Сидящая у телевизора восемнадцатилетняя художница Наталья Константиновна Комова вскакивает, хватает телефонную трубку, звонит своей бабушке Инне Николаевне Солнцевой, по мужу Полянкер. Бабушка живет в другом районе Москвы.
- Ты телевизор смотришь?
- Смотрю.
- Фотографию видела?
- Видела.
- Так ведь это портрет совершенно такой же, как тот, что висит в твоей комнате!
- Да, я тоже удивляюсь, такой же!
- Ну, так я тебя поздравляю: это не твоя бабушка, а Александра Михайловна Верещагина. А ты откуда ее взяла, литографию?
- Я вынула ее из альбома.
- Какого альбома?
- Нашего, старого...
- А где этот старый альбом?
- Господи! Что же ты у меня спрашиваешь, когда он у вас, на Кутузовском! За зеркалом посмотри.
Девушка бросается к зеркалу и достает огромный альбом 30-х годов прошлого века. Начинает листать и...
Обнаруживает карандашный рисунок с подписью:
"М. Лермонтов" - неизвестный портрет какой-то молодой женщины.
На другой день Наталья Комова и брат, постарше ее, скульптор Олег Константинович Комов, приезжают ко мне домой с альбомом и окантованной литографией, изображающей Верещагину. Невольная ошибка Инны Николаевны Солнцевой разъясняется.
Ее появление на свет вызвало трагические последствия - мать умерла. Услышав об этом, отец новорожденной застрелился. Инна Николаевна воспитывалась без родителей. Ей было известно, что бабушка, мать ее матери, родом из Франции. И, увидев в альбоме старинную литографию с пометой "Paris", она окантовала и повесила на стену. Теперь уже ясно - это не бабушка, не француженка, а Верещагина-Хюгель. Но Инна Николаевна привыкла видеть это изображение и расставаться с портретом не хочет. Дело ее!
Интересуюсь, нет ли чего-нибудь за окантовкой, на обороте.
- Бабушка говорит, что нет,- отвечает Наташа Комова.- Но она давно не смотрела. Надо расколупать...
Повезли литографию "колупать" в Музей Пушкина.
Надписей нет.
Не менее интересен альбом, из которого вынута литография: стихи Пушкина, Веневитинова, Ростопчиной, Бенедиктова, французских поэтов: Ламартина, Гюго, Барбье...
Списано чьей-то неизвестной рукою из книг. Но больше всего в этом альбоме Лермонтова. Есть рисунок с подписью Шан-Гирея, троюродного брата поэта, того самого, которого в 1838 году Лермонтов "таскает" за собою, по словам матери Верещагиной. На рисунке проставлен год: "1838". Кстати, и портрет Верещагиной тоже 1838 года. Видимо, этого времени и альбом.
Чей?
Это пока неизвестно. Надо установить.
На одном из листов имеется запись:
Я буду любить вечно,
Буду помнить сердечно.
А... (подпись неясная)
А Строчкой ниже - очень размашисто:
Очень нужно. Мария Ловейко.
Прочитав эту отповедь, обиженный обожатель взял перо и вставил отрицательные частицы "не". Получилось;
Я не буду любить вечно,
Не буду помнить сердечно.
И снова почерком Марии Ловейко приписано:
Да мне все равно, будете ли вы меня любить или нет.
В чужом альбоме никто не посмел бы заниматься такими писаниями. Очевидно, альбом и принадлежал этой Марии Ловейко.
Кто же она такая?
В одном из писем матери Верещагиной, посланном в Штутгарт из Петербурга в 1838 году, упоминается имя Ловейко и ласково: Машенька. Эта девушка живет у Столыпиных, которые переехали в Петербург. Комовы, со своей стороны, узнали, что Мария Ловейко - бабушка Инны Николаевны Солнцевой по отцу, жена владимирского помещика Ивана Солнцева. Им самим приходится прапрабабкой. Итак, альбом прапрабабки. Комовы просят меня распорядиться им по своему усмотрению.
Я "усмотрел", что его хочет хранить музей села Лермонтове Пензенской области. Там он теперь и находится. И люди подолгу рассматривают этот рисунок, исполненный лермонтовской рукой.
ЕЩЕ ДВА
Но телевизоры не только в Москве; В Ленинграде передачу тоже смотрели...
Впрочем, прежде чем рассказать про главное, придется сказать и про то, что для дела совершенно не нужно. Как ни странно, но без этого ничего не получится!
Вскоре после той передачи по телевидению я собрался уезжать в Киев. Но перед этим должен был на один день слетать в Грузию.
В Москве, спускаясь по лестнице из квартиры, в которой живу, я запустил руку в распределитель для писем (он стоит на втором этаже, на площадке), сунул письма в карман и помчался во Внуково. Вечером выступал в Тбилиси, на другой день приезжаю в тбилисский аэропорт, чтобы отправиться в Киев.
Объявление: вылет откладывается.
Новое объявление: самолет, следующий рейсом Тбилиси - Ленинград, в Киеве посадку делать не будет. Пассажиров, купивших билеты до Ленинграда, просят пройти на посадку.
А я как же?