– Выпить сто граммов и пойти с одним знакомым в баню, хорошо бы в парную.
– А оттуда на кладбище. Это я тебе гарантирую.
– Тогда в бассейн.
– Это уже легче, если без водки. А лучше тебе дней десять полежать в тишине и без волнений.
– Попробую.
– Выздоравливай. Примочки в аптеке!
– Спасибо.
Ефимов ждал меня в коридоре. Тревожно глядя, спросил:
– Ну как?
– Сказал, что член работать будет.
– Тогда все в порядке. Документы заберешь завтра здесь же у секретаря. Начальнику без особой надобности на глаза не рисуйся. Мужик хитрый и коварный. Штирлица вместе с Мюллером расколет. А я бы хотел раскрутить это дело сам.
– Есть шанс получить генерала?
– Но-но, ты не очень-то. Разговорился. Какие планы?
– Первым делом вместе с Длинным Вованом хочу посетить бассейн.
– Оригинально.
– Попутно узнаю, где он находился во время убийства. А вас попрошу выяснить, каково финансовое положение его фирмы.
– Лады. Докладывать мне лично.
– Хорошо. Но и к вам вопрос. Существовали ли личные связи между убитыми Крутько и Юшкевичем?
– Этого нам установить не удалось.
– А были ли контакты у Полякова с убитыми?
– Если и были, то в этом он не сознается.
– Зубник должен был вести журнал регистрации.
– Его не было.
– Странно.
– Мне тоже. Не прощаюсь, береги тыкву. Тебя подвезти?
– Не надо, хочу кое-что проверить.
Он уехал, а я расположился в скверике возле управления, собрался глубоко и плодотворно думать. Удавалось это с трудом, потому что до тошноты болела голова. И едва мысли выстраивались в стройную цепочку, образуя подобие версии, тут же и рассыпались под натиском этой самой боли.
Но начнем снова. С главного. Исчезнувший первого августа Длинный Гена уже через пять дней превращает зубного техника в отбивную котлету, зачем-то оставляя следы и отпечатки собственного пребывания в комнате убитого. Причем оставляет не случайно, не по неосторожности, а явно. Можно сказать, с рекламной целью. При этом пропадает журнал регистрации, но остается орудие убийства, дубинка (хорошо бы на нее взглянуть). Золотой запас зубника исчезает тоже, и тут есть над чем подумать. Насколько я представляю себе зубных врачей и протезистов, людей этих голыми руками не возьмешь. И конечно же их золотой телец на открытом месте не лежит, но запрятан глубоко и сокровенно. А значит, либо убийца тайник этот знал, либо под пыткой заставил Юшкевича о нем рассказать. А может быть… Такая мысль мне в голову пришла впервые, но отвязаться от нее я уже не мог. Вполне допустим и такой вариант, что металл и по сей день лежит в тайном месте, убийцей не обнаруженный. Это необходимо проверить.
Теперь продумаем вариант Крутько. Он аналогичен первому убийству, с той лишь разницей, что в нем замешана еще и женщина. Не повезло бедняжке. Но из этого может следовать то, что убийца не был близким знакомым нумизмата, ибо не знал о существовании любовницы, которая появилась, судя по всему, для него неожиданно. Однако в обоих случаях убийца знал, что на данный период его жертвы ведут холостяцкий образ жизни. И у обоих в доме находится крупный капиталец.
Еще момент, который я чуть было не упустил из виду. Насколько мне известно, нумизматы, как и прочие коллекционеры, скрупулезно ведут некий реестр-дневник, куда в тиши одиночества сладострастно вписывают свои новые реликвии. Когда, у кого и за сколько куплена или выменяна та либо иная монета. Где же он сейчас, этот самый дневник? И где, наконец, жены убитых? Были ли они на похоронах своих супругов? Какого черта возле подъезда Крутько вчера торчал сержант через десять дней после случившегося? Я похож на крота, что солнечным днем что-то ищет на футбольном поле. Никакой системы.
Офис коробейника Полякова охраняли два стандартных мальчика в непременном камуфляже. При виде меня они молча заслонили собою проход, ненароком демонстрируя массивные рукоятки пистолетов.
– Вам куда?
– Нам туда.
– Вам кого?
– Самого.!
– Владимир Петрович сейчас не принимает.
– Тогда мне нужен юрист Семушкин. Скажите, что пришел Гончаров.
– Санек, узнай. А вы присядьте пока. Там сигареты, минералка, пепси.
– Это же надо, сам Константин Иванович к нам пожаловал, – высовываясь из узкого бокового коридорчика, промурлыкал Блевако. – Почет и наше вам уважение. Мальчики, пропустите господина Гончарова. Сейчас и впредь всегда ему зеленый свет. Чем могу быть полезен, Константин Иванович? – пропуская меня в кабинет, медоточился Семушкин. – Какие-нибудь новости? Есть результаты?
– Нет, пока вопросы.
– Постараюсь помочь.
– Вам никогда не приходила в голову мысль, что убийц было двое?
– Нет, да и экспертизой установлено, что действовал один человек.
– Возможно, возможно. Скажите, братья Поляковы не были знакомы с убитыми лично?
– Этот вопрос следователь задавал нам не раз. Нет, нет и еще раз нет.
– Почему такая уверенность? Вы ведь не Поляков?
– Да, конечно. Стопроцентной уверенности у меня быть не может. Но в фирме я работаю два года и ни разу их имен не слышал. Ни в одном документе их фамилии не фигурировали.
– Но возможно, братья обращались ранее к Юшкевичу и Крутько по вопросам чисто личного характера. Например, установка коронки, моста? Или их объединяло хобби Крутько – нумизматика.
– Оставьте. У них лошадиные зубы, а нумизматическим объектом мог служить только доллар.