Еще с вечера через компетентные источники я узнал домашний адрес заботливой сестрички, а в восемь утра уже стоял возле подъезда, терпеливо ожидая ее появления. Свет в ее квартире погас только в девять часов. Насторожившись, я приготовился к нашей первой встрече. Шустрая бабенка примерно тридцати лет выпорхнула легко и стремительно. Одета она была явно не по средствам, серебристо-серую беличью шубку гармонично завершала такая же шапочка.
Не оглядываясь по сторонам, моя подопечная быстро и целенаправленно попрыгала по узкой тропинке, диагональю пересекающей заснеженный двор. Ничего другого, как двигаться в объезд, мне не оставалось. Миновав двор, она перешла улицу и скрылась на территории автостоянки. Довольно скоро, вручив стражнику квитанцию, она выкатилась оттуда на маленьком красном автомобильчике.
Недурно, подумал я, садясь ей на хвост, совсем даже недурно для патронажной сестры с окладом в пятьсот рублей. Это сколько же стариковских пенсий ей понадобилось, чтобы так прибарахлиться! Ведь, по моим данным, она воспитывала десятилетнюю дочку в полном одиночестве, без участия непутевого папаши. Ладно, красавица, посмотрим, чем занят твой рабочий день. Из каких запланированных и случайных встреч он состоит. О чем думает твой извращенный мозг и что делают твои неспокойные руки. Авось и выведешь ты меня на свою кривую дорожку.
Первую остановку красная «Ока» совершила у здания собеса. Поскольку такой заезд был оправдан и объясним, то и отнесся к нему я спокойно. Далее следовала аптека, что тоже входило в перечень ее обязанностей. После нее госпожа Лукьянова посетила продовольственный магазин, откуда вышла под завязку загруженная пакетами, что тоже показалось мне явлением оправданным и в рамках служебных обязанностей необходимым.
Ну а далее последовал ряд коротких визитов по частным адресам. Их продолжительность не превышала и десяти минут. Из этого я заключил, что Надежда Лукьянова приступила к выполнению своей основной работы. Отняла она у нее чуть больше двух часов. За это время мы смогли обслужить восемь инвалидов. Много это или мало, судить не берусь, но пакеты она раздала все до одного. Вопрос только в том, а попали ли они по назначению?
Закончив с этой частью работы, мадам Лукьянова заехала в ЖЭУ. Выждав пару минут, я зашел следом и пристроился за ней. Опять ничего особенного — просто она старательно заполняла квитанции по квартплате. Несколько разочарованный таким поведением, я вернулся к машине, сел и закурил, ожидая последующих ее действий. А дальше она повела себя неадекватно. Выйдя из конторы, она, вместо того чтобы сесть в свою «Оку», подошла к лотку с мороженым и купила два брикета. Потом стремительно и неожиданно подбежала к моей машине и, рванув дверцу, протянула мне сласть:
— Мужик, мороженое хошь?
— Нет, — внимательно глядя в ее лукавые глаза, ответил я.
— Тогда скажи, чего ты от меня хошь? — Недвусмысленно подмигнув, она фамильярно, будто мы сто лет знакомы, предположила: — Может, как в той песенке… Ты скажи, я баба сговорчивая. А то уже полдня за мной колесишь, бензин понапрасну жжешь, а сказать боишься.
— Я мужчина такой. Стеснительный очень, — лихорадочно соображая, как себя вести дальше, тихонько промямлил я.
— А ты не стесняйся, скажи, как оно есть. Со мной можно решить все проблемы без недомолвок и околичностей. Смелее, тореадор!
— Ты сейчас куда собралась ехать?
— Домой, могу и тебя с собой прихватить, — усмехнувшись, дерзко предложила она.
— А удобно ли? Дома муж, семья, дети. Может быть, заглянем куда-нибудь в кафе?
— Мужа у меня нет, и об этом ты прекрасно знаешь.
— Почему ты так уверена?
— Потому что, прежде чем начать за мной свою дурацкую слежку, ты наверняка заранее кое-что обо мне узнал. Решай — или ты раз и навсегда от меня отцепишься, или соизволь объяснить причину этого дурацкого преследования. Открой правую дверь, я сяду.
— Не надо, поехали к тебе домой, посмотрю, как ты живешь.
— Дурак, да я же пошутила. Неужели ты подумал, что я каждого проходимца могу пригласить в свой дом?
— Признаться, и я не склонен шляться по разным сомнительным притонам, — обидевшись на проходимца, парировал я. — Действительно, нам будет удобнее поговорить в машине.
— Нет, я передумала, а вдруг ты меня куда-нибудь увезешь и там изнасилуешь и убьешь? Езжай за мной, поговорим в кафе, тем более нужно пообедать.
Эта стерва остановилась у самого дорогого ресторана и, как бычка на бойню, потащила налево в элитный зал. Такого позора и беспредела допустить я не мог. Мягко приобняв ее за гибкую талию, я подтолкнул ее направо, где было подешевле. Гадко и понимающе усмехнувшись, она нехотя подчинилась.
— «Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего…» — садясь за столик, ядовито процитировала она строки великого русского поэта. — Мужчина, а я привыкла обедать в левом зале.
— Женщина, на пятьсот рублей в месяц это весьма затруднительно, — зло буркнул я, разглядывая сумасшедшее меню. — Если, конечно, исключить ежемесячные суммы, тайно взымаемые из инвалидных пенсий.
— Что-о-о?! Да как вы смеете?! — праведно вскипела моя сотрапезница.
— Что будем кушать? — без намека на подобострастие спросил лощеный двадцатилетний балбес в униформе. — Могу предложить…
— Два комплексных обеда номер один, — решительно обрывая его посулы, безапелляционно заявил я.
— Один комплексный обед, — спокойно исправила Лукьянова мой заказ. — А мне, пожалуйста, вот это, это и это. — Ее пунцовый ноготь трижды ткнул в страшные строки меню.
— Я не намерен оплачивать этот наглый заказ, — подождав, пока уйдет официант, предупредил я зарвавшуюся бабу.
— У тебя и денег-то таких нет, а тем более в этом нет необходимости — я уже давно привыкла платить за себя сама, — холодно глядя на меня, отчеканила Лукьянова. — И, прошу учесть, не из старухиных карманов, как ты только что изволил тактично заметить.
— Ну что ты, я же понимаю, у такой женщины, вероятно, целое море богатых поклонников, — пристально изучая ее морщинки, съязвил я. — От них просто нет отбоя.
— Вот оно что, — раскуривая сигарету, усмехнулась Лукьянова. — Кажется, я начинаю понимать, откуда ветер дует и почему мачта скрипит. Только мне неясно одно. Разговор на эту тему с вашими товарищами у меня уже состоялся не далее как в субботу вечером. И насколько я могу судить, мои ответы, как и документы, их вполне удовлетворили. Так в чем же дело, господин полицмейстер?
— Я не полицмейстер. Я Гончаров.
— Пусть будет так. В чем дело, господин Гончаров? Ты хочешь вынудить у меня взятку? Скажу сразу, это не получится. Не на ту напали, и не настолько я богата, чтобы расшвыривать деньги впустую. Что конкретно тебе от меня нужно?
— Правда нужна. Дело в том, что я дальний родственник Нины Антоновны, за которой ты имела честь присматривать.
— Не суши мне уши. Всех ее немногочисленных родственников я знаю как облупленных. Если не считать ее племянниц, живущих в этом городе, то у нее остался лишь двоюродный брат, который успешно спивается где-то на Урале.
— Хорошо, будем играть открыто. Меня, как частное лицо, наняли ее племянницы по поводу убийства их тетки. Это устраивает?
— Вполне. И поэтому как частному лицу я заявляю, что отвечать на твои дурацкие вопросы не буду. Давай спокойно пообедаем и навсегда разойдемся.
— Не думаю, что это лучшее решение. Я настроен серьезно и буду копать до самых корней. Подумай, сколько нервов это будет тебе стоить. О, кажется, нам принесли еду! — Цепляя с подноса первую попавшуюся тарелку, я приготовился отобедать.
— Почему ты такой хам? — удивленно глядя на меня, спросила Лукьянова. — Почему ты бессовестно жрешь моего заливного судака?
— Прости. — По-настоящему смутившись, я не нашел ничего лучшего, как придвинуть ей уже расковырянное блюдо. — Прости, я случайно.
— Кушай на здоровье, — злорадно ответила она, отшвыривая мне студень.
— Благодарю. — Справившись с неловкостью, я нагло принялся за меченую еду. — Ты не волнуйся, я возмещу ущерб.
— Косточкой не подавись, — посоветовала она, потушив окурок. — Ладно, господин Гончаров, только из уважения к твоей фамилии и за то доброе дело, что ты сделал для моей знакомой, я согласна ответить на интересующие тебя вопросы.
— А как зовут знакомую?
— Варя Логинова, помнишь такую? Она мне о тебе много рассказывала, но я даже представить себе не могла, что когда-то мне доведется познакомиться с тобой, причем таким нелепым образом.
— Что делать, пути Господни неисповедимы, но если ты не возражаешь, то займемся нашим делом. У Николенко, Нины Антоновны и Трегубова ты была патронажной сестрой, верно?
— Да, конечно.
— А известны ли тебе имена Сайко Лидии Ивановны и Трунова Виктора Семеновича?