Из письма Льва Троцкого Клименту Ворошилову:
«Положение Конной армии внушает здесь серьёзнейшие опасения. До нас с разных сторон доходят слухи о всяческих непорядках. Конница жестоко обращается с крестьянским населением, грабит и прочее. За конницей тянется бесконечный обоз. В штабах пьянство, разврат и прочее. Такие условия могут погубить самую лучшую конницу и не раз уже губили».
Из воспоминаний Кирилла Мерецкова (с мая 1920 года помощник начальника штаба по разведке в 4-й и в 6-й кавалерийских дивизиях Первой Конной армии):
«Считаю не лишним повторить, что месяцы, проведённые в рядах Конной армии, сыграли очень большую роль в моём формировании как красного командира. Во всяком случае, вплоть до середины 1920-х годов мои взгляды на военное искусство и практическое их воплощение в жизнь определялись опытом, вынесенным именно из боевых операций 4-й и 6-й дивизий 1-й Конной армии».
Неменко А.В. «Оборона Крыма 1941 г. Прорыв Манштейна»:
«Советская армия к началу войны представляла собой «контору», в которой царили законы бюрократии (как ни странно, но это так). Чины и должности получали не те, кто мог провести операцию с наименьшими потерями, достигнув максимального результата, а тот, кто смог максимально удовлетворить запросы «начальства». Неважно, каким образом это было сделано, либо показной решительностью и беспощадностью к своим войскам, либо личным обаянием и умением угодить, или показным патриотизмом; все эти методы не изжиты и по сей день в «конторах»».
Ветеран ВОВ Кузьмичев Николай Алексеевич из сборника Артёма Драбкина «Самоходчики»:
«— Хотелось бы задать Вам один из самых важных вопросов нашего проекта. Могли ли мы победить с меньшими потерями?
— Да, у нас людей не жалели… Мы воевали числом, а не умением, это и тогда мне было понятно. Ведь даже я, простой сержант, видел, что мы неправильно наступаем — фактически бьем не кулаком, а растопыренными пальцами. И понимал, что сперва ведь надо как следует разведать, и потом как делал немец — ударить в слабое место кулаком. Вот тогда будет эффект! И поэтому так донаступались, что потеряли 28 миллионов…».
«Бойцы-коммунары будут присматривать за комиссарами, те в свою очередь за комсоставом. Может быть, хоть что-нибудь из этого, да получится…», — повторял я как заклинание, как мантру.
Вроде бы верное решение найдено, да?
Но чувство тревоги не отпускало:
— Обязательно же придумают же сволочи, как или угробить или облапошить юных и оттого слегка лоховатых комсомольцев-добровольцев. Это в военном деле наши генералы — баран-баранами! А в вопросах собственного выживания — все до одного гении на врождённо-генетическом уровне.
В «подсознании», произвольно всплывали вот такие фрагменты из воспоминаний ветеранов и я буквально лез на стену — хотя и не выл волком, чтоб не испугать домашних:
«Дивизия считалась «сибирской», в ней было очень много пожилых солдат — сибиряков, отличавшихся особой стойкостью в боях. Но через десять дней, из-за жутких потерь, почти 70 % личного состава стрелковых рот составляли молодые солдаты из Средней Азии, прибывшие с очередным пополнением.
Нейтральная полоса была примерно 350–400 метров. Местность впереди и позади нас была забита немецкой и нашей подбитой техникой. Огромное количество наших сгоревших танков. От этого зрелища становилось жутко. Убитых в те дни никто не убирал и не хоронил. Множество трупов лежали и разлагались на участке нашей обороны и на нейтралке. Бомбили нас ежедневно и многократно. У немцев было полное господство в воздухе».
И оттого видать продолжали сниться сны, в коих я с наслаждением геноцидю высший комсостав РККА, теми или иными способами… Да так часто, что даже мой внутренний голос проснулся и недовольно пробурчал:
«Да чё ты сопли жуёшь? Организуй какие-нибудь командно-штабные учения — приближённые к боевым, собери синештаных в одном месте и взорви их всех на хер… Типа, ошибочка вышла: перепутали имитационные заряды с боевыми, мол и, учения получились слишком уж приближённые… Мне ли тебя учить? А на мнение потомков да историков будущего наплюй: ты не Сталин — тебе пофиг».
Меня же обуревали сомнения:
«Это другое дело! Высшая партийная элита была априори бесполезной, а потенциально даже вредной. Нет их и, никто даже этого не заметил. Эти же… Кого я на место генералов поставлю? На дивизии, корпуса, армии, фронты… КОГО?!».
Внутренний голос зевнул:
«Прям, так уж и некого? А если головой подумать? Ну, наше дело было предложить… Продолжай «лезть на стенку», коли так нравится».
И вновь заснул.
И сколько я его не будил — чтоб расспросить, что он имел в виду, даже тайком от Валентины Васильевны кувшин на кухне тёр — как при вызове старика Хоттабыча… Ни он — ни этот лучший после Реципиента друг пионеров, на вызов так и не явился.
Сволочи!
Да и хрен с вами, с обоими.
У меня же, как у Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР, есть Заместитель: Маршал Советского Союза Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Он фронтами командовал ещё в то время — когда нынешние синештанные, в лучшем случае ещё в школах прапорщиков учились. А в худшем — подставляли свои суконные рязанские рыла под зуботычины царских унтеров да фельдфебелей.
Неужели, он не найдёт способ заставить советский генералитет воевать?
Да, быть такого не может!
Кстати, за время моей болезни, Михаил Дмитриевич тиснул в «Красной звезде» пару зачётных статеек.
В первой, озаглавленной «К вопросу о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии», он помянув всего пару раз товарищи Сталина — что ему только в плюс… Не забыв лишний «проехаться с бубенцами» по Иудушке-Троцком — что опять же, в плюс… Все лавры создания советской регулярной армии возложил на Ленина, который имел смелость отвернуть одну из главнейших марксистских догм — «всеобщего вооружения народа», и группу патриотически настроенных генералов Российского Генштаба.
Свою роль он упомянул довольно скромно, что ему в минус…
Не понимает ещё здешний хроноабориген значение и роль пиара!
Ничего… Мы ему его ещё организуем.
Крайне интересно было почитать и его статью «Причины поражения Российской империи во время Империалистической (Великой) войны».
Главные причины Бонч-Бруевич-старший видит в импотентности верховной власти государства, вороватости промышленников, некомпетентности чиновничества и генералитета.
Первое утверждение в доказательствах не нуждается, да?
Несмотря на наличие пятерых детей, император Николай Недержанец был полным импотентом в политическом смысле.
В доказательство следующих трёх утверждений, Бонч-Бруевич-старший в числе прочих приводит такой пример:
«Так называемый «снарядный голод» возник на пустом месте и, был результатом маниакального стремления русских генералов наступать под «барабанный бой» пушек.
Куда стрелять, зачем…
Неважно!
Орудия должны палить непрерывно и точка.
В результате такого расточительства, накопленный до войны запас артиллерийских боеприпасов быстро кончился и, начался тот самый «снарядный голод» — который имел последствия более глубокие, чем просто возможность ответа на десять германских выстрелов, лишь одним своим.
На вопрос «Почему отступаем?» делегации депутатов Госдумы во главе с Рябушинским явившейся на фронт, генералы ответили односложно: «Нет снарядов».
И отныне это стало идеей-фикс!
Правительство увидело в преодолении «снарядного голода» волшебную палочку-выручалочку, промышленники из военно-промышленных комитетов — возможность нажиться. Под производство снарядов — главным образом трёхдюймовой шрапнели, было отдано всё: запасы металлов, химических веществ, станки, рабочая сила и прочее…
Да, к семнадцатому году «снарядный голод» был преодолён и, причём с запасом, которого хватило и плоть до сегодняшних дней…
Но рухнула транспортная система страны!
Ведь с пятнадцатого года, не производились новые железнодорожные рельсы, паровозы и вагоны и, не ремонтировались старые железнодорожные пути и подвижной состав. Не на чём было доставить те же снаряды на фронт, топливо и продовольствие в столицу.
И в стране говоря словами Владимира Ильича Ленина, «сложилась революционная ситуация»…
…Чему учит нас эта история?
Война однобокости не терпит!
Военная экономика должна быть сбалансированной и, ни в коем случае нельзя допускать превышения её чисто боевой составляющей над обеспечивающей».
Сказать по правде, такой расклад для меня в диковинку, но не в этом дело…
Нет, каков аналитик, а?
Неужели не найдёт выход, неужели не подскажет, что делать?
Ну а следующее его утверждение, было уже подсказано мной:
«Следую догмам Драгомирова «о превалировании духа над материальной силой» аки каменной стены, царский генералитет угробил кадровую Русскую императорскую армию (даже гвардию!) в лесах Восточной Пруссии, на полях Галиции и на болотистой пойме реки Стоход, что под Ковелем… Мобилизованные же взамен запасные, чувствовали себя не «священной скотинкой» — словами этого теоретика, а главами многодетных семейств. Они не захотели вдовить своих баб и сиротить детей за непонятно что и, воткнули штыки «в землю» или в спину ближайших офицеров — поднимавших их в очередное бессмысленное наступление.
Но меня удивляет не это…
В конце-концов, царские генералы — слуги антинародного режима и ждать от них что-то иное, было бы совершенно наивным.
Мне интересно другое.
Почему это «превалирование духа над материальной силой» до сих пор в почёте в Красной Армии?
Неужели советские генералы и командиры, отнюдь не материалисты — как все советские люди, а верят в каких-то «духов», которые способны заговорить дуло пулемёта — выпускающего шестьсот пуль в минуту? Может, им стоит вместо синих галифе надеть бамбуковую юбку и отправиться в Африку — где среди самых диких племён, до сих пор в ходу подобные верования?
Или, же они хотят повторить печальный опыт своих предшественников погубить Советский Союз точно так же, как царские генералы — Российскую Империю?
Конечно же, нет!
Рисунок 79. П.Рыжанко: «Стояние на костях».
Пойма реки Стоход — могила Русской Императорской гвардии.
Век проходит за веком, а картинка одна и та же: отечественный генералитет истребляет лучших представителей народов, населяющих страну.
Советские военные теоретики найдут в себе силы отречься от устаревших морально и физических догм царского прихвостня Драгомирова, с его упованием на силу штыка в руках у «священной серой скотинки» и создадут новое — социалистическое военное учение. Ну, а если у них это не будет получаться, то мы с Верховным Главнокомандующим — товарищем Сталиным, им обязательно всемерно поможем…».
Эх, хорошо сказал, да?
Особенно мне понравилось про «бамбуковую юбку»: как представил в ней Наркома обороны Кулика — так и лёг плашмя от хохота.
Должен заметить, что ни старшему Бонч-Бруевичу, что младшему — с его «Империализмом, как первой и начальной стадии социализма», никто открыто в печати не возразил, хотя было объявлено об возобновлении свободы дискуссий. Наоборот, вдруг нашлось столько народу, которые «и так всё знали».
Из НКГБ, правда сообщали о «брожении» на уровне «обывательских разговорчиков», но и всего лишь.
А вот представить себе что не было тридцать седьмого и, были бы живы и здоровы и причём у власти всякие Бухарины с Рыковыми, да Зиновьевы при них? Да ещё бы и Троцкий с целым черепом, из «дальнего зарубежья» что-нибудь вякал?
Я уж не говорю про различные группировки генералитета во главе с Тухачевскими, Якирами и прочими Уборевичами…
Удалось ли мне бы тогда, так легко переформатировать государственную идеологию и вплотную подобраться к военной доктрине?
Сильно сомневаюсь!
Мда… Воистину были правы наши предки, придумавшие мудрую поговорку:
«Нет худа без добра».
***
Ну и наконец, когда я полностью поправился и был готов на следующий день приступить к своим обязанностям, на дачу в Кунцево заявился Бонч-Бруевич-старший — маршал СССР, Заместитель Верховного главнокомандующего, с кругами хронической усталости под глазами. Да не один он заявился, а ещё и меньшого братца с собой притащил.
Увидев их, я обрадовался:
— Нас трое мужиков, не считая находящегося «при исполнении» Косынкина, значит что? Значит, есть хороший повод…
Подкравшаяся незаметно откуда-то сзади Валентина Васильевна, закончила за меня:
— Напиться, да?
Пришлось прикинуться Христосиком пред Понтием Пилатом:
— Ты сказала!
Затем уперев руки:
— А кто совсем недавно подыхал, да всё про какого-то пушного зверька вспоминал?
Начал было оправдываться:
— Так это когда было?
— Всего пять дней назад!
Ишь, ты! Какая цепкая у неё память.
— Ты ещё Первую Пуническую войну припомни…
— Я тебе, ещё не то припомню, алкаш!
Ну, вот что с нею делать?
Пришлось припугнуть:
— Слышь мать… Будешь бухтеть и мне перед соратниками перечить — отменю равноправие полов и международный женский день. И вот хрен ты у меня получишь подарок, который я тебе уже на него приготовил!
Вру, конечно: даже и не подумал ни разу на эту тему. Но кто из «нашего брата», не врёт «ихней сестре»?
Разве что гомосек какой.
Та, сразу включила заднею:
— Да ладно пейте, мне не жалко… Хоть всю её вылакайте — из «Арагви» ещё привезут.
Насторожившись:
— «Из Арагви»? Из ресторана, что ли?
— Ну, да. После того, как ты там нажр…
Морщусь:
— Немножко там погулял с друзьями 12 января… Дальше что?
— Заведующий рестораном каждый день присылает по бутылке «Особой московской».
Расслабляюсь:
— Если б было наоборот — я б пожалуй возражал. В общем готовь в Малой столовой стол, а мы пока в Большом зале пообщаемся.
— Сколько бутылок водки?
Не моргнув глазом:
— Шесть.
Та, оглядев меня ироническим взглядом с головы до ног, хмыкнув что-то неопределённое, гордой павой удалилась на кухню.
Младший Бонч-Бруевич, которому видно было присутствовать на этой семейной сцене, начал мямлить:
— А может, ну её — водку? Я бы лучше чай…
Сразу видно: человек самого Ленина знал!
И нахватался от него дурных привычек, как собака блох.
— Никаких чаёв! Разговор сегодня предстоит такой, что без пузыря не разберёшься.
***
В Большом зале, мы с Владимиром Дмитриевичем буквально минут десять поболтали об том об сём — в частности проехались по марксовой теории ценообразования и прибавочной стоимости…
Затем, Бонч-Бруевич-старший прочно перехватив инициативу начал мне жалиться:
— Чем до сих занимался Генеральный штаб, Иосиф Виссарионович, я не понимаю… В архивах завалы информации ещё с Испании, которые никто даже ещё и не думал читать и анализировать…
Перебиваю причитания и с нетерпением спрашиваю:
— Хрен с ней, с информацией! Какие планы разрабатывались на случай войны с Германией? Оборонительные? Наступательные? А то мы там «в будущем», уж все копия друг об друга сломали…
— Кроме разработанных Борисом Михайловичем и утверждённых 14 октября прошлого года «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г.г.», я больше никаких «планов» не нашёл.
Ну вот, а кто-то говорил, что у Красной Армии никаких планов на случай войны не было…
Брехня!
Потирая руки:
— Это уже хорошо! Так какой характер эти «Соображения» носят?
— Сугубо оборонительный. Во главу угла была поставлена задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания противника в нашу оборону — выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось и рассматривалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление всеми силами[1].
Невольно подумалось:
«Ну и пиз…дун Вы, мистер Резун! А ещё Суворовым прикинулся, гнида продажная».
Ещё не маловажный вопрос:
— А какое направление по этим «Соображениям» считается решающим?
— Главным направлением удара вероятного противника считается Минск-Москва в полосе Западного особого военного округа. Кстати, после снятия Вами с должности Павлова — должность его командующего вакантна…
Я отмахнулся:
— Не горит! Лучше скажите мне, почему же на не так давно происходивших командно-штабных учениях — на которых я имел честь попасть в товарища Сталина, об обороне (даже активной!) речь не шла, а в случае нападения — наносились какие-то дурацкие «встречные контрудары»? И почему после них главным направлением стало считаться юго-западное?
Бонч-Бруевич-старший, в общих чертах уже знал от меня ход будущей войны, особенно её начальный период — так называемое «Приграничное сражение»…
Недолго подумав, он ответил так:
— Тимашенко и Жуков — кавалеристы. Причём, отнюдь не казаки — а именно кавалеристы старой, ещё дореволюционной школы. А до Империалистической войны тактикой регулярной конницы в бою, традиционно считался «конный шок»: опрокидывание противника во встречной яростной атаке, преследование и последующее уничтожение.
Затем разведя руками, с обескураженной улыбкой:
— Они просто по-другому не умеют воевать, Иосиф Виссарионович!
Затем:
— Насчёт же второго вопроса: почему главным стало юго-западное направление… Думаю, Командующий Киевским особым военным округом генерал армии Жуков, не знал (или не был уверен) что его назначат Начальником Генерального штаба РККА и просто-напросто грёб под себя. Затем же «переигрывать» стало поздно, да и как-то неудобно.
Напряжение меня несколько отпустило и я откинувшись на спинку дивана, с облегчением:
— Спасибо, Михаил Дмитриевич! Теперь для меня всё встало по своим местам. Ну или если точнее сказать — почти всё.
***
Помолчав, чувствуя нутром, что здесь что-то не так, спрашиваю:
— Так получается, что план обороны СССР у нас есть?
Тот кивнул:
— Даже два плана, если считать и «Мобплан № 22» — мобилизационный план Красной Армии, содержащий перечень крупных мероприятий по реорганизации и передислокации войск в случае войны.
Немаловажный вопрос:
— И как они, оба эти плана, вводятся в действие?
— План прикрытия предусматривалось вводить в действие автоматически при объявлении мобилизации, а в других случаях только распоряжением наркома обороны СССР шифрованной телеграммой: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года».
— А кем объявляется мобилизация?
— Естественно Верховным Советом СССР, после объявления войны.
Пораскинув мозгами, я:
— Если в угрожаемый период объявить в стране чрезвычайное положение, то мобилизацию может объявить и Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами СССР.
— Если перед этим соответствующий закон будет принят, то почему бы и нет?
Помолчав, задаю следующий вопрос:
— Имеются ли у этих планов обороны страны недостатки?
— Как же без них! «Мобплан № 22» разрабатывался ещё в 1938–1939 годы и, на сегодняшний день в значительной степени устарел и требует срочной замены…
Это-то как раз, я очень хорошо знал.
Новый мобилизационный план «Мобплан № 23» будет представлен Генштабом 12 февраля 1941-го года. В исторических документах он чаще именуется «МП-1941», или «МП-41». В соответствии с ним, предполагалось проведение мобилизации по двум вариантам — скрытым и открытым порядком. В первом случае мобилизация отдельных военных округов, частей и соединений проводилась по специальному решению Правительства СССР в рамках так называемых «Больших учебных сборов».
Последние то и были проведены в апреле — мае 1941-го года, когда из запаса было призвано восемьсот тысяч бойцов и командиров, а из Уральского, Приволжского и Забайкальского военных округов — к западной границе двинулись три общевойсковые армии — 22-я, 21-я и 16-я.
«Открытым же порядком», мобилизация была объявлена 22 июня, после нападения Гитлеровской Германии.
Меж тем Бонч-Бруевич старший продолжал:
— …Недостатком обоих планов является то, что исходят они из того, что мы и Германия начнём мобилизацию одновременно, а боевые действия начнутся со стычек пограничников и патрулей передовых отрядов, для чего от каждой дивизии приграничных округов выделялось по батальону. Но ведь, Вермахту мобилизация была не нужна… Он уже с 31 августа 1939-го отмобилизован!
Охотно соглашаюсь:
— Не, я понимаю телевидение у вас в зачаточном состоянии и по «ящику» ничего не узнаешь… Но такое ощущение, что составители «Плана прикрытия», не читают газет, не слушают радио! Что они вообще из дома не выходят и не знают, что в Европе уже два года идет война. Дикость какая-то необъяснимая!
Коварно улыбнувшись, тот вдруг:
— Но главный недостаток даже не в этом, Иосиф Виссарионович…
— Как? В этом «Плане прикрытия» ещё недостатки есть? «Бомбите, чего уж там…
«Главный недостаток» был настолько сногшибателен — хорошо что на мягком сидел, а не на жёстком полу стоял:
— «План прикрытия» разработанный Генштабом РККА в 40-м году имел общий характер. Рабочие же планы поручили разработать соединениям и объединениям Особых военных округов, со сроком завершения… Первого июля(!) этого года.
Непроизвольно вырвалось:
— Ёб, твою мать…
— Вот и я про то же.
***
Придя в себя:
— «Ф.И.О» этой «аварии» известны?
Бонч-Бруевич довольно уклончиво:
— Вообще-то начальником Генерального штаба в тот период был Мерецков… Кстати, что с ним?
Не даваясь в подробности:
— Он приказал нам с вами долго жить. А «в частности»?
Тот, довольно неохотно:
— Думаю, ему помогал составлять «План прикрытия» Борис Михайлович Шапошников…
Ну, что я говорил?
«Старый конь глубоко не пашет»».
Махнув рукой, переменил тему:
— Маркс с ним, с «Планом прикрытия»… А что интересного обнаружилось в «завалах информации» у разведки?
— Много чего, в том числе и про как-то упомянутый вами при генералах «Блицкриг»…
— А по плану «Барбаросса»?
— Совсем немножко, но ясную картинку составить можно… Если захотеть, конечно. Например, в архивах ГРУ имеются донесения от «источника» — работника Министерства железнодорожного транспорта, в которых Германский генштаб уже назначил начальников товарно-узловых станций на территории СССР вплоть до Волги.
У меня аж челюсть отвисла:
— Вот, как? И тоже — «никто не читал и не анализировал» до Вас?
— Почему же? На донесении есть резолюция генерала Голикова, бывшего Начальника Главного разведывательного Управления РККА: «Дезинформация. Источник вычеркнуть из списка, куратора отозвать в Москву».
«Всё же эту сволочь надо расстрелять».
Вскочив, обоим братьям:
— Товарищи! Поскучайте минуточку, я счас…
Звоню в «Главное управление безопасности СССР», самому Начальнику «кровавой гэбни» и вкратце обрисовав в общих чертах ситуацию, приказываю:
— Товарищ Влодзимирский! Арестуйте генерала Голикова и выясните что это: глупость или измена? …Да, разрешаю бить. …Да, даже ногами. Затем, в независимости от результатов, однозначно оформите «по восьмой категории».
Возвращаюсь к гостям, а маршал СССР на меня с ходу наехал:
— Иосиф Виссарионович! Вы мне обещали двух сатрапов… Где они?
«Чёрт, опять про Тимошенко с Жуковым забыл! Ладно, пусть ещё немножко посидят…».
— Да погодите со своими сатрапами! Здесь, такое…
Рассказав ему довольно пространно про свои ночные «воспоминания и размышления» — после которых слёг на неделю, я в отчаянии возопил:
— Что делать, Михаил Дмитриевич? Где нам взять Гинденбургов?
Тот, посмотрев на меня поверх очков:
— Действительно, здесь без водки не разберёшься.
И тут голосом моей Валентины Васильевны, нас наконец позвали в Малую столовую:
— Мужики! Ужинать собираетесь, или так и будете лясы точить?
Стол был сервирован грузинской кухней, а среди блюд красовались три запотевшие «злодейки» с зелёной наклейкой. Посмотрев на них, я удовлетворённо сказал:
— Проси в два раза больше — получишь именно столько, сколько надо.
Мои собутыльники согласились с этой мудростью от потомков…
***
Когда выпили по первой и закусили, отдав должно качеству напитка и искусству работников кухни, Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич вдруг заявляет:
— Сказать по правде, Иосиф Виссарионович, я не понимаю вашего беспокойства. И заверяю Вас: в нём нет ни малейшего повода…
Я аж растерялся:
— Вот, как? Как это «нет повода для беспокойства»?
Привстав в волнении:
— Будет выбито практически целое поколение, а Вы не понимаете моего беспокойства?!
«А на того ли маршала, я поставил? Может, он тоже из этих же? Из «синештанников»? Да, нет: Михаил Дмитриевич — просто слегка туповатый… Счас объясню всё «на пальцах» и он всё поймёт».
Кулаком по столу:
— Вы не понимаете всей важности проблемы!
Дверь открывается и на издаваемый мной шум, в узкую щель тревожно заглядывают «обеспокоенные лица»… Сразу три: моя благоверная, дочь Реципиента и один из «прикреплённых» по имени Слава:
— Всё в порядке?
Не сумев сдержать раздражения:
— Буяним по-пьяне… Нельзя что ли?
«Прикреплённый» дематериализовался молча, Светка предварительно прыснув со смеху, Валентина Васильевна недовольно буркнув:
— Буяньте на здоровье, но чтоб посуда осталась целой!
Ценой достаточно значительных усилий взяв себя в руки, я уселся на место и стараясь быть спокойным:
— Объясняю ещё раз: всем достижениям, что мы имеем за годы Первых пятилеток — мы обязаны людям, получившим образование ещё в годы Империи. Любого советского наркома, учёного или конструктора копни, хотя бы церковно-приходская школа за плечами — но у него есть!
Действительно, взять хотя бы известнейших советских оружейников, не считая таких «патриархов», как Фёдоров или Дегтярёв:
Сергей Гаврилович Симонов: Окончил 3 класса сельской школы. С 16 лет работал в кузнице. В 1915 году пошёл работать слесарем на небольшом заводе, окончил технические курсы. В 1917 году приступил к работе на Ковровском заводе слесарем.
Георгий Семёнович Шпагин: Закончив 3 класса церковно-приходской школы, вынужден был зарабатывать на жизнь, был мальчиком у торговца, пастухом, возчиком песка и топлива на стекольном заводе. В 1916 г был направлен в оружейные мастерские.
Пётр Максимович Горюнов: Закончив три класса начальной церковно-приходской сельской школы, начал работать слесарем на Коломенском паровозостроительном заводе.
Михаил Владимирович Марголин: 3 класса гимназии…
— Все двадцатые годы в стране проводился один сплошной педагогический эксперимент. Объявленная цитаделью «казенщины» и «казарменного воспитания», старая классическая школа — была разрушена до основания. Было отменено буквально всё: от школьных оценок и экзаменов — до традиционной классно-урочной системы. Вместо них детишками были предоставлены: школьные комитеты, выборность учителей самими учащимися и увольнение «нелояльных» к Советской Власти педагогов, общественная супер-активность — типа борьбы с «церковным мракобесием», социальная сегрегация — когда в школах «второй ступени» не могли учится дети «лишенцев» — священников, бывших власть имущих и нэпманов… Запрет таких детских книг, как «Конёк-Горбунёк», или даже народных сказок, где встречаются слова «царь», «Бог», «рай», «ад» и даже «чёрт»…
Восклицаю с удивлением:
— Чёрт то им, марксистам-ортодоксам, чем не угодил? Ведь тот, классово близок к самой угнетаемой части пролетариата — к шахтёрам! В общем, стремились получить на выходе не специалиста, а «правильного» строителя коммунизма[2].
Про прекрасную и ужасную эпоху НЭПа можно говорить вечно!
Впрочем, наверное, как и про любую другую….
— Что хорошего с этого могло получиться? Да ничего! В конце-концов, даже Крупская поняла, что советские школы гонят брак, сказав: «Мне стыдно оттого, что за 10 лет Советской власти — грамотность в стране значительно убавилась».
— Но поздно пить «боржоми»: целое поколение граждан уже потеряно! Нормальное образование получили лишь те из учеников 20-х годов, чьи родители — или сами были высокообразованными людьми, или имели средства нанимать репетиторов. Остальные — это человеческий хлам! Ни на что не способный генетический мусор, с тем не менее — гипертрофированным инстинктом самосохранения и размножения…
Озарило догадкой:
«А не из этого ли «человеческого хлама», как опарыши из гниющего трупа — выползли командиры РККА среднего звена? Командиры полков, дивизий и корпусов времён Великой Отечественной Войны? Тогда нам полная жоппа при любом раскладе: не один стратегически «План прикрытия» — даже самый гениальный, не сработает — если подведут низовые исполнители».
— …Возращение к старой, доброй классической школе — с её дисциплиной и авторитетом учителя, произошло лишь в начале тридцатых годов — когда стране потребовались специалисты, а не «активисты». И лишь в конце это десятилетия, советские школы стали выпускать таковых.
И действительно, следующее поколение советских оружейников уже из школьников 30-х годов, как например Михаил Тимофеевич Калашников, 1919-го года рождения закончивший сельскую(!!!) школу на далёком от столичных университетов Алтае… Он воевал в Великую Отечественную и был ранен…
А если бы погиб?
Меня как кипятком залитым за шиворот, ошпарило:
«А вдруг я так изменил историю, что он погибнет?!».
Сцуко, не дам!!!
Снова вскочив от возбуждения, я наклонившись над столом, отчаянно жестикулируя правой рукой практически над головой старшего из Бонд-Бруевичей, орал:
— Это же — золотой фонд государства! Это — будущее нашего народа!! Это — надежда всего человечества на справедливо устроенное общество!!!
Наверное, со стороны казалось, что я хочу врезать Михаилу Дмитриевичу по «морде лица», потому тот максимально отклонился назад на спинку стула и как зачарованный — уставился на меня слегка выпученными, но изрядно расширенными и округлившимися глазами. Его меньшой брат, весь напрягся-напружинился и переводил взгляд с одного на другого — готовый в любую секунду встать между нами, как миротворец ООН между племенами хуту и тутси в эфиопской Руанде…
Но обошлось, слава Марксу!
— И знаете, что с ними произошло? Они были практически выбиты войной, из-за этих вот — баранов в синих генеральских штанах!
Я на память процитировал одного из выживших:
— «Из двадцати моих одноклассников выжило кроме меня всего два человека. Мой близкий друг Женя Гольдин, племянник певца Утесова, был летчиком-штурмовиком, за две сотни боевых вылетов на Ил-2 дважды представлялся к званию Героя, но его наградные листы не прошли… Выжил еще Селезнев, попавший в начале войны в плен, после побега прошедший все проверки и вернувшийся на передовую. Он воевал в пехоте. После войны Селезнев стал известным ученым-металлургом.
А могилы остальных наших семнадцати одноклассников разбросаны от Москвы до Берлина. За победу в войне мое поколение заплатило страшную цену. Но мы сделали все, что могли, для своей страны[3]…».
Потом наведя указательный палец как дуло пистолета в переносицу, спросил:
— Вот видите: один из трёх выживших стал известным ученым-металлургом… А если бы выжила хотя бы половина? Вы представляете, каким был бы тогда Советский Союз? Вы понимаете, что при таком раскладе — развалился бы кто угодно, но только не он?
После этих слов с меня — как воздух с шарика выпустили, я обмякнув опустился на стул и набычившись, угрюмо замолчал.
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич точно также молча налил в рюмки водки, мы как на похоронах «не чокаясь» молча выпили и также молча, взялись за закусь.
***
Мой Заместитель и маршал Советского Союза, опорожнив тарелку с первым и красноречиво поглядывая на второе, первым нарушил молчание:
— Харчо у Вас, ну просто на удивление хорош, надеюсь и цыплёнок-табака таков ж…
И затем вдруг без всякого перехода:
— …Рассказать Вам одну историю, Иосиф Виссарионович?
Несмотря на приятное жжение в животе от выпитого, я был не в настроении и это ещё слабо сказано:
— Расскажите «историю», Михаил Дмитриевич, раз больше Вам рассказать мне не о чем…
Тот, не заставил себя долго ждать:
— Зимой 1837-го года, в отсутствии Императора в Зимнем дворце случилось возгорание. Спешно прибыв на место, Николай I тотчас распорядился об эвакуации семьи, выносе регалий и драгоценностей и, приказал приступить к тушению пожара[4]…
Что-то такое слышал когда-то, но без таких подробностей, поэтому не удержавшись вопросил:
— А что? Без Императора, уж и приказать тушить пожар было некому? Где…
— Не перебивайте! Как закончу, сами всё поймёте.
— Хорошо, не буду… Продолжайте.
— Видя, что силами пожарных, придворных и прислуги не справиться, Николай I приказал прибыть во дворец гвардии. И вот здесь внимание…
Оглядев поочерёдно на нас с Владимиром Дмитриевичем, заостряя наше внимание, подняв указательный палец вверх:
— …Но впопыхах, забыл сообщить для чего(!) той следует прибыть ко дворцу. Просто прибыть и всё!
Торжествующе поблёскивая стёклышками очков:
— И гвардейские полки с всевозможной поспешностью прибыв по приказу Императора ко дворцу, несколько часов подряд простояли на морозе — глядя на горящую резиденцию Императора(!) и ничего не предпринимая, пока тот про них не вспомнил. Но время было уже упущено и осталось только приказать тем не тушить пожар — тушить его было уже поздно, а выносить имущество! Что бравыми гвардейцами и было героически, с риском для жизни проделано[5].
Мы с Владимиром Дмитриевичем только переглянулись в обалдении:
— Однако!
С несколько снисходительным удовлетворением оценив произведённое на меня впечатление, Бонч-Бруевич-старший продолжил:
— Следующую историю мне совсем рассказал новый Нарком путей сообщения СССР — Иван Владимирович Ковалев. Во время конфликта на реке Халхин-Гол, в район боевых действий начали перебрасывать военные грузы: сперва по Транссибу до Читы, а потом по железнодорожной ветке до станции Соловьевская… Так вот, тут же по всему Транссибу — образовалась «пробка», превосходившая всякое разумение… Сколько вы думали?
Переглянувшись, мы:
— Километров сто, двести…
— Более чем на 2000 вёрст!
Мы с Владимиром Дмитриевичем только ахнули:
— Бог ты, мой!
— Вот именно! Разгребать пробку из Наркомата путей сообщения послали нынешнего Наркома, а в то время — заместителя.
Бонч-Бруевич-младший сгорая от нетерпения:
— И что он обнаружил? В чём причина?
— Причина оказалась примитивной до полного неправдоподобия. Управление военных сообщений Генерального штаба РККА, выдало наряды всем начальникам эшелонов с указанием станции выгрузки: «Соловьевская». Но эшелонов туда прибывает сотни каждые сутки, а на той станции — всего два выгрузочных пути, да и те без нужных для выгрузки высоких платформ…
Мы с Владимиром Дмитриевичем, недоумённо спрашиваем:
— А что, если попробовать выгружать на других станциях? Тех, что поближе? Или Соловьевская — одна на весь Трансиб?
— Вот и товарищ Ковалев пробовал уговорить начальников эшелонов, а как правило — это командиры частей, выгружаться на других станциях… Однако, те неизменно отвечали: «У нас приказ выгрузиться в Соловьевской, и мы его выполним, чего бы нам это ни стоило». Пришлось решать этот вопрос едва ли не через самого товарища Ворошилова! Лишь тогда «пробка» рассосалась.
Задумавшись, я:
— Так Вы, Михаил Дмитриевич, хотите сказать, что…
— Вот именно это, я и хочу сказать! Наш генерал — этот то же чиновник, а наш чиновник с сотворения Адама — был и остаётся рабом параграфов, положений и статей законов-указов. Понимая это, не следует ждать от нашего генерал ничего героического: ему надо просто приказать действовать в соответствии с вышеуказанным. И причём приказать надо так — чтобы он понял приказ, даже если не хочет этого делать.
Кивнув, Владимир Дмитриевич подтвердил слова старшего братца:
— Владимир Ильич ещё в девятнадцатом году это понял, сказал мне как-то раз: «Нам, большевикам, только кажется, что мы управляем Россией. На самом деле сто тысяч русских чиновников как управляли страной, так и продолжают управлять».
Старший из братьев продолжил, слегка снисходительно поглядывая на меня:
— Не знаю почему, но наша верховная власть этого никогда не понимала. Вот например, 2-ю Тихоокеанскую эскадру незадачливого контр-адмирала Зиновия Рожественского, отправили за тридевять морей без какой-либо чётко поставленной цели. Просто приказали идти в Порт-Артур, где присоседиться к 1-й Тихоокеанской эскадра. За время её «хождения», генералы (опять же не имея приказа — во чтобы то ни стало, дождаться прихода подмоги) сдали эту крепость… И, что?
Отвечаю:
— Зиновий получил приказ плыть во Владивосток, но туда не доплыл.
— Вот именно! Все очевидцы того боя говорят: никакого плана боя у русских не было. Наши броненосцы и крейсера просто шли в пункт назначения, вынужденно отстреливаясь от наседавшего флота японского — напротив имеющего чёткую и внятную задачу: победить!
Осталось только и молвить:
— Мда… И не придерёшься: они выполняли приказ.
В свою очередь пристав, наклонившись ко мне через стол и вперившись в меня горящими глазами, Бонч-Бруевич старший:
— А если бы на месте Николая Второго II был не этот «Царскосельский суслик» — любитель стрелять по воронам да бродящим кошкам, а…
Прижав к груди ладонь:
— Сразу заявляю: я пас! Я и на Сталина — хрен бы подписался, будь моя воля.
От приятных воспоминаний, я аж прикрыл глаза:
«Я б лучше в том «тоннеле» и остался навсегда… Там, так хорошо! Не о чем думать, нечего решать, нечего бояться…».
К суровой действительности меня вернули слова Михаила Дмитриевича:
— …Да хоть его венценосная супруга — Императрица Александра Фёдоровна! Стерва, конечно — этого у неё не отнять… Но хотя бы у той какой-никакой характер имелся, в отличии от этого слизняка.
Недовольно открыв глаза, спрашиваю:
— И как бы она поступила, по-вашему?
— Уверен, родись эта стерва в штанах, она бы приказала генералу Куропаткину в Маньчжурии: «Ни шагу назад!». Генералам Стесселю, Смирнову и Фоку в Порт-Артуре: «Стоять насмерть!». А адмиралам Рожественскому и Небогатову: «Найти и уничтожить неприятельский флот!». И к каждому по жандарму приставила бы, с приказом: пристрелить как собаку изменника — если тот даже подумать посмеет об отступлении или о сдаче… И Русско-японская война была бы Россией выиграна!
Вспомнил я всякие наши «Цуссимские форумы», где всякие экспЭрды привстав с дивана — об броненосцы класса «Бородино» напильники тупили и, удивился:
«И всего то делов?».
Не поверил сперва:
— Да, ну на фиг… Так всё просто, оказывается?
— Да, да… Именно так: была бы выиграна! Это заявляет Вам человек, лично общавшийся с генералом Куропаткиным и адмиралом Рожественским.
Забыл, блин, с кем, с человеком какой эпохи разговариваю. Пришлось согласиться:
— Ну, коли так… Тогда, вероятно Вы правы, Михаил Дмитриевич.
Младший Бонч-Бруевич, довольно скептически:
— Всё равно бы это не спасло Самодержавие: оно было обречено лишь фактом своего существования.
Старший не стал с ним спорить:
— Зато, это спасло бы честь русского оружия.
Но по всему его виду было понятно, что он был иного мнения.
***
С хрустальным звоном «чокнувшись», выпили по третьей за упомянутую честь русского оружия, закусили цыплёнком в табаке и затем я спросил:
— Так, что? Нам с вами только и остаётся делать, как сочинять правильные планы, отдавать приказы и контролировать их выполнение?
Старший Бонд-Бруевич безапелляционно:
— Конечно! Доверять составлять планы командирам на местах — в округа и в отдельные объединения-соединения — категорически недопустимо! Кто такое придумал?
— Надо полагать предшественник вашего Захарова на посту Начальника Генштаба РККА — генерал Мерецков. Кто ж ещё?
— И исходя из каких соображений, интересно?
Пожимаю плечами:
— Сейчас уже, увы, не спросишь, ибо тот расстрелян как чей-то шпион.
— Это Вы поспешили, Иосиф Виссарионович!
Ещё раз равнодушно пожав плечами:
— Не «мы», а они: мои, в свою очередь — уже тоже покойные, соратнички по «Политбюро». Я в принципе не возражал: одним мудаком в рядах РККА — больше, одним меньше — ни я не замечу, ни Гитлер…
После неловкого молчания, тщательно разжевав и проглотив внушающий уважение кусок цыплёнка под острым соусом, возвращаюсь к основной теме разговора:
— Так Вы полагаете, что такое решение способно сорвать «Блицкриг»?
Тот, оживлённо поблескивая глазами:
— Совершенно уверен! Вот Вы, как «человек из будущего», не могли бы привести пример боевых действия какой-нибудь армии, корпуса или хотя бы дивизии РККА в первые дни после начала вторжения? Ход самой войны, я с ваших слов уже примерно себе представляю… Но мне он не так интересен, как именно ход вашими словами — «Приграничного сражения».
Действительно, зачем ему знать про Берлинскую операцию?
Хотя мной изменено по минимуму, но уже и ежу понятно, что она может быть раньше, позже или её может — вообще не быть…
Показав жестом — мол наливайте, тщательно пошурудив в «послезнинии», я согласно кивнул:
— Хорошо! Я расскажу Вам про славный боевой путь 85-ой Ордена Ленина стрелковой дивизии, которая в первые дни войны обороняла Гродно…
Бонч-Бруевич-старший оживился:
— «Гродно»? Это там где Наполеон переправился через Неман? В том месте, если Вам неведомо, во время Империи была Гродненская крепость или «Крепость Гродна» — в которую до Империалистической войны вбухали десять миллионов золотом, а во время онной — взорвали при приближении германцев…
Хмыкаю понятливо:
— Узнаю почерк! «Преемственность поколений», так сказать: попилили бабло, а концы в воду.
С нездоровым любопытством:
— Что? «У вас» тоже что-то взорвали?
— Ну, а як же! Только если я буду это «что-то» перечислять — Вторая мировая война успеет закончиться. «У нас» работали серьёзно, не мелочась на какие-то там несчастные крепости…
Помолчав, Бонч-Бруевич-старший настойчиво повторил вопрос:
— И всё же? Крайне любопытно было бы мне узнать, как за этот стратегически важный населённый пункт, сражалась Рабоче-Крестьянская Красная Армия в новую мировую войну.
Непроизвольно зевнув, я ответил:
— Да, впрочем как и за все остальные — «стратегически важные» или не очень, населённые пункты. Давайте накатим «по писюрику» — ибо рассказ будет долгим, да я начну помолясь…
***
Наполеон был далеко не дурак и, где переправляться через реки — хорошо знал
Город Гродно расположен в западной части Белоруссии области, вблизи границы с Польшей и Литвой (в 15 и 30 км соответственно), на крутом восточном береге реки Неман. С началом 20-го века, это уже не только одни из «ворот» в Россию — но и важнейший узел железнодорожных и шоссейных коммуникаций, за который говоря словами американцев: «Надо держаться на ринге, даже если зубы выскочат». Поэтому ровно через сто лет после того, как Наполеона прогнали совместно «остервенение народа, зима, Баклай, да русский Бог[6]», в этом месте начали строить крепость — об неоднозначной судьбе которой, только что вкратце поведал мой Заместитель на должности Верховного Главнокомандующего.
Перед Великой Отечественной Войной, в тех краях дислоцировалась 3-я армия РККА, входящая в состав Белорусского особого военного округ и, командовал ею генерал-лейтенант Кузнецов…
Ещё один Кузнецов!
Да сколько их в Красной Армии и доблестном военно-морском флоте?!
Рисунок 80. Топографическая карта города Гродно и его окрестностей.
Про этого полководца в частности и про его 3-ю армию в общем, современные мне историки писали (напишут) так:
«Военный талант(!) Василия Ивановича Кузнецова сформировался и проявился на белорусской земле — в Белорусском (Западном особом) военном округе в 1938–1941 г.г. В звании комкора он служил здесь командующим 3-й армией (с 1 сентября 1939 года). В начале Великой Отечественной войны 3-я армия в составе 4-го стрелкового и 11-гомеханизированного корпусов, 68-го укрепленного района (УР) и ряда артиллерийских и других соединений вела тяжелые оборонительные бои в районах Гродно, Лиды, Новогрудка».
В результате этих самых «тяжелых оборонительных боёв» под руководством «военного таланта», 9-я армия Вермахта генерала Штрауса (пять пехотных дивизий) взяла Гродно на второй день войны — 23 июня 1941-го года…
Мда… Чтоб сдать крупный город на второй день войны — нужен вполне определённый «военный талант», иначе никак.
1 июля Командующий 3-й армией генерал-лейтенант Кузнецов и член Военного совета армейский комиссар 2 ранга Бирюков с боями вывели из окружения 498(!) вооружённых красноармейцев и командиров.
Из ста тысяч — менее полутысячи…
Вот это талантище!
Белый свет никогда таких ещё не видывал талантов и слухом про них, ничего не слыхивал…
Наполеон Буонапарт! Джузеппе Гарибальди! Ганнибал Гаструбалович! Гай Юлий Цезарь!
Да, что там…
Сам Саня Македонский и его тёзки — Невский и Суворов (но не тот, что Резун) иже с ним.
Мемуаров по-военному талантливого Василия Ивановича, читать мне не доводилось, поэтому врать не буду. Но понять как происходил сам «процесс», можно из воспоминаний боевого сподвижника «военного таланта» — командира 85-ой Ордена Ленина стрелковой дивизии генерал-майора Александра Васильевича Бондовского.
Все мемуары вспоминать не буду: нас с Бонч-Бруевичем старшим пока интересует подготовка его дивизии к войне и боевые действия в её первые часы и дни.
Итак, очень-очень краткий пересказ[7]…
***
85-я Ордена Ленина стрелковая дивизия формировалась на Урале для участия с Советско-финской войне, но на неё не успела и спустя какое-то время была направлена в Западный особый военный округ. В Гродно из-под Минска, это соединение прибыло за месяц до начала войны и, расположилась в лагере Солы, за исключением 59-го стрелкового полка, разведбата, медсанбата, автобата, полевого автохлебозавода. Эти части перед «вероломным и неожиданным» квартировали в военном городке, что недалеко от станции Гродно.
Как вспоминает командир дивизии:
«Сразу же началась боевая учеба. Особое внимание уделялось политзанятиям, тактической подготовке бойца и подразделений и, огневой подготовке…».
Конечно же, без политзанятий никуда — это то, как раз понятно!
А вот дальше пошло совсем непонятное.
Еще зимой, когда дивизия дислоцировалась в Минске, её сапёрный батальон был отправлен на строительство УР в район города Белостока. За две недели до начала войны, стрелковые полки выделили по одному стрелковому батальону для завершения работ в укреплённом районе «Линии Молотова» на границе. В полках осталось по два батальона, с которыми части 22 июня вступали в бой. Самая неблагоприятная обстановка сложилась в 59-м стрелковом полку, из которого кроме того — распоряжением штаба 3-й Армии, были взяты три роты (по сути — полноценный батальон) для охраны самого армейского штаба и для работы на складе боеприпасов. Таким образом эта воинская часть вступила в бой, фактически имея на лицо всего один батальон и подразделения поддержки.
Напрашивается известная детская песенка про любимого бабушкой серенького козлика, которого — оставив «рожки да ножки», съели не серые волки…
Отнюдь!
Сама коварная, жестокая и подлая старуха — свалившая затем преступление на «санитаров леса».
Тем более были и ещё кое-какие неблагоприятные обстоятельства.
Дивизионная артиллерия активно перевооружалась на новую материальную часть, но если в легко-артиллерийском полку этот процесс прошёл сравнительно безболезненно, то в перешедшем на тягачи гаубичном артиллерийском — были вполне определённые проблемы, связанные с мехтягой… Вернее с её отсутствием. Фактически, трактора получил лишь один из его дивизионов, два других остались на конной тяге…
Однако, личный состав последних, был сокращён и приведён к штату численности на мехтяге!
Пришлось выкручиваясь из создавшегося положения, назначая недостающих ездовых из числа бойцов из орудийных расчетов, что не могло фатальным образом не сказаться на боеспособности дивизионной артиллерии в целом.
Слабость можно компенсировать хорошо проработанным планом боевых действий, не так ли?
Так!
Имела ли 85-я стрелковая дивизия план на случай войны?
А как же!
У нас и экономика то — и то плановая. А уж в составлении то военных планов, так мы…
ВООБЩЕ!!!
Впереди если не Вселенной всей — то обитаемой части нашей Галактики, это уж точно.
По распоряжению видимо свыше (так называемый «План прикрытия мая 1941-го года»), разработка плана боевых действий дивизии была закончена 20 июня. Утвердить его должен был командарм–3 (генерал Кузнецов В.И.)…
22-го июня 1941-го года!
Интересно, это случайность такая или галимый стэб изменника и предателя?
Ладно, пока почтём за случайность…
Резонно сказать:
«Хрен с ним с утверждением! План известен командирам его разрабатывающих и с началом войны его надо выполнять».
А по плану, что?
По тревоге части (вернее то, что от них осталось) выводятся из казарм, создают несколько отрядов по борьбе с неприятельскими авиадесантами…
Это — лютый пизДетц, товаричччи!
…И совершают марш к границе, где должны наступательными действиями — ликвидировать вторгнувшегося на нашу территорию противника.
Хм, гкхм…
План хорош и вполне выполним, слов нет!
Так почему же его не выполнили?
Пристегнитесь и приготовьте целлофановые пакеты, взлетаем!
В разработке плана командиры частей участие не принимали: только командир дивизии, начальник штаба, начальник артиллерии и начальник связи. Не был допущен даже заместитель командира дивизии по политчасти…
Его то, за что?
Мало того, будучи утверждённым, он должен был храниться не в штабе дивизии, а в…
В сейфе Оперативного отдела Штаба 3-й Армии.
Чтоб ознакомиться с ним, командиру полка надо было после объявления тревоги срочно прибыть в штаб армии, получить под роспись опечатанный пакет и в течении нескольких часов его изучать. После чего вернуться в часть и не меньшее время, разжжёвывать суть предстоящих манёвров командирам батальонов.
«Комеди-Клаб» отдыхает!
Ладно, хрен с ним — с планом.
Всё одно, как это заметил сам(!) Наполеон, всякий план действует лишь до первого выстрела. После него, начинается сплошная импровизация.
Как импровизировали Командарм-3 и командиры 85-ой стрелковой дивизии?
Тем более что в отличии от Бреста, например, Гродно распложен сравнительно далеко от границы и про них нельзя сказать, что при первых же разрывах снарядов, они с собственными и чужими жёнами — бегали в одном нижнем белье, от точно таких же плохо одетых красноармейцев…
В ночь с 21-го на 22-е июня командование дивизии отнюдь не развлекалось в театре с московскими артистками, оно даже не спало. Оно находилось при штабе соединения и мало того — «о чём-то» подозревало.
Словами главного свидетеля:
«После короткого доклада текущей почты майор Заварин был отпущен на отдых, а я заглянул на минуту в комнату отдыха. Там оказался и еще не спал тов. Гурьев. Он сообщил мне новость, которая не могла не возмутить: «Скрипачи» обнаглели, предъявив ультиматум нашему правительству о возврате Молдавии, угрожая войной. (Я понял, что речь идет о Румынии). Было ясно, что новость эта не из приятных. Война вплотную подступала к советской границе».
Ещё одна палка меж ног историкам, утверждающим, что накануне войны — командиры РККА были ни сном, ни духом.
И наконец, началось:
«Так и тогда за тяжелым вздохом я машинально потянулся к ручным часам. Часы показывали 4 часа 22.06.1941…
Первые разрывы авиабомб послужили сигналом тревоги. Часть дивизии, как расположенные в городе, так и в лагере, быстро поднялись и начали рассредоточиваться в районах северо-восточной окраины города и рощах западнее лагеря Солы. Майор Заварин, вернувшийся ко мне в помещение штаба дивизии с первыми разрывами авиабомб, получил от меня указание и отметки на карте, где должны рассредоточиваться части, стоящие в лагере. Полковник Тарасов по телефону давал распоряжения артиллерийским частям о районах, куда они должны выйти по тревоге. Командир 59 СП полковник Терентьев самостоятельно принял решение о выводе полка и других частей из казарменного городка, о чем доложил мне по телефону. Мне оставалось уточнить районы рассредоточения в северо-восточной окраине города, как полка, так и других частей».
Пока всё идет правильно, нет даже записей о жертвах бомбардировки среди бойцов и командиров, а стало быть их удалось избежать:
«Невредимыми остались штабы корпуса и дивизии, мосты через р. Неман. Склады и лагерь Солы не бомбились. Надо полагать, что склад горючего на юго-западной окраине города противник приберегал для себя. Что касается складов боеприпасов и взрыввеществ, то о них немцы или не знали, или не хотели подвергать уничтожению склад горючего, расположенного невдалеке от склада боеприпасов.
На лагерь Солы не было первого налета бомбардировщиков немцев в 4 часа 22 июня. Можно предполагать, что нахождение дивизии в лагере Солы противнику было неизвестно».
Как всё удачно складывается, да?
Те, кто находились в это же время в Бресте — даже мечтать об таком не могли…
Сразу же выяснилось, что мы с Наполеоном правы:
«При моих явках по вызову в штаб армии как утром, так и днем 22.06.1941 ни наштарм, ни начальник оперативного отдела о планах не вспоминали, ибо было видно, что события развиваются далеко не по плану и вопреки ему».
За кадром остаются многочисленные вопросы, типа:
А какие «события» ожидались? А на хрена надо было разрабатывать планы, которые первой же бомбёжки становятся «ни больше — ни меньше как грудой ненужных бумаг»?
Молчит на этот счёт наш «Дэвид Копперфильд», упорно молчит… Хотя и понимает некоторые очевидные вещи:
«Город Гродно имел объекты, большое военное значение которых было бесспорно: Штаб 3-й Армии, штаб 4-го стрелкового корпуса, штаб дивизии; склады горючего, боеприпасов и взрыввеществ; железнодорожный и городской мосты через реку Неман; в 3–5 км западнее и южнее города лагеря Фолюш и Солы; казармы вблизи ст. Гродно».
Ну раз понимаешь, то значит что?
Занимай своей дивизией город, готовь его оборону.
Вместо этого вполне логичного решения, он получает другой план:
«Я вызывался в штаб (третьей) Армии дважды. Первый раз за получением задачи дивизии на оборону рубежа р. Лососно. Задачу мне ставил командарм–3 генерал-лейтенант Кузнецов Василий Иванович в своем кабинете. В это время вблизи штарма рвались авиабомбы. На всю жизнь запомнилась завидная собранность и внешнее спокойствие командарма Кузнецова, повлиявшие и на меня…
Второй раз в штаб Армии вызывался с докладом о положении на фронте. Того нервоза, который был в штабе вначале, я уже не видел. Штаб перестроился для работы в цокольном этаже».
Дав приказ генерал-майору Бондовскому оборонять священные берега неведомой мне речки с несколько стрёмным названием, «завидно собранный и внешне спокойный» «военный талант» по фамилии Кузнецов и его «перестроившийся» штаб 3-й армии РККА, уже вечером того же дня драпанули из города:
«Командарм Кузнецов и его штаб выехали из города только после 19 часов 22 июня. Обстановка на фронте складывалась неблагоприятная, особенно на флангах армии».
Начальство не просто драпануло со свистом и с пробуксовкой, оно ещё и забрало с собой один из стрелковых полков и разведывательный батальон дивизии. Видимо для прикрытия самого себя от вездесущих «авиадесантов противника».
Тем временем Комдив-85, готовит к обороне город. Но делает это очень странно. Свои и без того куцые силы, он распыляет по окрестным лесам:
«141 СП из рощ 3 км юго-западнее и западнее лагеря Солы начал движение для обороны участка: устье р. Лососно — северная опушка леса южнее Новики — западная окраина Гродно. На оборонительный участок полк сопровождал я, я же ставил и задачу командиру полка подполковнику Малинину.
103 СП из леса 2.5 км южнее лагеря Солы в назначенный ему оборонительный участок: лес южнее Новики — Чеховщизна — Колбасино, начал движение по получении задачи, которую ставил командир штаба дивизии.
167 легко-артиллерийский и 223 гаубичный артиллерийский полки становились на огневые позиции в районах: юго-западная окраина Лососно — Колбасино — восточный выступ леса южнее Колбасино — СТФ».
От такой «диспозиции» возникает недоумённый вопрос:
А кто будет оборонять Гродно?
Дед Пыхто?
Так, так, так…
Стоит призадуматься над этим — воистину маниакальным нежеланием советских полководцев защищать города.
Всю войну, германцы стойко обороняли буквально каждую мал-мальски удачно расположенную деревеньку — превращая её в опорный пункт. Города с прочными каменными зданиями — в настоящие крепости, штурм каждой из которых — стоил нам большой крови.
Вот, например:
«Попково — довольно большая деревня, расположенная на равнине. Примерно в 300 метрах от восточной ее окраины начинается подъем холма в нашу сторону. Дома, да и другие постройки — кирпичные. Кирпичная, внушительных размеров церковь в центре деревни и двухэтажная кирпичная школа на окраине деревни с нашей стороны.
Сама деревня представляла собой внушительный рубеж обороны. Каждый дом — дот. Особенно серьезными оборонительным и наблюдательным пунктами были церковь и школа. Но немцы еще больше укрепили свою оборону, проложив перед деревней траншею окопов с пулеметными ячейками и ледяным бруствером, а обрушив крыши и перекрытия крайних домов, устроили мощные доты с амбразурами подвальных окон. Подходы к деревне со стороны наступающих представляли собой открытую равнину с одной кирпичной постройкой бывшей машинно-транспортной станции в виде большого сарая[8]».
Красная Армия же, предпочитала «оборонять» леса и болота — легко отдавая противнику даже такие крупные города, как Львов, Минск, Смоленск, Ригу, Киев, Ржев, Вязьму, Орёл и так далее… По сути, она начинала защищаться только прижатая задницей к воде: Одесса, Севастополь, Ленинград, Сталинград… Единственное исключение — Тула, с обороны которой началось декабрьское наступление под Москвой.
Почему?
Возможно, эта привычка осталась со времён Гражданской войны?
Кроме Красной, Чёрно-красной (анархисты Махно) и Белой армий, в ней принимали участие и так называемые «Зелёные». Это вовсе не защитники экологии, а убеждённые дезертиры, прячущиеся от призыва любой из сторон в труднодоступных местах. Песенка даже такая народная была, из которой помню только первый куплет:
«Зелёная армия,
Кустарный батальон…».
Сперва «зелёноармейцы» были не за тех, ни за других. Затем — за тех, кто побеждает.
То есть — за красных.
Так может меж них имелось какое-то тайное «братство» и первым делом «перекрасившись», они затем методом детёныша кукушки поочерёдно выкинули «из гнезда» — в первую очередь военспецов, затем истинных краскомов? Ну и как собака с улицы блох в дом, принесли в стратегию РККА две свои основополагающие привычки: прятаться в лесу и выжидать чья возьмёт — чтоб потом присоединиться к победителю.
А чем ещё объяснить?
Ну да ладно, всё равно всей правды не выяснишь, вспоминаем дальше…
Один хрен не пригодилось!
«Первые выстрелы» не прекращались, отменяя всё новые и новые планы нерасстрелянных вовремя «военных талантов»:
«К концу дня 22 июня над армией нависла угроза охвата ее флангов и прорыва немецко-фашистских войск к переправам через р. Неман у Лунно и Мосты.
Командарм принял решение в ночь с 22 на 23 июня, оставив Гродно, отвести войска на рубеже р. Котра и Свислочь. Здесь же отдал приказ:
85 СД с наступлением темноты начать отход с рубежа р. Лососно на оборонительный рубеж р. Свислочь. Отходя, применить метод подвижной обороны по рубежам…».
«Военный талант» по кличке «Кузнецов», придумал воистину гениальный ход, чтоб насыпать кварцевого песка в подшипники германского «Блицкрига»:
«Чтобы замедлить продвижение противника, Командарм приказал организовать и осуществить: взрыв железнодорожного и городского мостов через р. Неман, уничтожение складов горючего на юго-западной окраине города, боеприпасов на южной окраине и взрыввеществ на северной окраине Гродно».
Даром что ли, его впоследствии Героем Советского Союза объявили?
А в чём суть сего гениального маневра?
А вот хрен догадаетесь, для этого генералом Красной Армии надо быть, да не простым — а природно одарённым!
Впрочем, судите сами про изящество задумки:
«Ставилась задача — воспользоваться шумом взрывов, чтобы прикрыть отход дивизии…
(Ой, держите меня семеро — счас грохнусь оземь со смеха!!!)
…Определение времени начала взрывов и начала отхода возлагалось на меня. Командарм сообщил, что подготовка мостов к взрыву уже началась и поручено саперам другой части. Командарм знал, что дивизия саперного батальона не имеет».
Заботливый, падла, попался!
Как говорится: «ломать — не строить».
Взрывать народное добро — не производить его, выжимая последние копейки с народа и, вот:
«В 0 час. 30 мин. 23.06.1941 последовали взрывы на р. Неман, взрывы снарядов на складе боеприпасов, вспыхнул пожар на складе горючего. В это время я выезжал на шоссе Гродно — Лунно. Взрывы были огромной силы. Казалось, что город поднят в воздух. Это были взорваны мосты через р. Неман. Началось уничтожение склада боеприпасов. Огромное пламя огня на складе горючего быстро разрасталось, захватывая пожаром юго-западную окраину города…».
Заметим для себя: это происходило тогда, когда не один фашист в рогатой каске, не был замечен в окрестностях Гродно. Хотя виновник этого «торжества», задним числом писал такое:
«Отход начался при отсутствии наземного воздействия со стороны противника, но ещё вечером до наступления темноты, в бинокль можно было рассмотреть подходившие к Гродно немецкие мотомехчасти…».
На Гродно наступала обычная пехота, хотя и возможно усиленная штурмовыми орудиями «StuG». Вот она и взяла на следующий день город и, причём — почему-то не заметив взорванных с таким «фейерверком» мостов.
Одно радует:
«Поскольку было уже темно, авиации противника в воздухе не было. Началось оставление Гродно».
Правда, радость та была недолгой:
«Начался рассвет, а с рассветом появились бомбардировщики немцев. Началась бамбежка отходящих колонн. Колонны несли потери в автомашинах, конском составе, повозках».
Самое милое дело для любой авиации — бомбить неприкрытые с воздуха колонны и особенно обозы отступающих войск и, это удовольствие советские «военные таланты» — лётчикам Люфтваффе в полной мере предоставили:
«Тяжелую картину увидели все мы на дорогах, идущих из Гродно в сторону нового рубежа обороны р. Свислочь: в одиночку и группами стояли подбитые автомашины или остовы сожженных автомашин нашего 2-го автомобильного батальона…».
Будь я Герингом, я б награждал советских генералов «Железными крестами» и бриллиантов бы к ним не пожалел…
Прямо таки брал бы горстями и раздавал: заслужили, сцуки!
В результате этого хитрого манёвра, 85-я стрелковая дивизия осталась без автомобильного транспорта и видимо имущества находящего в кузовах грузовиков и, в буквальном смысле — без куска хлеба, ибо вместе с автобатом — был уничтожен и полевой автомобильный хлебозавод.
Но самое страшное, даже не это!
Полетел в корзину с мусором и очередной хитрый план нашего «военного таланта»:
«Остановка на первом рубеже грозила ничем неоправданными потерями в людях и технике, потерей времени для занятия основного рубежа обороны по р. Свислочь. Эти же причины говорили не в пользу осуществления подвижной обороны и на последующих рубежах и подсказали отказ от нее. Создавшаяся обстановка диктовала необходимость сохранения живой силы и технических средств для основной задачи — обороны рубежа р. Свислочь, тем более, что наземного преследования со стороны противника не было. Под непрерывным воздействием авиации противника части отходили, не задерживаясь на промежуточных рубежах…».
В общем, драп благополучно продолжился без остановок, сюрпризы продолжались:
«При проведении рекогностировки оборонительной полосы дивизии было установлено разрушение моста через р. Неман в Лунно, на который мы ориентировались при организации подвоза продовольствия и фуража со ст. Скидель. Это еще больше усугубляло обстановку снабжения всеми видами довольствия…».
Такое положение на военном языке, это называется «оперативное окружение».
И кто его совершил?
Германский Вермахт в результате «Блицкрига»?
Нет, не он…
А кто? Угадайте с трёх раз?
Неужели этот мост взорвали вопреки командующему 3-й армией, генералу Кузнецова — незаурядному «военному таланту» и без пяти минут Герою Советского Союза?
Да, быть такого не может!
Поэтому, заслугу в деле окружения целых советских армий или даже фронтов, надо разделить пополам между германскими и советскими генералами…
Ведь обе стороны приложили в этом деле максимальные усилия и ещё надо подсчитать — кто из них больше.
Я к примеру, плюсую именно за генерала РККА Кузнецова — Героя Советского Союза и кавалера всевозможных полководческих орденов.
«…С 24 июня дивизия вынуждена была перейти на использование носимого НЗ продовольствия, в последующем продовольствие добывалось или путем изъятия из складов, оставленных интендантствами или ушедшими вглубь страны советскими организациями, и наконец, иногда нас снабжали колхозники через свои МТФ. Все, что добывалось, не составляло набор продуктов хотя бы близких к пайку».
Зубы на полку, стало быть, а ведь ещё Наполеон говорил:
«Армия воюет брюхом!».
Так фули нам какой-то Наполеон?
У нас собственные военные таланты есть!
Наполеон, который нам не указ, ещё и что-то там про порох вякал… Мол, современные армии разучились воевать без него.
Фигня!
С боеприпасами в дивизии также были не лады, после взрыва складов 3-й армии в Гродно….
Так воевали же!
Помогала наша русская находчивость:
«Начальник артиллерии дивизии полковник Тарасов, руководивший со своим штабом отходом артиллерийских частей при оставлении Гродно, докладывал, что артиллеристами был обнаружен в лесу южнее Новики склад снарядов на земле…».
Нашли ж!
И смекалка:
«…В дальнейшем пополнение боеприпасами проходило только за счет собирания патронов, гранат у раненых и убитых бойцов, а снарядов за счет оставленных на поле боя другими частями».
Когда чего-то не хватает, «голь на выдумки хитра», как в случае с топливом для чудом уцелевших тракторов и грузовиков:
«Горюче-смазочными материалами с армейских складов дивизии ни разу не пополнялась. Горючее добывалось только путем слива его из выбывших из строя или оставленных на поле боя машин».
Как же дивизии пополняться с армейских складов, коли их сами же и взорвали?
Вот так и воевали в первые дни войны: своими руками уничтожили склады полные народного добра и теперь снабжаемся по «бабушкиному аттестату»!
С миру по ниточке, с бору по сосенке.
Драпали, драпали, драпали…
Весь день драпали, а к вечеру остановившись и, стали задаваться вопросом:
А от кого, спрашивается, драпаем?
«Днем 23 июня перед оборонительной позицией на р. Свислочь ни пехота, ни танки противника не появлялись. Ближняя разведка 103 и 141 СП доходила до заданных рубежей, но, не добыв сведений о наземном противнике, возвращалась в части».
Это было бы очень смешно, если бы не было так трагично…
Если кто-то решил, что это — самое дно, то пусть прислушается:
Снизу стучат!
«Во второй половине ночи с 23 на 24 был получен боевой приказ командарма — 3. Дивизии ставилась задача совершить марш и наступать на Гродно с целью восстановить прежнее положение взять Гродно».
Нет, больше не могу…
Хихихихи! Хахахаха! Хохохохо!
Нет, не так:
БУГАГАГА!!!
Дико извиняюсь…
Очередной хитрый план «военного таланта» начал выполняться:
«Остаток ночи прошел в подготовке к маршу. С исходных пунктов колонны начали движение по заданным маршрутам в 9 час. 30 мин. 24 июня…».
85-я стрелковая проделала немалый путь, на марше с утра и до обеда — не встретив ни танков, ни мотопехоты противника — от которых так резво удирала накануне, пока не случилось то, что должно было случиться:
«…Со стороны Гродно появилась девятка «юнкерсов». Началась бомбежка левой колонны. На смену отбомбившейся девятки «юнкерсов», появилась девятка «мессершмиттов», начавшая штурмовать, поливать огнем колонну. На смену штурмующим «мессершмиттам» появилась новая девятка «юнкерсов». Штурм сменился бомбежкой. Так, штурм чередовался с бомбежкой, беспрерывно, в течение 9,5 часов: начался в 13 часов и закончился в 22 часа 30 мин. Правая колонна начала бомбиться и штурмоваться с той же интенсивностью, но несколько позднее, а закончилась также в 22 часа 30 мин. От бомб и пулеметного огня колонны понесли очень большие потери, особенно в орудиях, специальных машинах, конском составе. Пехота, боевые расчеты артиллерии и спецчастей, водители автомашин сошли с дороги в сторону, окапались, замаскировались. Потери в людях были менее значительны. Шоссе профилировано, съезжать с него в сторону не везде возможно. Только отдельные специальные машины съехали с него и замаскировались, но и по ним наносились бомбовые и огневые удары. С третьего или четвертого захода бомбардировщиков — точно не помню — выведена была моя радиостанция и я остался без радиосвязи. Колонны были прижаты к земле до наступления темноты. Задача дня боевого приказа командарма — 3 не была выполнена».
Дальше всё понятно: 85-ой ордена Ленина стрелковой дивизии — как таковой не стало.
Но забавляет последняя фраза:
«Задача дня боевого приказа командарма — 3 не была выполнена».
А что?
Кто-то всерьёз рассчитывал, что она — «задача дня», будет выполнена?
Что накануне бомбившая дивизию германская авиация, устыдилась содеянного и больше этого делать не будет?
Что одетый в «фельдграу», со «штальхельмами» на головах и с «машиненпистолями» в руках немецкий пролетариат восстанет и, оставшиеся без топлива, боеприпасов и даже без куска хлеба — «рожки да ножки» «ордена Ленина», отобьют важнейший узел коммуникаций?
Этот план сочиняли взрослые люди, или сопливые детишки из школы «для особо одарённых»? Которые и задницу то — подтереть самостоятельно не могут, чтоб с ног до головы не измараться в собственном дерьме???
Или, всё-таки план генерала Кузнецова был успешно выполнен? Как и все предыдущие?
Но он имел своей целью совсем не то, про что официально заявлялось.
Автор разбираемых «по косточкам» мемуаров — генерал-майор Александр Васильевич Бондовский, командир 85-ой ордена Ленина стрелковой дивизии, пишет по этому поводу:
«Идея решения командарма — 3 на оставление Гродно и отвод войск на рубеж р. Котра и р. Свислочь в ночь на 23 июня с целью ликвидации угрозы охвата флангов и воспрепятствования прорыва немецко-фашистских войск к переправам через р. Неман у Лунно и Мосты была проста и понятна…».
У него не хватило мужества (а скорее всего он был в сговоре), а я за него закончу:
«…Своими руками угробить 3-ю армию РККА, сдать важный пункт коммуникаций врагу и открыть ему путь в тыл Западного фронта».
Других «идей» в этих решениях — не просматривается, от слова «вообще».
Кстати, автор вышеприведённых материалов, тоже в своём роде «талантливый уникум»: единственный советский генерал — дважды в 41-м году пролюбивший вверенные ему дивизии, дважды вследствие этого попадавший в фашистский плен и, соответственно — дважды совершивший побег из плена.
Прям, Дэвид Копперфильд — да и только!
Историки уверяют доверчивый электорат, что за пребывание в плену — всякому бойцу и командиру грозили всяческие кары: как минимум — штрафбат, а коль совсем не повезло — то и расстрел.
«Конструкторы человеческих душ» — писатели, книжки про то же пишут — «Архипелаг ГУЛАГ» и прочие, за что получают Нобелевские премии, а сценаристы с режиссёрами — фильмы снимают, с участием лучших артистов страны, набирающие десятки миллионов просмотров и формирующие мировоззрение целых поколений проживающих на «одной шестой» части землешарной поверхности…
Взять хотя бы «Холодное лето 53-го», где бравого капитана-разведчика за пару часов плена — очень надолго определили в «ГУЛАГ», где он до самой смерти Сталина и бериевской амнистии — трудился в лесопромышленности с компанией воров-рецидивистов, убийц, сексуальных маньяков-насильников, дезертиров, бандеровцев и прочих нацистов, гениальных конструкторов и других невинных жертв режима.
Брешут, собаки!
Тут человек два раза подряд был в плену, а его не то чтобы не расстреляли — из армии не уволили и даже не понизили в звании.
Правда, следуя пословице про «альтернативно одарённого» и «мужской детородный орган из стекла» — дивизий ему больше не доверили. Зато…
Какая приятная неожиданность, описцаться на радостях можно!
…Вместо хотя бы штрафбата, генерал-майора Бондовского отправили преподавателем тактики на курсы усовершенствования офицерского состава «Выстрел» — где как надо полагать, он учил молодёжь — как надо правильно «пролюбить» дивизии, как следует вовремя сдаваться в плен, а затем…
Ну, магические способности, далеко не у каждого генерала открываются!
Ибо подобных чудес, история Великой Отечественной войны — больше не знает.
И видимо, учил очень здорово — дослужившись к июлю 1943-го года до назначения — Начальника учебного курса по тактике.
В этом же контексте следует рассматривать и следующий эпизод, которым я пожалуй и завершу рассказ про славный боевой путь «85-й ордена Ленина стрелковой дивизии РККА» в первые дни Великой Отечественной Войны:
«В 4 часа 25 июня майор Данильчук доложил о чрезвычайном происшествии в сформированной конной разведке. Заканчивая формирование разведки, майор Данильчук приказал построить ее в полной боевой готовности для проверки и смотра. Во время проверки наличия выделенных в группу бойцов ст. лейтенантом Безматерных, перед строем группы вместе с т.т. Данильчук и Безматерных появился зам. начальника особого отдела дивизии ст. лейтенант Жраков.
Неожиданно для всех ст. лейтенант Жраков выстрелом из револьвера убил ст. лейтенанта Безматерных. Последовало замешательство среди разведчиков, а затем выстрел, которым в упор был убит зам. начальника особого отдела одним из бойцов конной разведки».
Что это за «чрезвычайное происшествие» и зачем про него надо было вспоминать?
Чтоб в очередной раз лягнуть «кровавую гэбню», мешавшую нашим «военным талантам» бить врага?
А может, за этим стоит нечто другое?
Имеется основанная на собственном житейском опыте чуйка, что дело обстояло несколько не так…
А возможно — совсем не так.
Скорее всего, особист что-то (на третьи сутки!) заподозрил и увидев в действиях генерала Бондовского измену Родине и служебному долгу — выраженные в решении сдаться в плен, решил арестовать последнего…
Однако, в завязавшейся перестрелке был тем убит, после чего по каким-то вновь открывшимся обстоятельство — сдаваться в плен стало «не комильфо» и пришлось отложить до следующего раза.
Почему особист был убит именно им — генералом Бондовским, а не положим майором Данильчуком?
Потому что вспомнил этот — в принципе малозначительный на фоне происходящих событий, эпизод. Видимо, это был его первый опыт личного убийства человека… А к преступнику всегда приходят во сне и наяву «мальчики кровавые в глазах» и его всегда тянет на место преступления.
***
После моего рассказа Бонч-Бруевич младший, наливая всей честной компании ещё по одной, задумчиво протянул:
— Мда… Такого бардака, я что-то даже в Гражданскую войну не припомню. Хорошо, что Владимир Ильич не дожил!
Старший же:
— Не забывайте всё ж, что в Гражданскую — Красной Армией командовали военспецы под присмотром настоящих — ещё дореволюционного «призыва» большевиков, а не эти…
И тем не менее когда жахнули по соточке, маршал Советского Союза, закончил на довольно оптимистической ноте:
— И всё же я не вижу повода отчаиваться. На примере всё той же 3-й армии (в которой на всякий случай надо срочно сменить командование), я скажу что надо делать.
Затем, предварительно закусив, он стал перечислять по пальцам:
— Первым делом Генштабу надо разработать подробнейший план обороны Гродно для каждой из частей, ознакомить под расписку командиров, предупредить об ответственности за невыполнение и непрестанно контролировать, и… Всё!
Переспрашиваю:
— «Оборона Гродно…»?
Тот, широко разведя руками:
— А нам ничего не остаётся, как только оборона городов находящихся на узлах транспортных коммуникаций. Для «маневренной обороны» Красная Армия недостаточно маневренна, а противник имеет подавляющее превосходство в воздухе — что не позволит наносить мощные контрудары достаточно крупными силами и главное — внезапные. А без внезапности любая операция обречена на провал.
Возражаю, хотя и чисто для поддержания разговора:
— Отдав инициативу в руки врага, мы войну не выиграем.
Горячится, едва командирскую гимнастёрку на груди не рвя:
— Пеший, может успешно воевать против конного — только находясь в укреплённом месте и никак иначе! Кроме того, для создания сплошной полосы обороны, у нас недостаточно плотности войск. Естественно, локальные контрудары по флангам прорвавшегося противника, я не исключаю… Я на них настаиваю!
Всё это я и сам прекрасно понимаю, но всё же, сомнения меня гложут:
— Вы предлагаете тактику «фестунгов» — городов-крепостей, Михаил Дмитриевич? Не шибко то она помогла Гитлеру и его «гоп-компании».
— «Фестунги»?! А это что за напасть?
Вкратце рассказал про эту последнюю «соломинку» за которую ухватился Гитлер, после чего мой Заместитель, после недолгого раздумья заявил:
— Не забывайте, Иосиф Виссарионович, что перед тем истощив резервы и ресурсы, Германия вела уже проигранную(!) войну. Нам же подобная тактика позволит, избежав излишних потерь — после объявления всеобщей мобилизации и перевода экономики на военные рельсы, последовательно и непрерывно наращивать силы — чтоб к зиме получить превосходство в живой силе и технике, перейти в наступление и разбить противника.
— «Гладко было на бумаге…».
— Согласен! Любой план кажущийся безупречным до войны, после начала войны — оказывается никуда не годным. Диалектика!
Соглашаюсь:
— Она самая, мать её етти… Владимир Дмитриевич… Вы ещё не налили?
Ну, что ж…
Хотя я сильно сомневаюсь, что тактика «фестунгов» способна что-то радикально изменить и, общая обстановка — все равно останется крайне неблагоприятной для РККА, всё же частных успехов на отдельных направлениях — безусловно добиться можно. Окружённая в крупном городе — узле коммуникаций и, продержавшаяся хотя бы неделю дивизия или армия — принесёт гораздо больше урону Вермахту, чем как стадо волков — обложенная в лесной чаще или даже в чистом поле и, погибшая при попытке прорваться… Или же распущенная на «мелкие группы» собственными командующими.
И главное, действительно он прав: ничего другого не остаётся. Так что условимся, что на вопрос «Что делать?», худо-бедно — но я уже нашёл ответ.
Как будто читая мои мысли Бонч-Бруевич старший спросил:
— Надеюсь на ваш первый вопрос, Иосиф Виссарионович, я ответил?
Помедлив, утвердительно киваю:
— Вполне. Теперь ответьте на второй вопрос: «Где взять Гинденбургов?». Ибо, для обороны вполне достаточно стойкости простых бойцов и тупой исполнительности командиров. А вот для успешного наступления — к которому рано или поздно Красной Армии предстоит перейти, требуется какой-никакой — но полководческий дар у наших генералов. А ведь большинство потерь, бывает именно во время наступления…
[1] После подписания 13 апреля 1941 г. Пакта о нейтралитете между СССР и Японией и, следовательно исчезновения угрозы войны на два фронта, «План прикрытия» начал перерабатываться. На утверждение Наркому обороны Тимошенко, он должен был поступить 22 июня.
[2] Кто интересуется, рекомендую книгу: Рожков А. «В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов».
[3] Ветеран ВОВ Гак Александр Михайлович из сборника А. Драбкина «А мы с тобой, брат, из пехоты…».
[4] Пожар в Зимнем дворце́ 17 декабря 1837-го года, охвативший Зимний дворец в Санкт-Петербурге во время царствования Императора Николая I, считается одним из самых грандиозных пожаров в истории дореволюционной России.
[5] Из мемуаров бывшего офицера Преображенского полка Д. Г. Колокольцева известно, что «эти батальоны, вызванные по тревоге, более часа простояли перед дворцом на площади в полном бездействии, ожидая распоряжений растерявшегося начальства, и появились в здании только тогда, когда пламя вспыхнуло над дворцом ослепительно ярким заревом».
[6] Из А.С. Пушкин «Евгений Онегин».
«Гроза двенадцатого года Настала — кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский бог?».
[7] Кого интересуют подробности: Бондовский Александр Васильевич: «Боевые действия 85-ой Ордена Ленина стрелковой дивизии в первые дни Великой Отечественной войны».
[8] Андреев П. «Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика».