- Я чего пришел-то?..
- Вот и я думаю...
- Не хами, особенно старшим по званию.
- Да нет у меня никакого звания, полковник, отставной козы барабанщик.
- Вот и я думаю, не пора бы тебе пересмотреть свое поведение и место в обществе?
- А я уже пересмотрел и пришел к выводу, что я-то как раз на своем месте. Водку пить будете?
- Буду. Чего это ты сегодня ошивался возле дома Крутько?
- Да так, гулял, озоном дышал.
- Чего надышал?
- Ничего существенного. Зря день пропал.
- Не думаю. Серые "девятки" дарят не каждый день.
- Это не подарок, а оплата.
- Так вот откажись от нее, потому что лицензию мы тебе не продлим, если, конечно, не поумнеешь.
- Уже поумнел.
- Тогда рассказывай все, что знаешь и что успел вынюхать. Только коротко и конкретно.
Пришлось выложить все, что я знаю, начиная со вчерашнего вечера и кончая бегством четырнадцатилетнего оболтуса.
- Ну пацанчика-то мы словим, прямо сейчас.
Подвинув телефон, он набрал номер и выдал известные координаты почтальона.
- Звоните Гончарову. Я здесь жду. Оперативней! Отбой. Так что ты думаешь, Костя? Ты уверен, что три убийства подряд, совершенные одним почерком, не могли быть совершены Длинным Геной?
- Почти уверен.
- Но ведь кругом кровавые отпечатки его пальчиков, чуть ли не на потолке.
- Это тем более странно. Если он, конечно, не чокнулся. Но если бы он сошел с ума, то проявился бы обязательно.
- Я тоже так думаю. Сказать только боюсь.
Затрещал телефон, и полковник первым сдернул трубку. По мере того как его мозг всасывал информацию, физиономия его, словно мешок осьминога, меняла цвета.
- Что?.. Вы уверены?.. Когда.. Кто опознал?.. Ничего не трогайте, я выезжаю.
- Ну вот, - раздраженно бросив трубку, Ефимов допил остаток водки, доигрался ты, Гончаров. Опять труп.
- Чей?
- Твоего почтаря.
- Где?
- В лесопосадке, едем.
Через двадцать минут мы стояли перед кучей веток, которыми был забросан труп мальчишки. На этот раз череп был расколот не колотушкой, а острием туристического топорика. Окровавленный, со множеством отпечатков, он лежал туг же. Удивительная забывчивость. Убийца прямо-таки делает рекламное объявление: "Не теряйте напрасно времени. Это сделал я, Длинный Гена".
- Что скажешь? - гневно пророкотал полковник.
- Это он, Сергей.
- И убили его из-за тебя, сукин ты сын, а не Гончаров. Спугнул зверя, и он этого малолетку пришил на всякий случай. Все, гуляй, и чтоб близко я тебя не видел!
Согласно кивнув, я поплелся к обводному шоссе. Именно там проскакивали редкие автомобили. Голосовал я минут сорок, пока наконец сердобольный частник или закаленный мышелов не подобрал меня. Домой я добрался в густых вязких сумерках.
Подъезд встретил меня запахом кошачьей мочи и кромешной темнотой. На ощупь, цепляясь за перила, я начал восхождение на родной четвертый этаж. На лестничном пролете от третьей площадки я вдруг оказался в невесомости. Черный космос с красными всполохами окружил меня. С бешеной скоростью я летел в нем, то и дело натыкаясь на метеориты, спутники и планеты. Легко и стремительно таранил их лбом. Они безмолвно рассыпались миллионами золотистых звездочек и огоньков, освобождая мне путь в дальнейший молниеподобный полет. Огромная базальтовая скала вдруг преградила мне путь. Остановиться или облететь ее я не мог. На всей скорости я врезался в нее головой и застонал от дикой всепроникающей боли.
Где я и что со мной? С трудом разлепив глаза, я увидел белый потолок с дорогой вычурной люстрой. Из пяти рожков горел только один, потому в комнате стоял полумрак. Пахло незнакомыми духами и псиной. Я попробовал чуть повернуть голову и вновь на какое-то время потерял сознание. Наверное, я вскрикнул, потому что, когда открыл глаза во второй раз, надо мной склонилось красивое женское лицо, обрамленное распущенными, чуть вьющимися волосами. Лицо склонялось все ниже и ниже, растворяя меня черными зрачками зеленых глаз. Эти глаза я уже где-то видел.
- Пить, - то ли прошипел, то ли прошептал я.
Кроваво-красный маникюр протер мои пересохшие губы влажной салфеткой. Потом ее руки коснулись головы, а перед глазами в глубоком вырезе халата появились две освобожденные резвящиеся титьки. Розовый сосок одной из них почти касался рта. Вытянув губы трубочкой, я плотно прижал его.
- Ого, мальчика потянуло на секс, - словно боясь спугнуть меня, констатировала женщина. - Значит, будет жить.
- Ты кто? - не выпуская соска, одним языком спросил я, чувствуя, как просыпается мое мужское начало вместе с головной болью.
- Твоя спасительница и соседка со второго этажа.
- Ты замужем? - лежа трупом, наглел я.
- Замужем, но мужа дома нет.
- Где он?
- Полгода уже по заграницам мотается.
- Полежи со мной.
- Тебе нельзя, у тебя сильное сотрясение, а возможно, и черепная трещина.
- Жалко! Мне очень хочется к тебе прижаться.