- Я следующая на очереди, - добавила Черри.
Зейн просто кивнул.
- Милости прошу ко мне, - сказала Марианна.
Грузовик стоял на гравийной дорожке у двухэтажного белого дома с желтыми ставнями, и по столбику веранды взбирались ползучие розы. Внизу стояли две большие кадки с белой и розовой геранью, цветы были махровые, хорошо политые. Коричневый двор изнывал под летним солнцем. Это мне даже понравилось - я не считала, что траву надо поливать. Небольшое стадо пятнистых курочек копалось в сухой пыли.
- Славно, - сказала я.
- Спасибо, - улыбнулась Марианна. - Сарай вон там, за деревьями. У меня есть немножко молочных коров и лошадей. А огород за домом, ты его увидишь из своей спальни.
- Спасибо, это будет здорово.
Она улыбнулась снова:
- И почему мне кажется, что тебя абсолютно не волнуют мои помидоры?
- Дай мне только помыться в душе, и они меня очень заинтересуют.
- Мы можем сгрузить гробы, и тогда пусть двое твоих леопардов идут мыться. Надеюсь, что горячей воды хватит на троих. Если двое пойдут вместе, мы ее сэкономим.
- Я ни с кем в душ не пойду, - сказала я, глядя на Черри.
Она пожала плечами:
- Мы можем пойти мыться вместе с Зейном.
Наверное, что-то выразилось у меня на лице, потому что она добавила:
- Мы не любовники, Анита. Хотя когда-то были. Это будет просто... уютно, когда друг друга касаешься. Это не секс, это... - Она оглянулась на Марианну, будто ища помощи.
Марианна улыбнулась:
- Прикосновение - одна из тех вещей, что объединяют стаю ликои или пардов в одно целое. Они постоянно друг друга трогают, перебирают друг другу шерсть. Заботятся.
Я непреклонно покачала головой:
- Я ни с кем в одну ванну не пойду.
- Тебя никто и не просит, - сказала Марианна. - Есть много способов создавать связи в стае, Анита.
- Я в стаю не вхожу.
- И много способов быть участником стаи. Я ведь нашла среди них свое место, а я не ликои.
Она оставила меня, Зейна и Черри разгружать гробы, а сама пошла уложить Натэниела. Черри и Зейн запихнули гробы в подвал, а потом пошли принимать свою совместную ванну.
Вход в подвал был снаружи, как в старинное подземное убежище на случай торнадо. Задняя дверь была ширмой на деревянных планках, и она громко клацнула, когда леопарды туда вошли. Марианна встретила меня у этой двери и преградила путь.
Она улыбалась и была спокойна посреди своей вселенной. От одного вида ее удовлетворенного лица мне стало не по себе и руки зачесались. Захотелось завопить и устроить такое, чтобы в ее вселенной начался такой же бардак, как в моей. Как она смеет быть такой спокойной, когда у меня в душе все так перепуталось?
- Что тебя тревожит, дитя? Я слышу твое беспокойство как гудение разъяренного пчелиного роя в стенах.
Неподалеку от дома, позади его, стояла шеренга сосен, как солдаты в карауле. В воздухе пахло вечным Рождеством. Обычно мне запах сосен бывал приятен, но не сегодня. Не рождественское у меня было настроение. Прислонившись под взглядом Марианны к выцветшим доскам стены, я почувствовала, как "файрстар" уперся мне в спину, я вытащила его и сунула спереди за пояс штанов. Если кто-то и увидит, так и хрен с ним.
- Ты видела Верна, - сказала я.
Ее серые, спокойные, непроницаемые глаза посмотрели на меня.
- Я видела, что ты сделала с его шеей, если ты об этом.
- Да, я об этом.
- Твоя метка на его шее доказывает всем нам следующее. Первое - что ты считаешь себя равной ему, а это заявление не слабое, и второе - что ты пока что недовольна его гостеприимством. Что-нибудь из этого верно?
Я на миг задумалась, а потом сказала:
- Я никого не признаю над собой доминантом. Тот, кто может избить меня до полусмерти или убить, все равно не выше меня. Сила еще не есть превосходство.
- Многие бы стали с тобой спорить, Анита, но я не из их числа.
- И - да, я пока что недовольна его гостеприимством. Ради вас я уничтожила почти всех вампиров Колина. Верн был доволен как верблюд, но все равно не дал мне вчера ночью взять с собой пистолеты. Если бы они со мной были, то не вышло бы так, что эти гады чуть не убили Джемиля, Джейсона, Зейна, да и меня, если уж на то пошло.
- Верн сожалел о своем поступке, иначе он бы не предложил тебе свою жизнь.
- Отлично, чудесно, но я не собиралась его метить. Не собиралась. Ты понимаешь, Марианна? Я это сделала не нарочно. Как ночью с мунином, утром не я владела мной. Меня соблазнил запах крови и теплого мяса. И это было... странно.
Она рассмеялась:
- Странно? Лучшего слова ты не могла бы найти, Анита? Странно. Ты Истребительница, сила, которой следует страшиться, но ты так... молода.
Я посмотрела на нее:
- Ты хочешь сказать - наивна?
- Ты не наивна в том смысле, в котором это слово обычно употребляется. Я уверена, что ты видела смерти и крови куда больше меня. Они немножко отравляют твою силу, эти смерть и кровь. Ты их привлекаешь и отталкиваешь одновременно. Но в тебе есть нечто, остающееся юным, даже вечно детским. Как бы тебя ни трепала жизнь, всегда будет в тебе что-то, что больше хочет воскликнуть "Вот это да!", чем "Черт побери!"
Я хотела съежиться под ее напористым взглядом, съежиться - или броситься наутек.
- Я теряю контроль над своей жизнью, Марианна. А мне очень важно, чтобы этот контроль был.
- Я бы сказала, что этот контроль для тебя - одна из самых важных вещей.
Я кивнула, зацепив волосами облезающую краску на стене, и отодвинулась, встала перед ней на пыльном дворе.
- А как я могу вернуть себе этот контроль, Марианна? Похоже, что у тебя есть ответы на все.