ЗАМОК ВАРТХАУЗЕН И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
Уже темно - часов восемь. Мы достигли местечка Вартхаузен. Машина начинает подниматься по лесной зигзагообразной дороге, пока не останавливается перед воротами средневекового замка. На черном осеннем небе рисуются еще более черные контуры островерхих башен и зубчатых стен.
При свете карманного фонаря огибаем куртину. У входа в замок находим старинный звонок. Человек, высокий и молчаливый, открыл и ушел, чтобы сообщить о нашем приезде. Оглядевшись вокруг, понимаем: мы шагнули в XVII век!
Полутьма. Тяжелые своды. Лепные гербы. Оленьи рога. Секиры. Копья. Шпаги. Латы. Шлемы. Старинная пушка на площадке широкой лестницы, с которой спускается к нам господин средних лет, в обычном современном костюме, корректный и тихий, отчасти похожий на нашего замечательного актера Эраста Павловича Гарина.
Знакомимся: владелец замка фрайхерр фон Кёниг.
- Да, да! Профессор Винклер звонил мне... Прошу!
Средние века продолжаются! Скупо освещена длинная галерея, увешанная портретами прежних владельцев: рыцари в панцирях и с мечами, пудреные парики, дамы в высоких прическах - бархат, атлас, обнаженные плечи... И снова - рога и оружие, свидетели былых веселых охот и кровавых сражений.
В конце коридора барон фон Кёниг отворяет дверь перед нами - мы в современной гостиной: тепло, модные кресла и столики, торшер, мягкий свет. На стене - акварель: стычка французских кавалеристов и русских крестьян. Уже издали видно - Лермонтов! Его манера. Его любимый сюжет - 1812 год!
Осмотрели. Выражаем удовольствие, радость.
- Каковы планы барона Кёнига в отношении картинки?
- Я не хотел бы расставаться с этой фамильной реликвией,- говорит доктор Кёниг.- Но если вы желаете сфотографировать ее и воспроизвести эту акварель в вашей книге - пожалуйста!
Он предлагает осмотреть замок. Идем в библиотечную башню, в помещения, отделанные инкрустированным дубом. Старинные книги в кожаных переплетах, глобус 1603 года... Входим в "музыкальную" комнату, в "фарфоровый кабинет", полный старинной посуды. Разглядываем "Помпеианише Циммер" - комнату, полную старинных вещей, добытых при раскопках Помпеи. И "паркетную" в стиле прошлого века. И гостиную, сохраняющую стиль восемнадцатого.
Проходя обратно, задерживаемся.
- Мой прадед - барон Карл фон Хюгель, министр двора и министр иностранных дел Вюртембергского королевства! - говорит барон Кёниг, указывая на портрет пожилого мужчины со строгим лицом и лысеющей головой.
И рассказывает, что прадед его держался союза с Россией и вышел в отставку, когда при вюртембергском дворе взяли верх антирусские силы.
Доктор Кёниг историк. Его замечания существенно дополняют то, что я знаю о Хюгелях.
- Это будет особенно интересно.- Он переходит к другому портрету.Баронесса Александрина фон Верещагин фон Хюгель.
Вот она, Верещагина! Мы впервые видим ее лицо - до сих пор мы ее портрета не знали.
Старушка с интеллигентным и милым, очень серьезным лицом. Темная тальма. Чепец с оборками. Цветные ленты. Но Лермонтов знал ее не такой!..
Рассмотрели портреты ее дочерей - графини Александрины Берольдинген, с которой переписывался Висковатов, и другой - Элизабет фон Кёниг, бабушки доктора Кёнига.
- А это - родители Верещагиной-Хюгель,- комментирует наш хозяин,Михаил Петрович и Елизавета Аркадьевна... Высоко? Вам не видно?.. Я могу снять, чтобы рассмотреть ближе...
Пока появится лесенка, я успею вам рассказать...
Тридцать лет пытался я узнать девичью фамилию матери Верещагиной. Хотел разобраться в сложной системе лермонтовского родства. Справлялся во всех городах... Так и не смог узнать.
И вот заехал в средневековый германский замок и на обороте портрета, писанного в России каким-нибудь крепостным художником, читаю немецкую надпись: "Урожденная Анненкова".
Так вот откуда взялась неведомая нам Анненкова Варвара, которая вместе с Лермонтовым вписывает балладу про Югельского барона в альбом Верещагиной! Это - ее двоюродная сестра. Еще одна из московского окружения Лермонтова. Теперь стало ясно.
ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ!
Возвращаемся в теплые комнаты. Встречают жена и сестра хозяина. На столе сервирован чай. Начинается разговор.
- Вам раньше не приходилось видеть портрет Верещагиной?
- Нет, сегодня видим впервые.
- Она немолода на этом портрете. Лермонтов знал ее девушкой...
- Я помню,- вступает в разговор фрау Кёниг,- у нас был ее молодой портрет.
- Не портрет,- уточняет хозяин,- а фото с портрета, который барон фон Хюгель заказал на другой год после свадьбы. Местонахождение оригинала мне неизвестно. Я сейчас покажу...
Он приносит из кабинета фото. Это снимок с литографии, напечатанной в Париже в 1838 году знаменитым Ноэлем.
Верещагина! Здесь ей двадцать восемь лет. Лицо с несколько монгольским разрезом глаз - интересное, очень умное и значительное, хотя красивым не назовешь.
- Если вам нравится, я могу подарить это фото,- предлагает хозяин.
Подарок принимается с благодарностью.
- Если вы поедете в Тюбинген, может быть, следует познакомиться с фройляйн Энбер? - говорит нам сестра хозяина.- Фройляйн Энбер давно интересуется Лермонтовым.
Барон Кёниг отклоняет эту кандидатуру: у фройляйн Энбер рукописей Лермонтова нет.
Называется имя профессора в Гейдельберге.
Это знакомство господину Кёнигу тоже не кажется перспективным.
Не забыт замок Хохберг.
- Там интересный человек - оберлерер,- вспоминает хозяйка.
- Херр Биллем Штренг,- уточняет сестра хозяина.- Может быть, ему известно местонахождение каких-нибудь материалов?
Нет, барону Кёнигу это не кажется вероятным, он не хочет заставлять нас безрезультатно искать.
- Скорее,- раздумывает он,- можно было бы справиться в Мюнхене. В свое время я передал фирме "Карл унд Фабер" несколько интересных автографов.
- Чьих? - спрашиваю я.
- Я говорю про автографы Михаила Лермонтова.
- Как? Еще? Автографы? Лермонтова? И они были у вас? - Я не могу скрыть изумления.
- Да, тоже из тех, что принадлежали моей прабабке Верещагиной-Хюгель. Я сейчас не припомню какие. Это было в девятьсот пятьдесят первом году... Хотя я смогу вам сказать точнее: надо принести каталог...