки были на сплошное «ура!», без должной поддержки и разведки[10]».
Так что, не…
Умерла, так умерла!
***
Федоренко, от удивления выронил авторучку-наливайку, уставился на меня совершенно круглыми глазами и, было замямлив:
— Конечно, Вам — как Верховному главнокомандующему, видней…
Вдруг как вопиёт, как оглашённый:
— …Но Вы совершаете большую ошибку!
С любопытством смотрю не него, как на редкостно-гадливую нимфузорию через мелкоскоп и думаю:
«Интересно, напишет на товарища Сталина закладную в НКГБ, аль нет?».
А вслух:
— Это твой папа совершил ошибку, что тебя об простыню не вытер — когда ты ещё «мутной каплей» на его «конце» висел!
— Я буду жаловаться на Вас…
— В «Лигу сексуальных реформ»? Навряд ли там тебе помогут.
— В Политбюро!
Я чуть под стол со смеху не сполз:
— ХАХАХХА!!!
Когда проржался, вытирая выступившие на глаза слёзы, спрашиваю:
— Вопрос на засыпку, Федоренко: как устроена противотанковая оборона самой обычной германской пехотной и сколько противотанковых средств — в частности пушек, в ней имеется?
Увидев замешательство в глазах, подняв глаза к небесам, вздыхаю:
— Я чё то ваще не понимаю: а на хера у нас разведка существует? Ээээ… Существовала. Разогнал я эту «контору» к чёртовой бабушке и правильно сделал…
Повздыхав и наяву себе представив себе бывшего Начальника ГРУ Новикова — одетого в синее галифе мотнёй назад:
— Реальная война с гитлеровской Германией будет совсем не такой, как её всякие там педарасты на «Мосфильме» снимают! Немецкий солдат, отнюдь не побежит перед нашими лёгкими танками — атакующих толпой, подобно стадам диких печенегов. У него в подсумке две обоймы по пять усиленных патронов с бронебойной пулей — способной со ста метров пробить броню до пятнадцати миллиметров, что как раз хватает для нашего «Т-26»…
Прервавшись:
— Вы бы записывали, генерал, а то так — дураком и помрёте.
Тот поспешно схватился за ручку, а я продолжил:
— Кроме того, в каждом пехотном отделении есть единый пулемёт, имеющий ленту с такими патронами… Вы знаете что такое «единый пулемёт», Федоренко?
Впрочем и так всё ясно: если бы наши генералы знали про такой «ништяк» — они бы обязательно его заказали оружейникам. Ибо умение обезьянничать — практически единственное их достоинство, хотя и изрядно сомнительное.
Ещё раз вздохнув, диктую дальше:
— Каждый пехотный взвод имеет противотанковое ружье калибра 7,92 миллиметров. Этот «слонобой» пробивает двадцать пять миллиметров брони с дистанции триста метров… Нашим «БТ» — однозначный кирдык!
— Каждая немецкая пехотная дивизия по штату располагает двадцатью 2-ти миллиметровыми автоматическими зенитными пушками «2 cm FlaK 38», в боекомплект которых входят и бронебойные снаряды — пробивающие наши «жестянки» насквозь.
Про себя добавил:
«И с близкого расстояния — даже броню «Т-34» на отдельных участках».
— Ну и наконец, кроме двенадцати-орудийной противотанковой роты в каждом полку, в каждой немецкой пехотной дивизии — имеется отдельный противотанковый дивизион с тридцатью шестью 37-ми миллиметровыми пушками «Pak-35/36». Таким образом — всего семьдесят пять(!) орудий ПТО. И это не считая полевых орудий, тоже имеющих немалый противотанковый потенциал.
Вижу, это его впечатлило и бомблю дальше:
— И если японцам вполне хватило всего одной шести-орудийной батареи 37-мм противотанковых пушек «тип 94» (всего каких восемнадцать сранных орудий на дивизию!), чтоб 3 июля 1939 года — сжечь семьдесят семь танков из ста тридцати трёх… И сорок пять бронемашин — из шестидесяти семи, 11-ой танковой бригады Яковлева… То представь только, что сделают с нашими «БТэшками» и «двадцать шестыми» немцы!
Пока тот «грузится», выкатываю ещё «арбуз»:
— А ведь их Вермахт, в данный момент активно меняют свою 37-ми миллиметровую «колотушку» на 50-ти миллиметровый «дырокол» «PaK–38», способную с пятисот метров пробить шестьдесят миллиметров брони! Правда, таких пока все две штуки на дивизию…
Указательный палец вверх:
— …Но вот именно — «пока»!
К счастью, у «финников» даже этого нет и этим надо воспользоваться.
В глазах Федоренко, вместо недоумённого испуга и какой-то хорошо заметной затаённой злобы, вдруг появилось неподдельное уважение:
— Вы очень хорошо информированы, тов…
Презрительно-насмешливо:
— Военным делом интересоваться надо, а не просто синие штаны с лампасами в кабинетах протирать! Хочешь стать маршалом, Федоренко?
С видом бравым и, слегка туповатым:
— Как прикажите.
По глазам вижу — хочет. Любой хохол за лишнюю лычку удавится, а тут — маршальская звезда на погоны!
— Поэтому делай так, как я приказываю. Потом, после войны — ещё и спасибо в мемуарах скажешь… Скажешь мне «спасибо», Федоренко?
— Скажу!
Грожу пальцем:
— Ну смотри не проканай за балабола — с того света достану.
Подумав чуток, изменил первоначальную категоричность на более мягкий вариант ликвидации «лёгких и устаревших», как класса:
— Впрочем, некоторое количество Т-26 «первой категории хранения» (сколько именно — сам думай!) разрешаю оставить в учебных танковых подразделениях внутренних округов и военных училищ для отработки тактических задач в составе роты и батальона…
«Двадцать шестые» сравнительно экономичны по сравнению с «бэтэшками» и сколачивать на них подразделения, учить взаимодействию — само то.
— …Точно так же как и новейшие же «БТ-7М» с дизелем, надо изъять из войск и использовать в качестве учебных.
Всего было выпущено 706 единиц этих танков (из которых около полторы сотни штук получили войска НКВД), после чего их производство было прекращено, в связи с переходом Харьковского завода на «Т-34». Боевое значение их «околоплинтусное», а вот как учебная машина (из-за более меньшего века и следовательно — большей экономичности и межремонтного пробега) — будет в самый раз.
Кроме «человеческого фактора», в моём решении есть и чисто экономический резон: каждый «лёгкий и устаревший» танк — это до пятнадцати тонн высококачественного металла… Так зачем, его оставлять врагу в виде обгоревшего, уже готового в мартены металлолома? Я по натуре своей — «хомячило» ещё тот и, никогда не проходил равнодушно мимо валяющейся на земле гайки… Обязательно её куда-нибудь подальше в кусты запинывал.
Если переплавить, броневой стали с двух «БТэшек» или трёх «двадцать шестых» — вполне хватит на один «Т-34» или пол-«КВ».
А если ещё за счёт кой-какого, самого простейшего апгрейда и более умелого применения — снизить потери танков новейших танков, то глядишь и избавим господ союзников от одной из хлопот — поставок листовой брони по Ленд-Лизу, взамен выпросив что-нибудь другое. Например, побольше алюминия, чтоб наша авиация стала менее деревянной.
А кроме тупо брони, у «лёгких и устаревших» — есть ещё немало «вкусняшек».
— …45-ти миллиметровые пушки снять с танков и отправить на «Завод № 8» в Подлипки. Я позже там обязательно побываю, накручу руководству хвост — глядишь, что полезно-противотанковое с них запилят.
По состоянию на 22 июня 1941 года, на вооружении РККА находилось 16 621 штук 45-мм орудий. Большая часть из которых находилась в стрелковых дивизиях, в которых по последнему предвоенному штату — их должно было быть пятьдесят четыре.
Во-первых, это критически мало — по сравнению с пехотной дивизией Вермахта.
А во-вторых, что ещё хуже — выпуск этих орудий прекращён в конце 1940-го года. Производство «сорокопяток» будет возобновлено лишь после начала войны, причём — на нескольких заводах сразу.
Но время — самый ценный на войне ресурс, будет безвозвратно упущено!
Имеющиеся орудия ПТО сравнительно быстро были потеряны и, вооружать вновь формирующиеся на замену разбитых стрелковые дивизии, станет нечем. Противотанковые пушки, аж до самого 1943-го года — исчезнут из штата стрелкового батальона, а противотанковые ружья — их заменить не могут, сколько бы их не было.
А я всерьёз намереваюсь увеличить вдвое количество противотанковых пушек в штате дивизии!
И почти пятнадцать тысяч стволов — снятых со списанных танков, мне в этом помогут.
Конечно, танковая пушка «20К» и противотанковая «19К» — далеко не одно и тоже, но всё-таки они имеют много общего — например ствол и затвор. Поэтому лишний «набор деталей» заводчанам не помешает.
А ведь, у каждого танка есть двигатель!
Впрочем, про двигатели «лёгких и устаревших» будет отдельный разговор… Есть у меня пара идеек, куда их можно приспособить.
— Пулемёты складировать. Если кроме «ДТ» ничего более приличного к лету не запилим, будут резервом. Если же сподобимся — отдадим это дерьмо пехоте.
Есть у меня задумка в каждом стрелковом отделении иметь по два ручника. Глядишь, при счастливом стечении обстоятельств, те смогут на пару работая — «задавить» один немецкий «эмгач».
— Все радиостанции с танков снять и комплектно отправить на заводы-изготовители для ремонта, затем на заводы производящие новые танки.
Согласен: несмотря на неоднократные модернизации, находившиеся на вооружении с 1933 года советские танковые коротковолновые радиостанции «71-ТК» — уже устарели, как ленинский броневик и, с 1941-го года заменяются на более современные — «9-Р» и «10-Р»… Но тех остро не хватало и приёмопередатчиками оснащались только танки от командиров роты и выше. Взводные имели лишь приёмник, а линейные танки управлялись флажками и приёмом «Делай как я!» — известном ещё со времён линейно-парусного флота и одноглазого Нельсона.
Я же намереваюсь оснастить каждый Т-34 и КВ — хоть и хреновенькой, но именно полноценной радиостанцией!
А если экипажи в них буду сплошь и рядом командирскими, то и недостатки устаревших радиостанций в них — в значительной степени нивелируются.
Рисунок 67. Коротковолновая радиостанция «71-ТК-3», устанавливающая на танках БТ-5, БТ-7, Т-40, Т-60, Т-34 ранних выпусков, КВ-1, КВ-2, бронеавтомобилях БА-11.
— Всю «бронированную мелюзгу» — «Т-37», «Т-38» и, «Т-27» — отправить в Горький на автозавод: единственное, что них есть ценного — это 50-ти сильный газоновский моторчик, годный на грузовики-полуторки.
— «Т-35» законсервировать, и отправить на хранение куда-нибудь подальше от западной границы… Где у нас районы с сухим климатом? После войны будем их продавать в музеи мира, как кости мамонтов и прочих вымерших динозавров, зарабатывая валюту на восстановление страны.
— Все «Т-28» подшаманить и, с группой конструкторов из перспективной молодёжи отправить на Коломенский паровозостроительный завод: глядишь, что полезное с них запилят.
Читал я в «своё» время пару зачётнейших альтернативок по поводу этого сталинского «Трёхголового дракона». Подскажу коль сами не допетрят.
— Оформишь приказ как следует и на подпись мне, членам «ГКТиО» и далее по инстанции…
Грожу пальцем:
— …И не вздумай мне резину тянуть и Му-му ипать, Федоренко! я буду за тобой бдить — аки заботливый тесть за зятем-рукоблудом.
***
Однако, «пилим» дальше:
— Из освободившихся командиров-танкистов сформировать при Кировском и Харьковском танковых заводах учебные части. Название: батальоны, полки или бригады — сам придумаешь, не маленький уже. Штат и всё такое прочее — также на твоё усмотрение.
Тот, с видом просветлённым кивает:
— Ага… Понял.
— Самое главное, что? Эти учебные части должны готовить танковые экипажи из командиров, члены которых для лучшего ознакомления с новой техникой — будут участвовать в изготовлении «своего» танка с самого начала. Они обязаны следить, чтоб он изготовлялся качественно, был укомплектован как положено — ЗиП, шанцевый инструмент и всё такое прочее… Участвовать в его испытании ездой и стрельбой на заводском полигоне и, наконец…
Торжествующе поднимаю палец вверх:
— …Участвовать в госприёмке, где подпись командира танка будет решающей!
Вспоминаю рассказ другого ветерана-танкиста, командира «ИС-1» из того же сборника Драбкина:
«Я был младшим лейтенантом, а мой механик-водитель как политрук имел звание «старший лейтенант», в соседнем взводе даже капитан был механиком-водителем».
— Чуть не забыл: командирами танков обязательно должны быть уже повоевавшие танкисты. Даже если положим это лейтенант, а механиком-водителем к нему попал капитан, а то и целый майор… Сечёшь?
— Секу, тов… А может таких сразу в звании повысить?
— Eh bien pourquoi pas?
— Что?
— Я говорю: языки учить надо! Конечно, повышай в звании. Хоть до маршала — если это для дела необходимо.
Однако, это я отвлёкся…
— Наводчики должны расстрелять на заводском полигоне хотя бы по полному боекомплекту, остальные — по его четверти.
Громадное значение для успеха танкового экипажа в бою, для его выживаемости, имеет умение и опыт механика-водителя. Он сам правильно площадку для стрельбы выберет, сам за укрытие спрячется или встанет так, чтобы подставить под неприятельский выстрел толстую лобовую броню, а не уязвимый бок.
Отсюда:
— Все танкисты должны иметь наезд не менее десяти часов на танках новых типов, исполняющие обязанности механиков-водителей — двадцать пять.
Федоренко осторожно:
— Средний пробег до ремонта крайне низок…
Кулаком по столу и безапелляционно:
— Значит, в этих учебных подразделениях надо иметь по два, по три учебных танка на экипаж! На одном товарищи командиры учатся воевать, на другом учатся его ремонтировать.
— Тогда отпуск танков в войска прекратится.
Неделанно-изумлённо на него таращусь:
— А зачем войскам танки — которые больше ремонтируются, чем воюют?
Затем, с крайней подозрительность в голосе:
— Вы на кого работаете, Федоренко? На меня или на Гитлера?
Поспешно-испуганно:
— На Вас, тов…
Заговорнищески подмигнув:
— Ну а тогда чё ты в натуре быкуешь? Товарищи командиры будут ломать танки, а заводские специалисты заипавшись их ремонтировать — денно и нощно работать над улучшением конструкции и устранением недостатков. И будет всё пучком в танковых войсках, а мы с тобой, Федоренко — по брови в шоколаде.
Однако, продолжаем:
— Пиши следующий приказ, Федоренко: все танки «Т-34» и «КВ» вернуть на заводы изготовители… Все до одного, как понял? Кроме тех, разумеется, что в учебных батальонах военных училищ.
— Понял, тов… Хорошо понял.
Подняв палец вверх:
— С сей поры, Начальник автобронетанкового управления РККА, порядок в танковых войсках будет такой: отправка танков с заводов промышленности в округа (в военное время — на фронты) должна была производиться только в составе сформированных, укомплектованных личным составом и матчастью, обученных и сколоченных маршевых рот.
«В реале» такой порядок был установлен постановлением правительства «№ 1749-756» от 25 июня 1941-го года.
В «текущей реальности» — на полгода раньше, что непременно скажется на Приграничном сражении и несомненно — на общем течении войны.
***
Так, так, так… Экипажи танков — считай уже почти у меня в кармане, теперь надо из них сколотить подразделения, затем — части. Сколько это займёт времени, интересно?
Спрошу у главного танкиста — больше не у кого:
— А сколько, кстати, будут переобучаться командиры на новые танки?
— Если судить по инициативе харьковчан, то не меньше месяца.
— «Не меньше месяца…»?!
Хватаюсь в ужасе за голову:
— Долго! А если учесть, что дело новое, требующее какого-то периода на организацию — то пожалуй и побольше месяца в результате получится… Качеством жертвовать нельзя!
Соскочил с места и на глазах изумлённого главного танкиста, забегал по кабинету:
«Что делать, что делать… Нет у меня столько времени… Просру таки государство оставленное мне великим Реципиентом — обязательно просру! Что делать, что делать…».
И вдруг меня озаряет и, остановившись над Федоренко, спрашиваю:
— А сколько говоришь у тебя уже готовых командиров освоивших «Т-34»? Почти четыреста?
Это, если кому самому считать лень — сто экипажей среднего танка или чуть поменьше тяжёлого.
Подтверждает:
— Да! И ещё учатся сто двадцать шесть человек среднего и старшего начальствующего состава.
Трясу над ним кулаками и брызгая слюной:
— Этих оставить доучиваться, а первых подать всех сюда! Срочно! Немедленно! ЕЩЁ ВЧЕРА!!!
Федоренко вжав голову в плечи, потупился:
— Тов… В этом списке — командиры среднего и высшего звена, учащиеся в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА» вашего имени.
Если перевести с военного на русский: воентехники в звании от лейтенанта до генерала.
Отмахиваюсь и настойчиво-категорично:
— Ничего! После войны доучатся. Так сколько потребуется времени, чтоб собрать этих «почти четыреста» командиров в Кубинке?
Задумывается, потом уверенно:
— На все организационные мероприятия, тов… Неделя, не больше.
Делаю отметку в еженедельнике (не для себя, для него):
— Ловлю на слове, Федоренко!
***
Продолжаю:
— А теперь давай с тобой подумаем над организационной структурой, что в деле боеготовности — стоит на втором месте после кадрового вопроса…
Положив руку на папку с результатами осенних испытаний пробегами новейших танков — где между прочим, был такой вердикт для лучшего танка Второй мировой войны:
«Тактическое использование танка в отрыве от ремонтных баз невозможно, вследствие ненадежности основных узлов — главного фрикциона и ходовой части».
То есть, для того чтобы применять новейшие танки в составе подвижных механизированных подразделений, придётся придать каждому танковому взводу ремонтную бригаду в составе ремонтной летучки на шасси 4-тонного «ЗИС-6» повышенной проходимости, двух трехтонок «ЗИС-5» с необходимыми инструментами, приспособлениями, материалами и запчастями и, автобус для перевозки личного состава квалифицированной заводской ремонтной бригады.
Реально такое?
Нет!
Поэтому подобно отдельным «особо одарённым» не хер и мечтать об советском варианте «Блицкрига».
Исходя из этого, говорю:
— Пока не поднимем межремонтный пробег новейших танков хотя бы в три раза, даже мечтать об «глубоких операциях» и самостоятельных действиях бронетанковых войск — просто смешно! Пятьдесят-семьдесят километров — это на ближайшее время «наше всё». Поэтому пока запиливаем с тобой танковую бригаду, придаваемую общевойсковым армиям нового типа — главным образом для поддержки стрелковых дивизий на главном направлении при наступлении, или для контрударов по вклинившемуся в нашу оборону противника.
— Затем, когда надёжность танков повысится (к осени или зиме, не раньше), будем как из «кирпичиков», из них и из мотострелковых дивизий — лепить с тобой механизированные корпуса и, даже возможно — танковые армии…
Пристальный взгляд в глаза:
— ….Согласен с такой постановкой вопроса, Федоренко?
Тот глянув на те же папки с отчётом, уверенно:
— Вполне согласен, тов…
— Теперь давай подумаем с тобой, Федоренко, об организационной структуре нашей бригады.
***
Здесь я тоже хочу воспользоваться опытом предков — несколько его творчески «допилив напильником», конечно.
Несмотря на переход на бригадно-корпусную организацию бронетанковых войск, в Красной Армии во второй половине войны имелись и отдельные полки — тяжёлые танковые полки прорыва, формирование которых было начато осенью 1942 года и которым сразу же присваивали звание гвардейских.
Эти части были довольно малочисленными (двести с небольшим человек личного состава), имели на вооружении всего двадцать один танк и, минуя батальонную структуру — состояли всего лишь из четырёх танковых рот, командиры которых напрямую «замыкались» на управление полка.
В каждом отдельном гвардейском танковом полку того времени, было четыре танковых роты по пять тяжёлых танков (два взвода по два танка плюс танк командира роты). Итого двадцать линейных танков и ещё один был закреплен за командиром полка. Кроме линейных рот, по штату в каждом отдельном полку имелась собственная рота автоматчиков (94 человека), ремонтная рота и подразделения обеспечения.
Почему так это было сделано, я без понятия… Но раз оно работало — то и мне неча рожу воротить. Конечно не будь я попаданцем-заклёпочником, чтоб хоть что-нибудь — да не улучшил в соответствии с временным периодом действия таких формирований — Приграничным сражением лета 1941-го года.
Итак, начнём с самого «нуля» — с элементарной боевой единицы.
Без взаимодействия танков и пехоты — никуда!
Однако, ещё во время первых боёв в Финляндии было замечено, что пехота вслед за танками не идёт: лёжа кричит «Ура!» — но ни с места.
Вполне её — пехоту понимаю: на хрена своей жизнью рисковать — когда эта «железная дура» рядом?
«Броня крепка и танки наши быстры»?
Вот пускай и «мчатся танки ветер поднимая» — как про то фильмы до войны снимали и песТни в них пели…
Глядишь и полетит:
«…наземь вражья стая
Под напором стали и огня».
Стиснул челюсти так, что чуть зубы не раскрошились:
«Поубиваю этих гнойных пидарасов!».
Хи, гкхм… Это я про наших киношников, а вовсе не про нашу «Царицу полей» — которой по-человечески страшно подниматься на неподавленные артиллерией пулемёты.
Поэтому довольно часто, танковым командирам приходилось выходить из своих боевых машин и, кроме танковой — возглавлять ещё и пехотную атаку.
Лишь к концу Зимней войны удалось наладить взаимодействие танковых подразделений со стрелковыми частями и артиллерий, благодаря чему и удалось в сравнительно короткий срок прорвать линию Маннергейма.
Прорвали и…
…И тут же забыли про только что обретенный опыт!
И именно так — поднимая залёгшую перед пулемётами пехоту, погибнет в 41-ом на Перекопе один из лучших советских танковых генералов — Семен Васильевич Борзилов.
На мой взгляд причина в том, что это была «чужая пехота». Она и её командиры — не понимали, что такое «танк», для чего он нужен и, тем более совершенно не имела понятия — как и каким образом с ним надо взаимодействовать.
Мало того: не пехота придавалась танкам — а танки придавались пехоте!
И оттого нередки были курьёзно-трагические ситуации, наподобие этой — произошедшей уже в начале Великой Отечественной:
«17.8.41 г. танковый батальон действовал совместно с 953-м стрелковым полком в направлении Зайловец, Жежванниково. Около 4.00 в районе расположения штаба 257-й стрелковой дивизии и 953-го стрелкового полка группа противника открыла беспорядочный огонь, очевидно с целью создания паники и срыва плана наступления полка. Командир 257-й стрелковой дивизии приказал: «Ликвидировать этот прорыв силами танкового батальона». Танки, открыв огонь с места, в условиях темноты и не видя никакой цели перед собой, в дальнейшем начали движение в направлении кустов, что севернее Зайловец 1 км. Не обнаружив никакого противника перед собой, командир танкового батальона остановил танки для производства разведки, поставил задачи по организации взаимодействия между родами войск. Командир полка, который следил за выдвижением пехоты и танков, приказал: «Танки немедленно вперед, противник отходит». Танки продвинулись еще на 800-1000 м, и, не увидев никаких целей перед собой, вновь остановил танки для производства разведки, но тут же получил приказание штаба дивизии, переданное через командира полка: «Танкам наступать в направлении Жажванниково, противник отходит». При выходе из кустов в чистое поле танки попали под сильный огонь крупнокалиберных пулеметов противника (видимо — 20-мм автоматических зенитных пушек. Авт.), дальнобойной артиллерии, бомбежку авиации. Ввиду сильного налета авиации все огневые средства замолчали, и танки остались без поддержки. Наши потери от огня крупнокалиберных пулеметов 5 танков. От бомбометания авиации — 2 танка…».
Комментарии, как говорится — излишни: с такими пехотными командирами — нашим танкистам и врагов не надо было!
Вспомнилось из Драбкина:
«Танковый десант по инструкции должен составлять пять-семь человек. В реальности же было так: комбат стрелкового батальона находился на танке нашего комбата, с ним десяток-полтора пехотинцев. И дальше по убывающей. В итоге у командира линейного танка три или четыре стрелка, а то и того не было.
Когда пехота есть, то намного проще воевать в городе: они быстрее замечают, откуда стреляют, из какого дома и окна. Своевременно подсказывали, где противник. Я относился к десантникам нормально. Ведь внутри танка проще сидеть, когда противник ведет стрельбу из пулемета или карабина. А пехотинцу надо спрятаться. Использовали наш корпус или башню. Командовал ими свой командир, мы от него только получали информацию. В конце войны я стал командиром танковой роты, тогда со мной на танке находился стрелковый ротный. Мы между собой договаривались. Если, предположим, деревню занимали, то ротный приказывал своим стрелкам: «Смотрите, пожалуйста, чтобы никто не подступил к танку».
Значит, что?
Значит, наиболее верным решением было бы дать танкам собственную пехоту, входящую в состав… Да, чего уж там мелочиться…
Экипажа!
Ведь кроме боевых задач, у того уйма прочих — вплоть до хозяйственно-бытовых.
Управление танков во время многокилометрового марша было занятием не из лёгких и, вот представьте себе, что измотавшись в дупель, вам за время краткого привала — ещё надо провести техобслуживание, регламентные работы, заправиться топливом, пополнить боезапас… Если же вы находитесь в предбоевой обстановке, кроме этого — необходимо окопать танк, вырыть щели для экипажа и замаскировать всё это… Всю ночь охранять танк и поддерживать костёр под его днищем, если дело происходит зимой.
Как это всё проделать вчетвером-впятером?
Опять же, вспомнились воспоминания ветерана-самоходчика[11], воевавшего на «ИСУ-152»:
«Что запомнилось? Очень много нужно было копать. Как только займешь какой-нибудь рубеж или переедешь — обязательно надо было закапывать машину. Командир машины постоянно находился при штабе, механика от работ освобождали совсем. Оставались наводчик, замковый и заряжающий. Вот эти 3 человека должны были самоходку каждый раз зарыть. Нормативов особых не было, но мы и сами понимали, что чем быстрее мы эту работу выполним, тем лучше это для нас. То же самое было и во время стрельбы. Если я плохо работаю, значит враг может поразить меня раньше чем я его».
А если вдобавок ещё и экипажи неполные, что на войне — далеко не редкость?
Естественно, на многие свои обязанности по техобслуживанию, танкисты «в реале» — забивали «кожаный болт» и, машина преждевременно выходила из строя. Отчего век «лучшего танка ВМВ» — был недолог и без болванки из 88-ми миллиметровой зенитки «Ахт-комм-Ахт» в люк мехвода и, довольно часто заканчивался в виде «постамента» на обочине шоссе — на радость делающим «селфи» немецким обозникам.
***
— …Пиши, Федоренко: отныне в РККА, присно и вовеки веков — понятие «танк как боевая единица», включает в себя саму самоходную бронированную коробку с пушкой и пулемётом, экипаж и десант.
Рисунок 68. Обратите внимание, сколь много кастрюлеголовых фашистов занимается обслуживанием этого «T-IV» с «окурком». У нас же — «три танкиста, три весёлых друга — экипаж машины боевой».
— Насчёт первых двух составляющих всё понятно, да? Разве что, каждая машина в нашей бригаде должна быть «командирской», то бишь — имеющей полную радиостанцию с приёмником и передатчиком. А на самой «коробке» надо сделать поручни, сиденья и устройство для общения десантников с танкистами в боевой обстановке — про которое мы уже с тобой говорили.
Тот, записывая:
— Понятно: «…поручни, сиденья на моторном отделении танка и «кнопка внешнего вызова» экипажа».
Втайне радуюсь:
«А он, сцука, способный! Почаще его кошмарить — толк будет».
— Ещё, Федоренко, нам с тобой надо не забыть про ящики под личное имущество десанта, его продуктовый паёк, запас питьевой воды и боекомплект. Записал?
Показывает:
— Записал.
Проверив на всякий случай, жгу дальше:
— Теперь давай с тобой как следует «обсосём» третий компонент танка — десант.
Встав, походив, подумав, выдаю:
— Десант танка должен состоять из восьми-двенадцати человек (точную численность нам с тобой предстоит опытным путём установить), во главе как минимум лейтенанта — имеющего опыт командования стрелковым взводом и двух сержантов.
Федоренко тоже входя в кураж, подсказывает:
— Для эксперимента, пехоту можно позаимствовать в Московской пролетарской дивизии…
Кивком одобрив инициативу, продолжаю его мысль:
— …И затем «позабыть» отдать. Обязанностей у десантников просто до фигища и мы с тобой ещё об этом обязательно перетрём. Но самая главная — наблюдение за полем боя и выявление целей для танка: в первую очередь — орудий ПТО, во вторую — пулемётных гнёзд. Поэтому у десантников обязательно должно быть не менее двух биноклей и пара же ракетниц для целеуказания экипажу. Опять же для целеуказания экипажу, оружие десантников должно быть в избытке снабжено трассирующими пулями.
Хожу туда-сюда по кабинету, на ходу придумываю, а Федоренко записывает:
— Для защиты танка от пехоты противника, уничтожения второстепенных небронированный целей — на вооружение десанта должно быть два ручных (можно танковых ДТ) пулемёта, снайперская винтовка и пистолеты-пулемёты для ближнего боя. Само-собой — побольше ручных гранат… Возможно и ротный миномёт — почему бы и нет?
— Ничего страшного, если у каждого такого бойца будет по два комплекта оружия, например — снайперская винтовка и пистолет-пулемёт… Ему же, не на собственном горбу — как обычному пехотинцу, всё это добро по сто вёрст тащить?
Подумав-подумал и, решил пока на этом с «элементарной единицей» закончить — до результатов первых тактических учений.
***
— Далее — взвод. Из-за слепошарости новых танков и недостатков их радиофикации, пока сделаем взвод состоящим из двух танков… А там посмотрим!
В то время в танковом взводе было пять танков, поэтому вполне естественно сомнение у Начальника главного управления Танковых войск РККА:
— А не мало будет?
— Если мало будет — прокурор добавит.
Поугорав в душе над его видоном, продолжаю размышлять вслух:
— Едем дальше: рота… Думаю, три взвода в роте — само то будет. Два линейных взвода — средние танки «Т-34». Командирский взвод: один «КВ с малой башней» и один «КВ с большой башней» — называемые в дальнейшем как «КВ-1» и «КВ-2». Танк командира роты — именно «КВ-2»… Спрашиваешь «почему», Федоренко?
— Почему, тов…?
— Потому что его основное оружие — 152-х миллиметровая гаубица, заряжается очень долго, стреляет редко… Стало быть командиру есть время наблюдать за обстановкой. Он высокий: стало быть у него — обзор лучше. Наконец, «КВ-2» — главная ударная единица танковой роты, а его командир — самый опытный танкист в этом подразделении. По сути, все другие танки роты — должны занимаются его охраной и уничтожением второстепенных целей, чтоб командирский «КВ-2» работал спокойно и не разменивался по мелочам.
Федоренко подумав, воскликнул в восхищении:
— Вы это здорово придумали, тов…!
Приятное слово и кошке в кайф, не говоря же про Верховного главнокомандующего:
— А ты думал? Историко-диалектические процессы, вам какого-нибудь лошка в Сталины не подсунут!
Однако, хватит самопиара:
— Вот только этот командирский танк надо срочно снабдить командирской башенкой и каким-нибудь артиллерийским дальномером, что в принципе вопрос решаемый… Если мы с тобой, Федоренко, заводчан хорошенько попросим.
Тот, несколько надуто-обиженно — видать, страдая какой-то незаживающей «попаболью»:
— Вы ещё не знаете, насколько это вредная публика…
С видом самым свирепо-отмороженным, успокаиваю Начальника АБТУ РККА:
— Это они ещё не знают, насколько убедительно может просить товарищ Сталин.
Мы, опять не сговариваясь посмотрели на портрет, а затем вновь подозрительно уставились друг на друга.
Затем я, преодолевая неловкое молчание:
— Это сколько у нас в роте получилось народа, не считая десанта?
После ничтожно короткой заминки, тот выдаёт:
— Шестнадцать командиров на четырёх «Т-34», пять на «КВ-1» и шесть на «КВ-2»: всего двадцать семь человек.
— Хорошо. Со взводом и ротой мы решили, переходим на ступень выше…
***
Я продолжил говорить, скорее — рассуждать вслух, а Федоренко — записывать мои мысли:
— …Итак, пишем: танковый батальон «нового строя» состоит из трёх танковых рот и роты управления. С первыми мы уже разобрались, а последняя состоит из взвода охраны — два «Т-34» (если его не будет в штате, комбат выделит линейные танки из рот для охраны штаба и в нём себя — любимого) и двух командирских танков… Вопрос на засыпку, Федоренко: чем отличается командирский танк от линейного?
Тот, недолго думая, бесхитростно ляпнул:
— Тем, что на нём ездит командир.
Предварительно поломав голову на тему: а не перевести ли его в колхозные трактористы — вслед за экс-генералом Павловым, всё же кивнул:
— Мда… Тоже вариант — имеющий право на существование. Но всё же более точным определением будет: «тем — что на нём не надо ходить в атаки». А стало быть, поступим как наш вероятный противник… Более, чем» вероятный»!
Рисунок 69. Увы нам, но апгрейдили самый мощный советский танк не советские конструкторы, а фашисты из Панцерваффе. На снимке трофейный «КВ-2» с командирской башенкой.
По лицу главного танкиста РККА стало ясно-понятно, что он без малейшего понятия, как в аналогичном случае поступали высотехнологичные германцы. Поэтому пришлось самым подробнейшим образом «разжёвывать»:
— То есть у «КВ-2» (в нём в отличии от «Т-34» — просторнее и это ещё слабо сказано) командира батальона вместо пушки приварим её муляж (спаренный пулемёт можно оставить — он много места не занимает), освободим боевое отделение он боеприпаса и, за счёт этого — разместим ещё одного радиста с рацией помощнее для связи с вышестоящими инстанциями…
И тут Остапа, что называется «понесло»:
— Танк командира батальона должен иметь две командирские башенки, каждая с прибором наблюдения типа артиллерийской стереотрубы: чтоб в танке мог работать артиллерийский наблюдатель от вышестоящего командира или авиационный наводчик…
Федоренко просто куел от такого буйного лёта моей фантазии!
Но старательно записывал, едва не вывалив язык от усердия.
— …Экипаж: мехвод, командир танка, командир батальона (начальник штаба), два радиста и один «прикомандированный». Сколько всего народа?
Отвечает:
— Шесть. Но «прикомандированного» можно не считать за танкиста.
— Согласен, итого — пять. Итак на батальон два таких танка… В отличии от танков командиров взводов и рот, назовём их — «командно-штабными танками»: для краткости — «КШТ». На батальон полагается два таких «КШТ»: для командира и начальника штаба.
***
«Пилим» дальше:
— Кстати, об артиллерии — раз уж к слову пришлось. Танковая бригада придаётся стрелковой дивизии находящейся на направлении главного удара при наступлении или контрударе. Поэтому перед атакой, артиллерийская подготовка проводится полевой артиллерией — дивизионной, корпусной или даже армейской…
Тут же вспомнилось из воспоминаний битого Красного Армией немецкого генерала Фридриха Вильгельма фон Меллентина:
«Однако были у русской артиллерии и недостатки. Например, негибкость планов огня бывала иногда просто поразительной. Взаимодействие артиллерии с пехотой и танками было организовано недостаточно хорошо. Орудия перемещались вперед слишком медленно и часто даже оставались на своих первоначальных огневых позициях, в результате чего наступающая пехота, продвинувшаяся далеко в глубь обороны, долго не имела артиллерийской поддержки».
— …Однако, все цели она подавить не в состоянии — особенно в глубине обороны: обязательно хоть что-нибудь да останется. А с артиллерийским сопровождением уже в ходе наступления — у нас всегда получается какая-то шняга, как это выяснилось во время недавней Финской войны. Поэтому…
Опять пришёл на помощь ветеран-танкист из сборника воспоминаний Драбкина:
«— Стреляли ли вы с закрытых позиций?
— Нет, уже после войны нас начали учить стрелять с закрытых позиций. И у нас, танкистов, результат был лучше на учебных стрельбах, чем у артиллеристов. Почему? При выстреле пушку бросает назад, а танк за счет тяжелой массы остается на месте. Поэтому, когда мы отстрелялись, приехал к нам командующий Северо-Кавказским военным округом и поблагодарил нас: «Ну, молодцы!»…».
Подумав, я всё же решил поступить иначе, чем обучать танкистов стрелять из штатных танковых орудий с закрытых позиций. Всё должны делать узкие профессионалы, а не «специалисты широкого профиля» — по сути являющиеся любителями-многостаночниками.
Поэтому, запиливаем самоходную артиллерию:
— Танкистам нужна своя артиллерия сопровождения в виде гаубиц, способных стреляя с закрытых позиций — достать противника даже за пригорочком. Стало быть в танковом батальоне должна быть своя артиллерийская 122-х миллиметровая гаубичная батарея. Буксируемая, по ряду принципиальных причин не подходит, поэтому придётся нам с тобой запиливать самоходную.
Федоренко позабыв писать, с неподдельно-детским любопытством уставился — что мол ещё придумает, а меня несло и несло:
— Делаем самоходные гаубицы не просто — а очень просто! В лишённых башен и крыш боевого отделения «Т-34», устанавливаем старую добрую 122-х миллиметровую гаубицу образца 1910/30 годов. Почему именно «старую», спрашиваешь?
— Спрашиваю, тов…
Сам изрядно сомневаясь в правильности выбора, объясняю:
— Новейшая «М-30» образца 1938-го года — хотя и имеет большую дальность огня, но и соответственно — большие габариты и массу. А так как нам далеко стрелять не надо, «старая» гаубица — более предпочтительна.
Задумавшись, махнул рукой:
— Впрочем, «умозрительно» ничего не поймёшь — нужны хотя бы результаты практических стрельб на полигоне, тактических учений в поле, а ещё лучше — боевой опыт полученный на войне.
Про себя:
«На Советско-финской продолженной войне».
— Думаю, одной четырёх- орудийной батареи — два артвзвода по две самоходки, танковому батальону за глаза хватит.
— Плюс в батарее нужно два «нормальных» средних танка для командира батареи и передового артиллерийского наблюдателя-корректировщика… Внешне нормальных: где вместо орудия — будет муляж, у командира — стереотруба для наблюдения, вместо боекомплекта — ещё одна радиостанция, а вместо заряжающего — радист.
Начальник АБТУ заслушался — аж рот раззявил.
Возвращая в реальность:
— Федоренко, ты пишешь?
Захлопнув раззявленную «варежку», тот:
— Пишу, тов…
— Такие артиллерийские танки назовём «АТ-122».
«В реале», самоходные установки имели аббревиатуру «СУ» и в войсках их обзывали «суками». Очень незаслуженно обзывали!
— А танк командира батареи: «ТАН» — «танк артиллерийского наблюдателя».
Генерал насторожил уши:
— Значит, личный состав батареи можно взять «со стороны» — а не из числа командиров прошедших обучение в Харькове? Кроме мехводов, конечно…
— Соображаешь, Федоренко! Артиллеристов мы с тобой позаимствуем у «богов войны»: нам с тобой нужны профессионалы!
Склонив голову, выводит:
— Значит, пишем: шесть командиров для артиллерийской батареи танкового батальона «нового строя»…
***
Произношу в глубокой задумчивости-забывчивости:
— Пока наши новейшие танки — как «Запорожец» моего покойного дедушки: пока под ним лежишь — он ездит… Вылез из-под «Запора» — он тут же сломался при попытке завести.
Поднимает голову и недоумённо бучит на меня свои буркалы:
— Что Вы сказали, тов… Сталин?
— Я сказал: так как эти «новейшие» танки ломаются чаще, чем того хотелось бы — в составе каждого танкового батальона обязательно должен иметься ремонтный взвод…
Опять, как раз кстати, пришла на ум подсказка из Драбкина:
«В каждой танковой бригаде имелась «ремонтная летучка»: бронетранспортер или танк без башни, к нему полагалось пять-семь ремонтников. Они занимались мелким ремонтом в боевой обстановке. То, что можно было сделать после боя или прямо в бою, они четко делали. Даже вплоть до того, что меняли неисправное орудие».
— Задачи ремвзвода: регламентные работы по техническому обслуживанию, помощь в случае застревания, мелкий ремонт прямо на поле боя и буксировка на небольшие расстояния — до пункта сбора аварийных машин (СПАМ)… По определению, это должна быть хорошо бронированная машина, могущая буксировать танк «КВ» и, в случае «фа-мажора» — уметь постоять за себя и за «того парня». Значит, что?
Не получив ответа, продолжаю:
— Значит, надо выделить для этого два танка «КВ-1» — ничего другого у нас с тобой не остаётся, Федоренко. Отличие «эвакуационного-ремонтного танка» (ЭРТ) от линейного: экипаж (кроме механика-водителя, конечно) состоит из ремонтников во главе с командиром-воентехником. Ну и десант — как обычно, хотя и уменьшенного состава. Ээээ… До четырёх-шести человек.
Федоренко пишет и считает вслух:
— В ремзводе два танка с экипажем по пять человек… Итого — десять.
Давлю лыбу: незаурядные математические способности у него — налицо.
— Кроме этого, в этих танках неполный боекомплект — чисто чтоб на раз отбиться, а вместо него — запчасти и оборудование для мелкого ремонта на внешних носителях: лебёдки, домкраты, набор инструментов… Что там ещё?
Мой собеседник уверенно:
— Народ в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА» вашего имени — грамотный! Сами разберутся, что им нужно для мелкого ремонта танков.
— Абсолютно верно!
***
Что ещё?
Опять вспомнилось из Драбкина:
«Зима, декабрь месяц, солнце взойдет… Авиации раздолье. Десятки немецких самолетов висели над степью. Зенитные средства корпуса были подавлены. Самолеты в считаные минуты достигали междуречья Аксая и Мышковы. Бомбовые удары в сочетании со штурмовками истребителей просто парализовали любое передвижение. «Мессеры» парами гонялись за всем движущимся в степи, буквально за каждым человеком. Доставлять боеприпасы, горючее, пищу стало просто невозможно.
— Какие у вас были зенитные средства?
— В каждой бригаде были зенитно-пулеметная рота и зенитно-артиллерийский дивизион 37-миллиметровых автоматов. Слабовато, конечно. Немцы их сразу засекали. В открытой степи не спрячешься. Да они еще на тяге — машина недалеко стоит. Считай, это уже ориентир для летчика. В общем, быстро они нас задушили. Авиация противника не давала дышать, просто давила нас. Первыми заходами они вышибли все наши зенитные средства. Спокойно расстреляли автомашины. А потом принялись глумиться над танками. Помню, один румын еще грозил кулаком. Там, конечно, и немцы были. Но в основном над нами летали румынские самолеты. Истребителей наших мы почти не видели…».
Мне стало так стыдно:
«Ёб твою мать… Какие-то сраные мамалыжники, кошмарят наших танкистов как хотят, да ещё и кулаками им грозят! Где, в каких «Размышлениях» про то написано?».
Мда… Уж у «маршалов Победы» — уши то поди не горели!
Однако, тем хоть сцы в глаза — всё из-под Маркса «золотой дождь».
А мне так за державу стало обидно, что аж уши загорелись — как будто их как медный самовар — с песком надрали… Не… Что-то с этим надо обязательно делать!
Вслух же, всё тем же тоном:
— Товарищ Федоренко! На наши атакующие танковые подразделения противник первым делом бросит свою штурмовую авиацию — как самый мобильный род войск. Поэтому нашему танковому батальону требуются собственные зенитные средства… Причём — хорошо защищённые от огня как с воздуха, так и с земли.
Тот, с недоумением вопрошает:
— А как же наша авиация? Где наши истребители?
Не смог сдержаться, каюсь:
— Где, где… В Караганде!
С безнадёгой, которую не смог скрыть от собеседника, продолжаю:
— Я бы на наших «красных соколов» сильно не рассчитывал. Ибо в авиации бардак ещё более лютый, чем в автобронетанковых войсках — возглавляемых Вами, генерал.
Странно, но это его так приободрило, что сам дотумкался:
— «Запиливаем» самоходную зенитную установку из «Т-34»?
Вздохнул про себя:
«Эх… Был бы хотя бы самый куёвенький БТР… Да где ж его взять при нищете нашей? А если и возьмёшь где-то — то наши недостреленные «стратеги», тотчас пошлют его в атаку».
Чё делать?
Вспомним ещё раз интервью ветерана ВОВ из сборника Драбкина:
«— Что делали танкисты, когда попадали под авиабомбежку?
— Сидя в машине сверху, наблюдаешь, когда немцы бросают бомбы. У них так проходило: штурмовики налетали парами. Один пикирует и бросает бомбы, одну или две, а второй включает чертову сирену, которая раздирает все внутри. Смотришь — летит бомба. Сразу не определишь, куда она летит. Перелетит или не долетит. Чаще всего происходили недолеты. Это я хорошо помню. Механик-водитель сидит, как у нас называлось, «на мази». Дашь ему команду «вправо» или «влево» — он тут же отскочит метров на тридцать или двадцать. Немцы, я вам скажу, крайне редко когда могли попасть по танку».
Значит надо делать самоходную зенитную установку с такой же бронезащитой — как и, у линейных танков: чтоб и от летающего румына — оборонять тех могла и, в атаку с ними рядом ходить.
Вздохнув уже вслух, подтверждаю:
— А из чего же ещё? Увы, Федоренко, но выбор у нас с тобой — не шибко то велик.
Пошевелив извилинами, выдаю:
— Из башни среднего танка надо удалить орудие вместе с маской, вырезать крышу башни и, постаравшись увеличить скорость вращения башни — впендюрить туда что-либо стреляющее по самолётам…
А вот здесь, выбор у меня вообще — близок к нулю!
Куда я попал, грёбанная Рабоче-Крестьянская Красная Армия, во главе с конченными оленями в синих штанах…
В 1941-м году, 37-мм автоматическая зенитная пушка М1939 (61-К) — была редка как осетровая икра на прилавках советских магазинов… Но ещё большей редкостью были её снаряды: на 22 июня 1941-го года — 17 % (семнадцать процентов!) от требуемого боекомплекта.
Крупнокалиберный пулемёт ДШК?
Ситуация с ним немногим лучше, да и не будет он «смотреться» на тридцатьчетвёрке…
Так, что?
— Пока давай с тобой, Федоренко, воткнём туда «М4» — счетверённую зенитную установку «Максимов»: для учебных целей вполне сгодится — а там видно будет. Назовём этот девайс — «ЗСУ-М4».
Слава Всевышнему — но на недостаток винтовочных патронов вроде бы, никто за всю войну не жаловался.
Тот, согласно кивнув:
— И сколько таким образом мы «испортим» «Т-34»?
— Зенитно-пулемётная батарея «ЗСУ-М4» будет состоять из трёх взводов по две установки, плюс командирская машина с «прибором управления артиллерийским зенитным огнём» — «ПУАЗО».
Наличие такого малоуязвимого противовоздушного средства, а так же обучение танкистов — сведёт к минимуму потери танков и танкистов от налётов вражеской авиации.
К тому же, установка «ЗСУ-М4» может здорово помочь и в наземной атаке при подавлении небронированных целей — в том числе и стреляя с закрытых позиций. Две тысячи четыреста выстрелов в минуту каждая, это — две тысячи четыреста пуль, падающих (положим на окоп) сверху…
А если сосредоточить огонь всей батареи?
Включаем на «мониторе послезнания» калькулятор: шесть по две тысячи четыреста — 14 400 (четырнадцать тысяч, четыреста!) пуль в минуту…
Это просто обалдеть!
Одним словом — подавляющий огонь, без всякого стэба. Немецкая пехота со своими «эмгачами» — носа из укрытий не высовывает, а наша вместе с танками поддержки подходит вплотную и щедро кошмаря гранатами — выкуривает её оттуда.
Вот только надо будет подсказать такой тактический приём и обязательно обкатать его на учениях.
Держа ручку над листом бумаги наготове, Федоренко интересуется:
— С личным составом точно так же, как и в случае с гаубичной артиллерийской батареей: «наши» — только мехводы?
Согласно кивнув:
— Зенитчиков попросим у Московской ПВО: надеюсь, не откажут товарищ Сталину. А если откажут — поедут защищать небо Мурманска. Хахаха!
— Хахаха! Значит, пишем: семь человек…
***
Призадумался — «а где всё это «пилить»?», а затем спрашиваю у своего визави:
— Кстати, а имеется ли в Москве или Подмосковье танкоремонтный завод, где можно произвести эти апгрейды? Чтоб не отвлекать кировцев и харьковчан от производства танков?
После короткого замешательства, связанного скорее всего не с тугоумием — а новизной применяемых мной терминов, Начальник АБТУ РККА вполне информативно отвечает:
— Думаю для «апгрейда» подойдут мастерские по ремонту легких танков и тракторов-тягачей «Ворошиловец», что расположены на Ходынском поле — в районе 2-го Хорошевского проезда[12]. Лёгкие танки ремонтировать больше не требуется — в связи со снятиям их с вооружения…
Поняв суть прерываю дальнейшие рассуждения и требую уточнить:
— Ремонт артиллерийских тягачей можно пока оставить. Имеются ли подъездные пути и какое оборудование в этих мастерских?
— Через территорию мастерских проходит железнодорожная ветка. В самих мастерских имеется механосборочный цех с 30-тонным мостовым краном, кузнечно- прессовый, станкоинструментальный и литейный цеха, компрессорная, котельная и много других производственных и служебных помещений, включая типографию.
Потираю в азарте руки:
— Годится! А кто там главный?
— Начальник базы — военный инженера I ранга Мельник… Эээ… Андрей Васильевич.
Ничего не вспомнив про такого из «послезнания[13]», интересуюсь:
— Толковый хоть мужик?
— Лично не встречался, но от других слышал — что очень толковый… Эээ… Мужик.
— Отлично! Эти мастерские будут базой для нашей с тобой танковой бригады «нового строя»… А не обмыть ли такое дело, Федоренко, стаканчиком хорошего чая?
— Не отказался, бы.
Поднимаю трубку:
— Два чая пожалуйста и, к чаю что-нибудь.
***
После чаепития продолжили.
Что ещё?
Ах, да:
— Танковому батальону нужны свои сапёры, чтоб всегда были под рукой — для разминирования или подрыва какого-нибудь сооружения, проделывания прохода в препятствиях и так далее. Инженерно-сапёрный взвод: два танка «КВ» без башен и за счёт этого — с усиленным бронированием в виде приваренных экранов. Как минимум, они должны иметь навесные противоминные тралы каткового типа, легко меняющиеся на бульдозерные отвалы. Кроме этого — желательна аппаратура для метания огнесмеси, постановки дымовых завес, а также бронированный отсек для перевозки взрывчатых веществ к месту их применения.
Противоминные тралы всех известных видов — катковые, бойковые и даже «электромагнитые» — разрабатывались в СССР ещё с середины 30-х годов. Почему они даже после Финской войны не были приняты на вооружение, а появились в войсках (и то — ограниченно) лишь уже в ходе Великой Отечественной — это надо у наших «маршалов Победы» спрашивать.
Хотя, ответ заранее известен:
Сталин запрещал, чтоб не спровоцировать!
Ну да ладно — дело уже былое… Хм, гкхм… Ещё не произошедшее.
Посмотрев на потолок, изрекаю:
— Назовём такие машины «инженерно-сапёрный танк» — «ИСТ».
Федоренко, оторвав перо от бумаги:
— «ИСТ»… Звучит! Для инженерно-сапёрного взвода тоже требуются всего лишь мехводы?
— Совершенно верно. Остальных, в том числе десант инженерно-сапёрных танков — мы позаимствуем у соответствующего рода войск.
Пишет:
— Ещё плюс два человека…
***
Продолжаю:
— Кроме этого, в роте должен быть санитарный взвод: ведь самое дорогое для нас — это не эти «новейшие железяки», а кадры ими овладевшие.
Опять же: для этой цели хорошо бы зашли бронетранспортёры… Но где их взять при нашей бедности?
А что делать?
Выход только один:
— Поэтому, для медицинского взвода я требую выделить два «Т-34» со снятыми башнями и внутренним оборудованием боевого отделения для перевозки раненых и сопровождающих их медиков. Желательна небольшая складная «стрела» с ручной лебёдкой…
Глядя на хлопающего глазами Федоренко, непривычного к такому подходу к людям:
— …Чтоб медбратья могли прямо во время боя подъехать к подбитому танку, эвакуировать из него раненых и оказать им первую помощь в безопасности от пуль и осколков.
Так как тот продолжает часто моргать, рявкаю на него:
— Что-то непонятно, Федоренко? Спрашиваешь, зачем «стрела с ручной лебёдкой»? Может, заставить тебя попробовать вытащить раннего танкиста из башни — чтоб до тебя наконец дошло? Да потолще выбрать — килограммов под сто, чтоб до тебя как можно скорей дошло?
Тот, еле выдавил из себя:
— Вы состав медицинского взвода не озвучили, тов…
Блин, в военно-полевой медицине я не особо силён — особенно в нынешней, поэтому на эту тему должен был вынужден закончить несколько скомкано:
— Состав санитарного взвода и оборудование этих… Эээ… «БМЛ» — «бронне-мед-летучек», надо рассчитать после консультаций с более компетентными товарищами. Но на вскидку — двух «медбратов» и одного фельдшера на один экипаж должно хватить.
Уткнувшись в свои записи:
— Плюс ещё два механика-водителя…
На этом пока, пожалуй, всё:
— Что у нас там по танковому батальону «нового строя» в общем получилось, Федоренко?
— Сейчас подсчитаю, тов…
Минут десять он шевеля губами подсчитывал «столбиков» и наконец выдал:
— Всего в батальоне будет 31 танк (линейных и специальных): 12 «КВ» и 19 «Т-34». Личного состава (не считая десант и вспомогательный персонал) — 128 человек.
Задумывается и, подняв на меня глаза, недоумённо молвит:
— Не считая взводов охраны, у нас в батальоне всего восемнадцать танков — участвующих в атаке. Чуть более половины…
Ему такой подход был совершенно непривычен!
Он и другие танковые командиры были уверены, что танки — в атаку стальными стадами должны мчаться, сметая всё на своём пути и вокруг него… Ну, а я, как будто о чём-то — само-собой разумеющемся:
— А это — общемировая тенденция такая, Федоренко! Особенно она заметна в авиации, где на одного лётчика — приходится с десяток человек обслуживающего персонала… Да и в обычной пехоте — всё меньше бойцов в строю и, всё больше «героев тыла» — обеспечивающих или поддерживающих их в бою, или восстанавливающих их боеспособность после боя…
Подняв палец вверх:
— …И мы с тобой, Федоренко в частности и с Красной Армией в целом — или присоединимся к этой «тенденции», или подобно вымершим древним шумерам с бамбуковыми стрелами и копьями — будем выброшены эволюцией из мирового исторического процесса!
Конечно, тот — «реальный» гвардейский тяжёлый полк прорыва, имеющий 21 «линейный» танк — имел большую ударную силу, чем наш с Федоренко танковый батальон «нового строя».
Но в условиях лета 1941-го (или даже 1942-го) года — не имея своей артиллерии, сапёров, ремонтников — он будет «стачиваться» до «нуля», за раз… Хотя конечно, произведёт впечатление на «сверхчеловеков».
Задумываемая же мной боевая единица, будет обладать — хотя и, меньшей — зато «многократной» ударной мощью.
Однако, продолжаю:
— Итого, у нас на батальон ушло 128 человек. А всего у нас 399 командира — подготовленных на новейших танках, говоришь?
— Да, именно столько…
Как известно — «аппетит приходит во время еды» и, в азарте потирая ладони, я:
— Тогда, пока мазь прёт — давай уж с тобой «запилим» целую танковую бригаду!
***
После горячего, но конструктивного срача (во время которого Федоренко порой забывался и, то и дело — норовил схватить меня «за грудки», а я всё норовил от всей души — врезать ему по морде) договорились что будущая танковая бригада «нового строя» состоит из:
Два танковых батальона (состав — см. выше).
Штабная рота: три командно-штабных танка «КШТ», взвод охраны — 2 «КВ-1», собственный взвод ПВО — 2 «ЗСУ-М4»…
Для прикрытия своих тылов с воздуха, танковой бригаде необходим зенитно-пулемётный дивизион. Решили что он будет состоять из двух батарей «ЗСУ-М4» — три взвода по две установки, плюс командирская машина с «прибором управления артиллерийским зенитным огнём» — «ПУАЗО», в каждой. Плюс два командирских «Т-34» дивизиона ПВО бригады.
Рисунок 70. Инженерный танк на шасси «Т-28» ИТ-28. Длина этого «мостика» 13 метров, максимальный выдерживаемый вес — 50 тонн.
Рота связи состоящая из радийного взвода (2 «Т-34» без орудий, зато с двумя радиостанциями каждый), взвод линейщиков (проводная связь) — 2 «Т-34» без орудий, зато с полевыми коммутаторами, катушками, зарядными агрегатами для аккумуляторов, курьерский взвод — броневички, мотоциклы, верховые лошади (из-за отсутствия внедорожников) и пешие гонцы (в зимний период на лыжах)…
Всё пока приблизительно, конкретней уточним в ходе учений.
Инженерно-сапёрный батальон: рота танковых мостоукладчиков — четыре типа «ИТ-28» на безбашенном «КВ-1», плюс один командирский танк. Такой девайс необходим для преодоление нешироких — до 12 метров водных преград или противотанковых рвов. Такие уже существуют в природе…
Правда, всего в одном — опытно-экспериментальном экземпляре.
— Дай срочную телеграмму на Кировский завод, Федоренко, чтоб срочно эту штуковину в Кубинку выслали, вместе со специалистами — могущими объяснить как она работает.
Почему на все три десятка механизированных корпусов по тысяче с «хвостиком» танков в каждом, «в реале» — ни одного не было заказано?
О чём «маршалы Победы» думали, о чём размышляли?
Едет положим такая «великая армада» по дороге — чтоб пресловутый «контрудар» нанести и, вдруг впереди небольшая речка со взорванным или неподходящей грузоподъёмности мостиком… Много ли у нас в сельской местности мостов — способных выдерживать вес танков «КВ»?
И писТсец северный контрудару!
Пока брод найдёт, пока сапёры что-то там построят из подручных материалов — немцы с воздуха засекут и разбомбят скопление техники…
Обходились же «в реале» как-то без них, говорите?
Обходились, конечно… Без много ещё чего обходились — без нормальных самоходных зенитных установок, например. Днепр — который (если верить Гоголю) не каждая птица перелетит, форсировали на случайно найденных лодках, на плотах, на брёвнах, на досках или на вещмешках набитых соломой или хворостом…
Тупоумие, недальновидность, халатная преступность одних — всегда исправляется героизмом других, так испокон веков на Руси-матушке было.
Но сколько лишней крови это стоило, сколько жизней?
Однако, продолжим.
Рота «танковых траншеекопателей» на базе «КВ», сокращенно — «ТТК». Таких тоже предполагается иметь два взвода по два — итого четыре штуки, плюс один командирский танк.
Суть в чём?
Помочь своей пехоте преодолеть открытые участки местности, особенно последние несколько сотен метров перед неприятельскими окопами — на которых та обычно залегает, отрываясь от танков.
Сама идея траншеекопателя в принципе не нова, смелыми экспериментами занимались как в Советском Союзе — так и во всём цивилизованном мире, ещё до войны. Но дальше изготовления опытных образцов дело не шло — в основном из-за сложности подобных устройств и следовательно — их дороговизны.
Советский инженер Кравцов (кроме фамилии, мне про него ничего не известно), в 1943-м году предложил до предела примитивное устройство в виде громадного плуга, прицепленного к танку. «Траншеекопатель для отрывки траншей и ходов сообщения» — как официально называлось устройство, двигаясь «змейкой» со скоростью три километра в час — делал траншеи глубиной до 90 сантиметров, что уже вполне достаточно для преодоления пехотой местности в положении согнувшись. За второй проход, «плуг» углубляет траншею до 115-ти сантиметров.
Федоренко сама идея понравилась, он упёрся по другому поводу:
— Зачем для «ТТК» расходовать целый танк? Возить этот «плуг» в обозе и в случае необходимости — прицеплять к линейному танку…
Объясняю исходя из существующей объективной реальности:
— На чём его возить прикажешь? На полуторке или на телеге с волами? Да и при первой же возможности — наши командиры» эту железяку «потеряют», предпочтя загрузить свободные объёмы в обозе чем-нибудь другим — на их взгляд более полезным. А от уже готового — «в сборке», им избавиться намного труднее и, хочешь не хочешь — но придётся применять.
Конечно мы с ним оба правы — хотя и каждый со своей точки зрения… А чья правда возьмёт вверх — покажет только война.
На том и порешили.
***
Наибольшие споры вызвала батарея самоходных 152-ух миллиметровых гаубиц: два командно-штабных танка (КШТ)», три артиллерийских взвода каждая по два орудия каждый. Итого — шесть «артиллерийских танка» — «АТ-152».
Популярно объясняю:
— Такой же случай с 122-мм гаубицами на шасси «Т-34» — только более тяжёлый! Снимаем с «КВ» башню и крышу боевого отделения и впендюриваем туда старую добрую «шестидюймовку»: 152-мм гаубицу образца 1909/30 годов.
Почему не «М-10»?
По той же причине, почему не «М-30» в танковом батальоне «нового строя».
Федоренко напоминает:
— Так ведь у нас уже есть танк с таким орудием — «КВ-2»? Зачем ещё?
Объясняю, буквально на пальцах:
— «КВ-2» — это штурмовой танк, стреляющий прямой наводкой по видимой цели. А сейчас речь идёт об самоходном орудие, могущем куячить по супостату с закрытых позиций… Ты разницу чуешь, Федоренко? Или ты разницу не чуешь?!
— Я то разницу чую, тов… Но у «КВ-2» боекомплект всего тридцать шесть выстрелов и навряд ли его будет намного больше у «АТ-152».
Подражая мне, поднял указательный палец вверх:
— Стало быть — не получится вести более-менее продолжительный огонь! А для ведущего огонь с закрытых позиций полевого орудия — именно эта способность решающая. Ведь наводчик цель не видит и подавляет её за счёт массирования огня. Это касается, кстати и «АТ-122», тов…
Помолчав, ехидно добавил:
— Так что без колёсной техники — так и так не обойтись, а Вы, тов… — категорически против неё как в батальонах, так и в бригаде «нового строя».
***
Действительно: это проблема — про которую, я сразу и не подумал…
Что делать?
А как вообще снабжали танковые подразделения в войну?
Тут же ответом на вопрос «всплыло» из того же Драбкина:
«Обычно после боя оставались только пулеметные диски, их всегда много. Пополняли же боекомплект бригадные тыловые службы. Они же подвозили горючее. Мы сами приходили к грузовикам и получали деревянные ящики со снарядами, которые потом приносили к танку…».
В 1941-ом году, в условиях организационного бардака с нашей стороны и господства в небе самолётов Люфтваффе с немецкой, рассчитывать на «бригадные тыловые службы» на колёсах особо не стоит.
Вот ещё вариант, оттуда же:
«…Про запас ящики ставили даже на борту, потому что боекомплекта Т-34–85, откровенно говоря, не всегда хватало. Так что за этим следили и постоянно подвозили резервы».
Ага, уже «теплее»!
Вот ещё:
«У нас такой случай был. Когда мы прорвались к Балтийскому морю, то разрезали немецкие войска на две группировки. И немцы для соединения со своими частями бросили против нас эсэсовские части. Соседняя с нами танковая бригада сдерживала их атаки, израсходовав при этом почти все боеприпасы. А тут противник как раз подбрасывает новые подкрепления. Немецкие танки готовятся к атаке. Тогда командир бригады по рации связался с нашим полком, и комполка приказал на один танк погрузить под завязку 85-мм снаряды, даже сверху на броню ящики поставили, и он двинулся на соединение с бригадой».
Конечно, можно «лишние» выстрелы к гаубицам возить снаружи броневого корпуса, например на надгусеничной полке… Одна проблема: в отличии от 1944-1945-го годов, в 41-ом — Люфтваффе господствовали в воздухе и попавшая в «деревянные ящики со снарядами» пуля с «мессершмидта» — взорвёт их на надгусеничной полке танка не хуже, чем в кузове грузовика… Не говоря уже об бомбе с «юнкерса».
Нет, не пойдёт!
Что же делать?
Так, так, так…
Вообще-то все эти «специальные танки» — штабные, артиллерийские, зенитные, инженерно-сапёрные, радийные — только для наших синештанных оленей диковинка какая… Папуасы, млять! Все они были придуманы вовсе не мной — а англичанами и французами ещё в годы Первой мировой войны.
Здесь как говорится, нельзя не задаться вопросом: а чем, интересно — советская разведка все эти двадцать лет занималась? Почему товарищи командиры РККА ни хрена не знают?
По ходу, ГРУ Генштаба РККА — это скопище тупых бездельников, только тем и прозанимавшееся до войны — что подсовывало «дезу» от Каннариса про сроки нападения и его первопричины.
Ладно, это мы уже благополучно «проехали» и можно забыть про Голикова с его «рамзаями» — как про страшный сон.
Так вот: мне осталось только «запилить» последний девайс…
В конце Первой мировой войны, британские инженеры с учётом уже полученного боевого опыта — специально сконструировали на базе «Мк IX» танки снабжения пехоты.
Иными словами — «транспортные танки».
Что это такое?
Выступая как первые в мире бронетранспортеры, они были способны подвозить непосредственно на поле боя до тридцати пехотинцев или десять тонн груза за раз. Обычно, загрузка транспортного танка состояла из 10 ящиков патронов, двух минометов Стокса и 50 ящиков мин к ним, ящика сигнальных ракет, 7 ящиков гранат, 50 канистр с водой, 50 упаковок рационов питания, 100 полотенец, 20 магазинов к «Льюису», ящика сигнальных ракет, 50 кирок, 50 катушек колючей проволоки, 30 коротких и 30 длинных колов, 250 мешков под землю для устройства укрытий.
Вот я и думаю, а что если…?
Ну а почему бы и нет?
***
Строго гляжу на Начальника АБТУ РККА:
— Думаешь, Федоренко — что уел ты товарища Сталина?
Того, как под душ холодный:
— Нет, тов… Я так не думаю… Вы меня не так поняли, тов…
— В том то и дело, что ты — вообще не думаешь! Поэтому понять тебя — геморр, тот ещё.
— Бери перо и пиши: в состав танковой бригады «нового строя» входит транспортная рота, а в состав её батальонов — транспортные взвода. Транспортной единицей этих подразделений является «транспортный танк снабжения» — «ТТС», на базе… На базе чего, Федоренко? Угадай с трёх раз?
Начальник АБТУ поникшим голосом:
— На базе танка «Т-34», тов…
— Правильно! Значит, думать ты всё же умеешь — но ленишься. А десант таких «транспортных танков» можно будет использовать как грузчиков, выступающих ещё и в роли резерва для десантных отделений линейных танков.
Чуть не забыл:
— А напомни мне, Федоренко, сколько весит башня этого танка?
Посмотрев на потолок, тот назвал в принципе правильную цифру:
— Около четырёх с половинной тонн.
В уме быстренько прикидываю «хрен к носу» и выдаю:
— Значит, сняв башню с пушкой и выкинув «родной» боекомплект мы в одном «ТТС» разместить свыше сотни 152-ух миллиметровых гаубичных снарядов — весящих порядка сорока килограммов каждый, или около трёхсот 122-ух миллиметровых — имеющих массу в районе пятнадцати кило… А это уже серьёзно, с этим воевать можно!
Однако, всё это на нижнем пределе:
Масса «Т-34» выпуска 1941-го года — 26,5 тонны. Максимальный вес последней модели — «Т-34-85», достигал 32 тонн…
Значит, что?
Значит, мы имеем значительный запас прочности. Значит в «ТТС» — можно грузить не четыре с половиной тонны, а все восемь, а то и больше
Но конечно, всё это — чистые умозрения, всё решит эксперимент в поле… И на войне: на Советско-финской «продолженной» войне.
Дело даже не только в том, что колёсные машины — уязвимы от огня с земли и воздуха, но и в том — что в Красной Армии нет грузовиков с подходящей грузоподъёмностью. Самый распространённый «ГАЗ-АА» (80 % от общего количества) — берёт всего полторы тонны, отчего в народе получил прозвище «полуторка».
И вот вопрос на засыпку: сколько таких «полуторок» надо, чтоб снабжать хотя бы танковую бригаду в полсотни танков?
И, как при этом обеспечить внезапность контрудара, если пылящие колонны снабжения из «полуторок» — растянуты на десятки километров и видны за сотню вёрст даже с земли?
И главное: как их защитить от ударов с воздуха?
Объясняю всё это Начальнику АБТУ РККА, а тот не врубается от слова «тупит», лупает глазами и вопрошает:
— А где наша авиация, где наши истребители?
Меня это уже начинает бесить и, не сдержавшись, каюсь:
— «Где, где»… В п…зде на верхней полке: как зайдёшь — налево.
Так, так, так…
Что в итоге получилось?
По-моему — годнота!
В транспортные танки можно грузить не только снаряды для самоходной артиллерии и, вообще — боеприпасы… Но и горючее, продовольствие и всё остальное. Наконец, сами они могут послужить источником запчастей для других танков — линейных и специальных.
А значит, что?
Даже попав в окружение — что в условиях 1941-го практически неизбежно, такая бригада «нового строя» — сможет сравнительно долго вести боевые действия в тылу врага и возможно даже — сумеет пробиться к своим.
Когда я рассказал этот довод своему визами, того аж затрясло:
— Как это: «в окружение»?!
— «Как, как»… Жоппой об косяк! Давай лучше подобьём с тобой общую численность бригады в танках и машинах. Вздохни несколько раз глубоко и выдохни, Федоренко — а то тебя аж «подкидывает».
После выполнения этой нехитрой дыхательной гимнастики, тот сравнительно быстро успокаивается и задаёт встречный вопрос:
— Сколько ««ТТС» в транспортных взводах батальонов, сколько в транспортной роте бригады?
Вздохнув: «Эх, как бы самому знать!» и, посмотрев на потолок:
— Думаю, пока условимся что по три во взводе, девять в роте. Командирских машин снабженцам не надо.
Тот, уткнувшись в свои бумаги и шевеля губами подчитывая столбиком, бубнить:
— В общей сложности в танковой бригаде «нового строя» будет 45 танков «КВ» и 62 «Т-34», из них боевых…
Поднимает на меня голову и так жалобно:
— …Всего двадцать, не считая взвода охраны батальонных и бригадного штабов.
Отмахиваюсь:
— Слушай, не начинай снова гнать эту лабуду! Скажи лучше — сколько подготовленных командиров-танкистов из «Высшего военного училища моторизации и механизации РККА» моего имени, требуется для бригады?
Уткнувшись вновь:
— Триста двадцать девять…
— А у нас всего четыреста?
— Да, почти четыреста: триста девяноста девять командиров среднего и высшего звена.
Удовлетворённо потираю руки:
— Отлично! Из оставшихся можно будет сформировать запасную роту, куда в боевых условиях будут направляться «безлошадные экипажи», танкисты — прибывшие после излечения из госпиталей, направленные из учебных центров для адаптации к фронтовым условиям. «Запасникам» можно будет поручить комендантские функции: караульная и гарнизонная служба, конвоирование пленных, расстрел трусов и дезертиров… Ну и так далее.
Многое, мы с ним отложили на потом: например — ремонтно-восстановительную роту с оборудованием — допускающим возможность в сравнительно короткое время, из двух-трёх подбитых танков собрать один боеготовый.
Как и хозяйственную роту, бригадный менсанбат, похоронную и трофейную команду и так далее.
— Главное — «запилить» костяк, Федоренко! А «мясо» — оно нарастёт, дай только срок!
***
В общем, довольно конструктивно протолковали мы с Федоренко до полуночи, «обсасывая» всякие мелочи, которые должны быть занесены в «Боевой устав Танковых войск»:
— Категорически запрещаю применять танки по одному или небольшими группами! Только массировано, только силой не менее батальона. И только после тщательной разведки. Командир танковой бригады имеет право отказаться от атаки, если командование стрелковой дивизии — на участке которой осуществляется прорыв, не предоставит ему самые подробные и главное — достоверные(!) разведсведения.
— Запрещаю во время войны расформировывать потерявшие матчасть танковые части. Они должны быть немедленно выведены из боя и направлены в тыл для пополнения и получения новой техники.
— Раненных танкистов после излечения в госпиталях, направлять только в свои части.
— Категорически запрещаю использовать танкистов не по предназначенью — как пехотинцев, артиллеристов и прочее! Командиры уличённые в этом, должны быть немедленно невзирая на заслуги отстранены от командования и отправлены в штрафбат.
Естественно, был вопрос:
— «Штрафбат»? А что это такое, тов…?
Многообещающе улыбаюсь:
— В своё время узнаете, Федоренко! А если будете вести себя плохо, не слушаться Верховного главнокомандующего и быковать по-бесприделу — узнаете очень скоро и на собственной шкуре.
Поговорили и, «об жизть» в том числе и о бабах.
Нормальный мужик оказался, хотя и слега туповатый — что можно отнести к профессиональной болезни, связанной с военной службой… На предприятиях за вредность дают молоко, а военным чтоб лучше соображалось — надо давать бесплатно сахар и, заставлять жрать его в присутствии комиссара — чтоб не обменивали на бухло и не перегоняли на самогон.
Пожалуй, чуть позже я распоряжусь.
***
Наконец прощаясь, встаю и на ходу, разминая затекшие стариковские ноги, даю последние наставления по этой теме:
— Неделя на сбор и формирование личного состава бригады, ещё неделя на апгрейд техники… Танки предназначенные в специальные — могут и должны уже с заводов приходить без башен и крыш боевого отделения. Позаботься об этом, Федоренко.
— Хорошо, тов…
— Через три недели — кровь из носа, должны начаться первые тактические учения, треть из которых — должна приходиться на тёмное время суток.
— Раз воинская часть «нового строя» — значит и его тактика должны быть новой. Поэтому главная задача товарищей командиров бригады: написание уставов, наставлений и методичек по тактике.
Федоренко уверенно:
— Командиры в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА» вашего имени — грамотные, они справятся.
Остановившись напротив него:
— Я не сомневаюсь в этом, генерал. Если начну сомневаться — у «Автобронетанкового управления» будет другой начальник.
Походив ещё, продолжаю:
— Затем, не позже чем через месяц-полтора, мы с тобой начнём формировать другие бригады из командиров прошедших переподготовку в учебных частях при танковых заводах. Думаю, на первое время их должно быть не менее пяти.
Про себя:
«Чтоб успеть обкатать новую тактику в Весенней войне с «финиками» и заодно показать Адику, что мы не такие уж и лошки — как ему это из его Фюрербункера кажется».
— Затем, уже в начале лета, мы с тобой поставим формирование танковых бригад на конвейер…
«А это уже — сюрприз для фрицев!».
Наклонившись, возбуждённо шепчу:
— Представляешь, Федоренко: на конвейер!
Нет, он не представляет — по глазам вижу. Ох, уж эта генеральская тупость…
Тогда я подняв руки и задрав голову верх, кричу:
— НА КОНВЕЙЕР!!!
Вновь наклоняюсь над ним:
— Форд поставил на конвейер автомобиль, Кайзер — морские суда… А мы с тобой, Федоренко — ТАНКОВЫЕ БРИГАДЫ!!! Представляешь? В итоге: ты — маршал, а я — всего лишь генералиссимус…
Показывая рукой район промежности:
— …И оба — вот до сюда в орденах!
Возможно, я показался ему буйно-помешанным, поэтому он сжался на стуле и поспешно:
— Представляю, тов… А где будет этот, как его… «Конвейер»? Полигон в Кубинке слишком мал — больше бригады там не разместится.
Мгновенно успокаиваюсь:
А действительно — где?
Конечно, Кубинка для этого слишком мала, это так — на первое время…
И опять пришла на ум подсказка из Драбкина:
«Вообще, вы знаете, что в Горьком и Гороховецких лагерях располагалась мощная танковая группировочка? Там работало целых три танковых училища, да еще три учебных полка по подготовке специалистов. Мотоциклетный полк по подготовке младших специалистов, полк по подготовке на иностранные машины и полк по подготовке на самоходки».
— …Где-нибудь в Гороховецких лагерях, Федоренко. Так что заранее позаботься об этом заранее, товарищ Начальник Главного управления Танковых войск РККА, чтоб потом не пришлось догонять.
Тот записывает, но потом подняв голову и глядя мне в глаза:
— Конечно, я сделаю всё, что Вы прикажите… Людей мы найдём и обучим — за это я ручаюсь. Но где взять столько новейших танков для этого «конвейера бригад нового строя»? Заводы и с нынешним то планом по выпуску бронетехники не справляются…
Наставив на него указательный палец, я:
— Ты задаёшь очень правильные и своевременные вопросы, Федоренко! Поэтому позаботься об том, что бы в ближайшее же время — в Кремле состоялось Федоренко, подумав, предложил:
— Тогда может с участием и командиров войсковых частей — уже ознакомившиеся с новейшими танками? Я просто засыпан их письмами по поводу качества…
— Не можно, а нужно! Сегодня, какое число, напомни?
— Двадцать пятое января, тов…
Торжественно, не без пафоса заявляю:
— Можешь, Федоренко, отметить сегодняшнюю дату — как самое знаменательное событие в истории танковых войск, претендующее на День танкиста!
— Отмечу, тов… Обязательно отмечу.
Посмотрев на часы и став из-за стола — давая тем самым знать, что аудиенция закончена:
— Давай до свидания, Федоренко! Через недельку встретимся с тобой на совещании с представителями Харьковского и Кировского танковых заводов и, имеющих к ним претензии командиров-танкистов. Тогда же и, предоставишь мне воочию личной состав первой танковой бригады «нового строя».
ВСЁ!!!
На сегодня рабочий день закончен:
«Домой, домой — пора домой…».
[1] Лейтенант Купер прошел от Нормандии до Эльбы с 3 й бронетанковой дивизией Армии США.
[2] Этот род войск имел исторические названия:
1929–1936 гг — «Механизированные войска».
1936–1942 гг — «Автобронетанковые войска».
1942–1953 гг — «Бронетанковые и механизированные войска».
[3] Сам Тимошенко дал такую характеристику своему выдвиженцу: «Федоренко много и упорно работает, хорошо знает состояние и нужды своих войск; в результате чего боеготовность и боевая подготовка танковых частей округа находится на хорошем уровне, … сам Федоренко в случае необходимости может командовать крупным механизированным соединением».
[4] Здесь и далее Уланов А.А. «Первые Т-34».
[5] Гальдер Франц. «Военный дневник (июнь 1941–сентябрь 1942)».
[6] Драбкин А. «Танкисты: новые интервью».
[7] Ветеран ВОВ Шишкин Николай Константинович из сборника А.Драбкина «Самоходчики».
[8] Ветеран ВОВ Поляков Юрий Николаевич из Драбкин Артём «Самоходчики».
[9] Там же, Зонов Арсений Николаевич.
[10] Там же, Сокольский Виктор Лазаревич.
[11] Ветеран ВОВ Кирячек Дмитрий Тимофеевич из Драбкин А. «Самоходчики».
[12] В 1941 г. с началом Великой Отечественной войны предприятие получило новый статус — Бронетанковая ремонтная база Наркомата обороны.
[13] Приказом НКО № 01941 от 03.1942 г. назначен Заместителем начальника Ремонтно-эксплуатационного управления ГАБТУ КА. Приказом НКО № 043 от 01.1943 г. назначен Заместителем начальника Управления ремонта танков ГБТУ КА. Работая в управлении, принял самое активное участие в создании системы подвижных ремонтных средств Красной Армии.
С марта 1944 г. — Заместитель начальника Главного управления ремонта танков КА. Приказом НКО № 0125 от 05.1944 г. утвержден в занимаемой должности.
С июля 1946 г. — Начальник управления ремонта танков ГБТУ БТиМВ ВС. С апреля 1947 г. — ид. начальника управления, он же Заместитель по ремонту и снабжению начальника Главного управления УРиС ГБТУ. Приказом МВС № 0858 от 02.080.1947 г. утвержден в занимаемой должности.
С 13 июля 1950 г. — 1-й заместитель главного инженера БТиМВ СА.
С 24 июня 1952 г. в распряжении командующего БТиМВ СА. Приказом ВМ СССР № 03515 от 14.08.1952 г. уволен в запас по ст. 59б (по болезни) с правом ношения военной формы одежды с особыми отличительными знаками на погонах. Жил в Москве.