Ответ на один из вопросов получен, но он не стоял во главе угла. Мне гораздо важнее узнать, кто заточен в его стенах и как найти туда ход. Судя по моим наблюдениям, Валентина неожиданно вынырнула уже метрах в пятидесяти от стен завода, то есть в том самом месте, где кончается картошка и начинается бурьян. И именно здесь я сейчас и стою. Внимательно, метр за метром обследуя заросли сорняков, я наконец нашел то, что находилось перед самым моим носом. Рваная транспортерная лента начиналась у моих ног и полого уходила под фундамент здания. Наверное, когда-то по ней беспечно взбегали аппетитные обожженные кирпичи или, напротив, спускались вниз уродливые комки глины. Как бы там ни было, сейчас, матерясь и проклиная свою грешную жизнь, по ней спускаюсь я.
Дойдя до устья черной метровой дыры, я невольно остановился, гадая, какая пакость меня может поджидать. До сих пор не понимаю щенячьего восторга спелеологов, очертя голову лезущих в мрачные провалы пещер.
Нагнувшись, я просунул голову в отверстие и понюхал воздух. Странно, но мне он не показался затхлым, более того, на меня повеяло ветерком, вдали пробивался робкий свет. Стараясь не вызвать лишнего шума, я проскользнул внутрь и затаился, моля Господа отвести от меня руку негодяя. Спасибо, он не допустил злодейства. Заметно осмелев, я расправил плечи и вздохнул полной грудью. Кажется, свечку я взял совершенно напрасно, потому как в помещении, куда я попал, было достаточно светло. Вероятно, когда-то здесь сушили кирпичи, потому что стены цеха были буквально опутаны трубами и радиаторами, а посередине стояло множество металлических столов.
На одном из них прикованная за ногу почивала моя любезная сердцу Людмила. Покоилась она на щенячьей подстилке и вид имела неважный. По крайней мере, позавчера вечером, в ресторане, она смотрелась гораздо лучше. Наверное, смена обстановки не пошла ей на пользу. И напрасно толстяк меня обманывал, никакими удобствами здесь и не пахло, а совсем наоборот - воняло кошками и мышами.
- Привет, жучка! - Фамильярно и бесцеремонно я похлопал спящую по заднице.
- Уйдите! Не подходите ко мне! - еще во сне заорала она, задрыгав ногами.
- Я-то пойду, - спокойно пообещал я, - а ты, как видно, хочешь здесь остаться?
- Ко-о-о-стя! Ми-и-лый мой! - приходя в себя, заголосила она беременной ослицей, не желающей разрешиться лошаком. - Как ты меня нашел?
- Да я ж тебя, жемчужина, и под землей найду.
- Нет, правда, ты, уже отшиб им головы?
- Послушай, моя радость, если мы здесь будем обсуждать этот вопрос, то головы отшибут нам. Надо поскорее отсюда сматываться.
- Но как? Они привязали к моей ноге свою дурацкую цепь, и расстегнуть ее нет никакой возможности. Костик, тут нужна пила.
- Да, о ножовке я не подумал. Прости уж, но я принес с собой топорик.
- Ты сошел с ума! - глядя на меня округлившимися глазами, заскучала жена. - Что ты задумал? Отойди, не надо!
- Милка, потерпи, я не оставлю тебя здесь, среди варваров. Но времени у нас нет. Они в любой момент могут нагрянуть.
- Ладно, изверг, приступай, только осторожней, если повредишь мне ногу, я подам на тебя в суд.
Милкина правая лодыжка была туго перехвачена собачьей цепью и защелкнута на висячий замок. Находись мы где-нибудь в другом месте и при иных обстоятельствах, я бы доставил себе удовольствие, выдержав ее в таком положении несколько часов. Теперь же приходилось действовать незамедлительно, без выпендрежа, да еще получать в придачу нелестные замечания в свой адрес.
- Да не тарахти ты над ухом, надоело, - в конце концов не выдержал я, и лезвие топора, соскользнув с замка, царапнуло ей ногу.
- Костя, я больше не буду, - вдруг сразу же успокоилась она. - Только ты постарайся поосторожней. Жалко ногу-то.
- Молчи. Пока я вожусь с твоей конечностью, расскажи мне, что произошло позавчерашним вечером, почему ты вдруг оказалась в стельку пьяной?
- Не знаю точно, но последнее, что я помню, была сигарета, которую он мне предложил. Наверное, она была с каким-то сильным наркотиком.
- Где ты очнулась?
- В машине.
- Что за машина?
- Не буду утверждать, но мне показалось, что это заднеприводная модель.
- Куда вы приехали? Ведь не сразу же тебя заковали?
- Нет, не сразу. Впервые я обрела способность соображать в каком-то маленьком деревенском домишке.
- Кто находился рядом с тобой? Или ты была одна?
- Нет, со мной постоянно кто-то был.
- Ты не можешь вспомнить кто?
- Я не могу сказать с уверенностью, но, по-моему, это был тот самый парень, что пригласил меня на танец.
- Только он один?
- Нет, мне кажется, в комнату несколько раз заходила какая-то красивая женщина.
- Не та ли, которая приносит тебе еду?
- Нет, я же сказала, красивая, а это огородное чучело я увидела впервые только вчера днем. Она принесла мне поесть и сказала, чтобы я не беспокоилась. Все складывается удачно, и скоро меня отпустят.
- Когда тебя сюда привезли?
- В первую же ночь. Но какое это теперь имеет значение?
- Имеет; сдается мне, что они не просто мелкие аферисты и жулики, но вполне организованная банда, ворочающая крупными делами. С тобой кто-нибудь о чем-нибудь разговаривал?
- Да, тот самый парень, мой охранник. Он постоянно меня успокаивал. Твердил, что все будет хорошо и у меня нет никаких оснований волноваться.
- Милка, а ты не заметила какого-нибудь мужика, чертовски на меня похожего?
- Нет, мой котик, ты у меня единственный и неповторимый. Скоро ты освободишь ножку своей маленькой птички?
- Сиди и не скули, будь на то моя воля, я бы вообще оставил тебя здесь.
- Об этом я давно догадывалась.
- Прекрати свои дурацкие капризы. Что он тебе говорил во время танца, когда ты была еще вменяема? Это хоть ты помнишь?
- Помню, но ничего интересного и нового я от него не услышала. Обычный треп и мычание похотливого самца.
- Ладно, проехали. Теперь слушай меня внимательно. До города тебе придется добираться самой, так что постарайся это сделать чистенько, безо всяких сюрпризов.
- Что значит самой? У меня что же - нет мужа?
- Успокойся, есть, но я должен остаться на некоторое время здесь.
- Ты что, ненормальный? Спасти жену, чтобы самому остаться у них в заложниках? Я была о тебе лучшего мнения.