На другой фотографии группа врачей, санитары. Снимок сделан в холерном 1892 году. Эта фотография кажется иллюстрацией к "Супругам Орловым".
А вот двор завода, заваленный железным хламом. Человек пятьдесят в лаптях и в опорках, тяжело дыша, надрываясь, тащат огромный, опутанный канатами котел. И невольно вспоминается "Дело Артамоновых": там точно так же волокут "красное тупое чудовище, похожее на безголового быка". И Горький одной фразой передает движение этой махины и торжество человеческого труда. "Круглая глупая пасть котла, - пишет он, - разверзлась удивленно пред веселой силой людей".
...В солнечный весенний день из павильона причудливой формы валит толпа хорошо одетых людей: промышленники, купцы, помещики - все в черных фраках, губернские чиновники в черных вицмундирах. Раскрыты черные зонтики - жарко. Сверкает золотая парча духовенства. На первом плане - царский министр Витте, с лентой через плечо, в руке шляпа с плюмажем. Это - открытие Всероссийской промышленной выставки.
Кажется, что толпу эту мы словно когда-то видели своими глазами. Но это только так кажется. Мы читали о ней в корреспонденциях Горького с выставки, печатавшихся в свое время в "Одесских новостях", мы читали описание выставки в "Жизни Клима Самгина" в первом томе.
Перед входом в главный павильон фотограф рассадил Совет выставки. Во втором ряду - Дмитрий Иванович Менделеев с женой, "древний литератор Дмитрий Григорович", как назвал Григоровича Горький в "Жизни Клима Самгина", миллионеры Савва Морозов и Н. А. Бугров.
Об этом Бугрове у Горького есть замечательный очерк. "Миллионер, крупный торговец хлебом,-говорит о нем Горький,- владелец паровых мельниц, десятков пароходов, флотилии барж, огромных лесов,- Н. А. Бугров играл в Нижнем и губернии роль удельного князя".
В Нижнем Новгороде Бугрову принадлежал ночлежный дом на Миллионной. Горький хорошо знал Бугрова:
"...большой, грузный, в длинном сюртуке, похожем на поддевку, в ярко начищенных сапогах и в суконном картузе, он шел,- пишет Горький,- тяжелой походкой, засунув руки в карманы... На его красноватых скулах бессильно разрослась серенькая бородка мордвина, прямые, редкие волосы ее, не скрывая маленьких ушей, с приросшими мочками, и морщин на шее, на щеках, вытягивали тупой подбородок, смешно удлиняя его".
Бугров тоже знал Горького. Еще до личной встречи с ним Бугров прочел "Фому Гордеева" и высказал свое суждение о книге очень отчетливо.
- Это вредный сочинитель,- сказал он про Горького,- книжка против нашего сословия написана. Таких - в Сибирь ссылать, подальше, на самый край...
И вот, оказывается, сохранилась фотография Дмитриева "Ночлежный дом Бугрова" - трехэтажное кирпичное строение с высоким крыльцом. Вдоль фасада крупными буквами надписи: "Принимают трезвых", "Табаку не курить", "Песен не петь", "Вести себя тихо".
На крыльце сам Бугров, именно такой, каким он описан у Горького,- грузный, в длинном сюртуке и в темном суконном картузе. А внизу, перед высоким крыльцом, толпа обитателей ночлежки: голодные, утомленные люди - сезонные рабочие, ремесленники, старьевщики, "босяки", странники, нищие, богомолки. И неизменный блюститель
порядка - городовой.
От этой фотографии не оторвешься. Лучшего комментария к горьковской пьесе "На дне" нельзя и придумать. Вот она, реальная жизнь, из которой черпал свои наблюдения великий пролетарский писатель, тот материал, из которого творил он свою пьесу. И хотя Горький воссоздал не одну ночлежку, а многие, материал Дмитриева не становится от этого менее интересным.
Со двора, вымощенного булыжником, Дмитриев перенес аппарат во внутреннее помещение бугровской ночлежки. На широких двухъярусных парах и прямо на каменном полу сидят и лежат ночлежники. Лапти, онучи, заплатанные армяки и просто лохмотья... А лица умные, строгие.
Дмитриев не стремился приукрашать тяжелый рабочий быт, выставлять перед аппаратом тех, на ком сапоги, а "лапотников" ставить подальше. Нет, Дмитриев сочувствовал народу, видел его умным, талантливым, верил в его счастливое будущее. В меру собственного своего таланта и мастерства,- а в своем деле, как уже сказано, это был настоящий художник,- он стремился показать народ правдиво, без всяких прикрас. Это и делает фотоархив Дмитриева таким для нас драгоценным.
Вот еще "типы" - целая коллекция "странников". Один из них, с посохом, с рваной шапкой в руках, с корзиночкой, с чайником, так похож па Луку Москвина, что кажется, будто он вышел из горьковского спектакля "На дне" в постановке Московского Художественного театра, хотя мы и знаем, что Дмитриев отыскал его в самой гуще нижегородских трущоб.
Впрочем, в этом удивительном сходстве нет ничего удивительного.
Когда в 1902 году Московский Художественный театр приступал к постановке "На дне", Горький обратился к Дмитриеву с просьбой сфотографировать и выслать ему в Москву типы нижегородских "босяков", "старьевщиков", "странников" для гримов и костюмов Луки, татарина, Сатина...
Дмитриев выполнил просьбу писателя и послал ему множество фотографий. Горьким выбрал из них сорок дне, снабдил пометами - для режиссеров, гримера, художника - и передал Константину Сергеевичу Станиславскому. Поэтому оставим па время Музей А. М. Горького и перенесемся в Музей Московского Художественного театра. Раскроем хранящийся там альбом с фотографиями Дмитриева и остановимся только на тех, на которых имеются горьковские пометы (номера проставлены рукой К. С. Станиславского).
На фотографии No 7 Горький пишет:
"Кривой Зоб.
Нужно еще подушку на спину и крюк за пояс.
No 8. Бубнов.
No 9. Грим для Татарина.
No 10. Костюм для Татарина.
No13. Алешка в 4-м акте.
< в групповом снимке отмечен крестом молодой парень>.
No 14. Алешка в первом.
No 15. Деталь для 2-го акта.
+ Грим для Костылева.
No 17. <Старики, сидящие возле стены. Возле одного из них надпись на паспарту фотографии сбоку>: Лука.
No 18 (а). <Под фигурой человека в лаптях>:
Костюм.
No 18 (б) <Та же группа, снятая с другой точки. Возле высокого бородатого крючника приписано>: Зоб.
No 18 (в). <Фото, повторяющее No 18 (а)>:
Костюмы.
No 19. + Барон Бухгольц, босяк.
Грим и костюм для барона.
No 20. + Грим Медведеву.
No 21. + Медведев.
No 22. Костюм для Луки.
Не забыть - Лука лысый.
No 23. Поза для Клеща.
No 25. <знак стрелы и> Грим для Луки.
Стена - деталь для 3-го акта
<в группе отмечен тот же странник, что и на
фотографии ,No 17>.
No 26. Костюмы.