- Елена Панфиловна, на каком все-таки основании считается, что это Лермонтов?
- Эта фотография,- говорит Елена Панфиловна,- попала к нам в Пушкинский дом из Лермонтовского музея при кавалерийском училище, очевидно, в 1917 году. Наверно, там ее и считали репродукцией с лермонтовского портрета. А уж коли вам кажется, что это действительно Лермонтов, вам надо заняться этим вопросом и найти самый портрет. Портрет интересный,- с улыбкой заключила она и, выдвинув ящик каталога, взялась за перо.
"Г 1-08-87"
Итак, прежде всего надо было установить, как попала фотография в музей, на стол к Елене Панфиловне.
В Рукописном отделении Пушкинского дома я выписал инвентарные книги бывшего Лермонтовского музея при Николаевском кавалерийском училище. Действительно, все материалы, и в том числе инвентарные книги этого музея, в 1917 году поступили в Пушкинский дом.
Перелистал инвентарную книгу. Теперь я уже знаю: фотографию с портрета М. Ю. Лермонтова в Лермонтовский музей пожертвовал некий В. К. Вульферт, член Московской судебной палаты.
Мне стала известна, таким образом, фамилия владельца портрета. Но когда, в какие годы он владел им? Когда пожертвовал в музей фотографию? Может быть, еще в 80-х годах прошлого века, когда при кавалерийском училище в Петербурге впервые открылся Лермонтовский музей?.. Как искать этого Вульферта? Жив ли он? В Москве ли? Хранит ли портрет?
"Установим сперва,- говорю я себе,- кто такой Вульферт. Прежде всего надо проверить, нет ли этой фамилии в картотеке Модзалевского".
Да, картотека эта - настоящее чудо библиографии. Есть! Я без особого труда выяснил, в каких именно книгах встречается имя В. К. Вульферта. Потом перешел в библиотеку Пушкинского дома и там, снимая с полок книги и раскрывая их на указанных страницах, постепенно узнал, что Вульферта звали Владимиром Карловичем, что в его коллекции хранились рукопись гоголевской "Женитьбы" и письма поэта Батюшкова, что и сам Владимир Карлович печатал рассказы в 80-х годах, что отец его, Карл Антонович, был женат на сестре Николая Станкевича - молодого мыслителя, с которым Лермонтов учился в Московском университете. В книге "Список гражданским чинам" я вычитал, что Владимир Карлович Вульферт "в службе с 1866 года".
Смекаю, что, должно быть, его давно нет на свете. Беру книгу "Вся Москва на 1907 год" - адресную московскую книгу. Гляжу: Владимира Карловича нет и в помине. Зато есть какой-то Иван Карлович Вульферт, Молчановка, 10. Вероятно; брат Владимира Карловича. Следовательно, и этот годится.
Пропускаю несколько лет. Перелистываю том "Вся Москва на 1913 год". Все идет хорошо. К Ивану Карловичу Вульферту прибавился какой-то Анатолий Владимирович. Очевидно, сын Владимира Карловича. Адрес: Большой Николо-Песковский, 13.
Рука тянется к книге "Вся Москва на 1928 год", а в душе - целая буря... Сколько было событий с 1913 года до 1928! Живы ли Вульферты? В Москве ли? Цел ли портрет? В их ли руках или, может быть, продан давно? А... Б... В... Буль... Вульф... "Вульферт Анат. Влад., улица Вахтангова, 13, кв. 23".
Живы!!!
Живы в 1928 году! А сейчас?
- Простите,- говорю,- где тут у вас стоит последняя телефонная книжка?
- Вон на той полке.
- Так ведь это же ленинградская, а мне московскую надо.
- Московской у нас нет.
- Батюшки!..
И, недолго размышляя, я опрометью бегу на междугородную телефонную станцию и требую, запыхавшись, московскую телефонную книжку.
"Вульферт А. В., улица Вахтангова, 13, телефон Г 1-08-87".
- Есть!
ПОКЛОННИК ТЕАТРА РУСТАВЕЛИ
Вернулся в Москву. И вечером, в тот же день, отправился на поиски Вульферта. В портфеле у меня фотография, переснятая в Пушкинском доме с той фотографии.
Живу, оказывается, от Вульферта на расстоянии одного квартала, крышу дома вижу из своего окна каждый день, а даже и не подозревал, что так близко от меня неизвестный лермонтовский портрет.
Удивительно!
Сворачиваю с Арбата на улицу Вахтангова. Поравнялся с домом 13. Поднимаюсь по лестнице, рассматриваю дощечки на дверях и наконец стучу в дверь 23-й квартиры.
Открывает какая-то заспанная старуха.
- Простите, - говорю, - можно видеть Анатолия Владимировича Вульферта?
- Опомнились! Они уж давно не живут здесь. Я обомлел:
- Да что вы! А где же они?
- Не скажу.
- А у кого же теперь узнать?
- У сына ихнего, у Сашеньки. Он военным инженером работает. Сходите к нему домой. Он и скажет.
- А он где живет?
- На Новинском живет, дом двадцать три вроде... Туда, к площади Восстания поближе. А вот квартира какая, не помню... Александра Анатольевича спросите!
И вот я уже бегу на Новинский.
Дом 23. Квартира, оказывается, 17. На двери ящик почтовый. Из ящика высунулся угол газеты "Советское искусство". Ну, думаю, коли здесь искусство в чести, цену портрету знают. Очевидно, он цел-невредим.
Звоню. Слышу за дверью шаги и голос мужской:
- Кто?
- Можно видеть Александра Анатольевича?
- Простите! Если вы подождете минуточку, я отворю дверь и скроюсь. Я принимаю ванну. Замок щелкнул. Зашлепали туфли. Голос из глубины квартиры крикнул: "Входите!"
Не успел я еще и дверь за собою закрыть - уже чувствую, угадываю по вещам: портрет здесь!
В передней, под вешалкой, старинный, с горбатой крышкой баул.
В стенном шкафу - корешки старинных альманахов и книг.
Над шкафом, тут же в передней, старинная картина: пруд и деревья.
Пока я оглядывал переднюю, вышел хозяин дома - высокий, красивый, тонкий, чуть-чуть сутулится. На мокром проборе - сетка. Увидел меня - и:
- Ах, простите! Я не знал!.. Я по голосу принял вас за одного своего приятеля... Мне так неловко!
- Помилуйте! Это мне должно быть неловко.