...Отдельный листок. Почерк Лермонтова. Стихотворение... Ого! Неизвестное!
- Читайте!
Один среди людского шума
Возрос под сенью чуждой я.
И гордо творческая дума
На сердце зрела у меня.
И вот прошли мои мученья,
Нашлися пылкие друзья,
Но я, лишенный вдохновенья,
Скучал судьбою бытия.
И снова муки посетили
Мою воскреснувшую грудь.
Измены душу заразили
И не давали отдохнуть.
Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей.
Над первой строкой рукою Лермонтова выставлена помета: "1830 года в начале". Значит, это стихотворение пятнадцатилетнего Лермонтова. А как оно хорошо! Правда, в нем чувствуются отголоски пушкинского "Я помню чудное мгновенье", особенно в последних строках. И все же это юношеское создание вполне оригинальное и очень лермонтовское по духу. Сразу можно узнать: никогда не скажешь, что Пушкин!
Другой листок.
- Ира-а-акли Луарсабович, милий-милий,- обращается ко мне профессор Винклер.
- Слушаю, Мартин Эдуардович.
- Поглядите это стихотворение! Я сравнивал. Это немного другое.
Стихотворение известное - "Глядися чаще в зеркала". Тоже раннее. Тоже написанное в пятнадцать лет. Но здесь текст не совсем такой, какой печатается в собраниях сочинений. Есть отличия. А главное - посвящение: "С. С.-.ой". Кто такая?
Это удалось выяснить потом, уже по возвращении в Москву: Софья Сабурова, сестра одноклассника Лермонтова, ставшая вскоре одной из первейших красавиц Москвы, а в ту пору еще подросток. Лермонтов влюбился в нее двенадцати лет; три года страдал, несчастный!
А это что?.. О, письмо Лермонтова! Вернее - письмо в письме. Это 1838 год. Лермонтов вернулся из ссылки за стихи на смерть Пушкина, живет в Петербурге и постоянно приходит к Столыпиным: они переехали из Москвы. С ними живет мать Верещагиной, сестра генеральши. Старуха села писать дочери в Штутгарт, сообщает ей петербургские новости. А тут пришел Лермонтов. Он давно не писал кузине. Старуха просит его написать хотя бы несколько слов. И, чтобы не откладывать это занятие, он берет у нее перо и в ее письме сочиняет стишок по-французски:
"Дорогая кузина,
Преклоняю колена
На этом месте.
Как сладостно
Быть милостивой!
Простите
Мою лень и т. п. и т. и.
Право, я не нашел ничего другого, чтобы напомнить о себе и вымолить прощенье. Будьте счастливы. И не сердитесь па меня; завтра я приступлю к длиннейшему письму к Вам... Тетя вырывает у меня перо... ах!
М. Лермонтов".
Возле слов: "Преклоняю колена па этом месте" - нарисована крохотная коленопреклоненная фигурка с руками, воздетыми в мольбе.
Лермонтов возвращает перо. Старуха Верещагина сбоку приписывает: "Разгляди фигуру рисованную". И продолжает: "Не переменился ничего, сию минуту таскает и бесится с Николенькою Шан-Гирей".
А дальше рассказывает, что Лермонтов был на свадьбе "Кати Сушковой", которая вышла замуж за молодого дипломата Хвостова, родственника Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Молодые скоро уедут в Америку, Хвостов назначен поверенным в делах, 40 или 50 тысяч жалования. И учен. Только некрасив очень. Хвостов любит Катю шесть лет. А наш Миша говорит: "Нет, десять лет". (Миша лучше знает! - И. А.) Потом описана свадьба: Миша был шафером у жениха, а у невесты посаженым отцом - известный журналист и писатель Сенковский. В письме старухи Верещагиной много чудесных подробностей, язык живой, богатый, свободный, пишет - как разговаривает в жизни. И такая получается увлекательная беседа, что, кажется, голос слышишь.
Все эти реликвии: письмо, картина, рисунки, поэма, стихи - все становится теперь собственностью Советского государства, достоянием советской пауки!
Сверх того профессор Винклер передает в дар эскиз Репина к картине "Не ждали" и морской пейзаж Айвазовского.
СЮРПРИЗ
Когда все это было рассмотрено по второму и третьему разу и обговорено всесторонне и лермонтовские реликвии временно перешли со стола на дальний диван, профессор Винклер принес три небольших альбома и, положив их передо мною, сказал:
- Иха-а-акли Люахзабович, милий-милий, это - сюрхьприз! Это - не мои альбомы. Их владелец просил меня экспортировать - здесь есть манускрипты Пушкина? Или нет манускриптов Пушкина?
Русские старенькие альбомчики 30-х годов прошлого века... В каждом закладки. "Черная шаль" Пушкина. Но рука - не его. И текст - как в полных собраниях,- никаких отличий от известного нет.
- К сожалению,- говорю я,- это не пушкинский почерк.
- О, владелец будет очень расстроен! А это?
- Тоже не пушкинский.
- Это нет тоже? Хозяин будет огорчен! И это?
- Этот текст тоже вписан сюда не Пушкиным...