— Потому что на столе лежал топор, — объяснил Дружинин.
— У меня нет привычки встречать гостей ударом топора по лбу, — призналась я.
— Не прозвучало ли в вашем голосе сожаление? — с досадой спросил горбун. — Что всё-таки произошло?
— Ничего не произошло, — твердила я, словно от того, удастся мне скрыть визит старушки или не удастся, зависела моя жизнь.
— Значит, никто не приходил? — разочарованно произнёс Дружинин.
— Кто же мог придти? — стояла я на своём.
Горбун помрачнел и некоторое время шёл молча.
— Я совсем забыл вам сказать, Жанна, — спохватился он. — Пришли Нонна, Петер с дочерью и Ханс. Вы рады их видеть?
Я бы не сказала, что жажду встречи с ними, но от Дружинина, якобы забывшего о них, я это скрыла.
— Конечно, рада, — с воодушевлением ответила я. — Очень милые люди, а Марта на редкость славная девочка, я сразу её полюбила. В жизни ни к кому не привязывалась так сильно с первой же встречи.
Горбун стал совсем мрачен.
— В таком случае, приношу извинения за то, что невольно вас задержал, — глухо сказал он. — Вот мы и пришли. До свидания. Ирина будет вам переводчиком.
— Куда вы, Леонид?
Мне вовсе не хотелось, чтобы горбун, умевший оживить угасающий разговор, покинул наше общество, где без него непременно воцарится смертельная скука.
— Мне надо работать, — сухо объяснил Дружинин.
— Отложите работу на завтра, — убеждала я его. — Возьмите творческий отпуск.
— Никогда не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — привёл горбун поговорку настолько зубодробильную, что чуть не поколебал моего решения удержать его любыми способами.
— Никогда не надо откладывать на завтра, раз существует послезавтра. Вы же сами говорили, что застряли на середине романа, так не лучше ли подождать вдохновения?
— Это не всегда лучше.
— Вы на меня обиделись, да? — грустно спросила я.
— За что я мог на вас обидеться? — холодно поинтересовался горбун, нетерпеливо посматривая на свою машину красивого вишнёвого цвета.
— Не знаю на что, но обиделись. Или рассердились. Но раз вы так спешите, то до свидания.
Я решила сохранить остатки своего подорванного уговорами достоинства, кивнула горбуну и пошла к дому, где на веранде уже расположилось всё общество.
— Наконец-то! — обрадовалась Ира. — Где вы её нашли, Леонид?
Я оглянулась. Дружинин, как ни в чём ни бывало, стоял за моей спиной. В этот момент ко мне бросилась Марта и повисла у меня на руках.
— Марта, здравствуй, обезьянка, — ласково сказала я. — Где твоя замечательная Берта?
Горбун проводил нас бешеным взглядом.
Мы вернулись если не к обеду, то к кое-какой весьма своевременной закуске, поэтому разыгравшийся было аппетит не успел перерасти в голод. К сожалению, приходилось ограничивать себя даже в пирожных, которых было очень много и которые, как я узнала позже, принёс горбун, так как с одной стороны за мной с нескрываемым интересом наблюдал Петер, а с другой меня преследовали ревнивые тёмные глаза.
— Без тебя приходил полицейский, — сообщила Нонна.
— Кто? Хансен? Эх, жаль, я его не застала!
Горбун испепеляющее глядел на меня.
— Мне так хотелось вытянуть из него что-нибудь новое, — поспешила я исправить свой промах. — Эти полицейские такие скрытные!
— Ничего нового нет, — сказала Ира. — Мартина всё ещё не нашли.
— Зачем же он приходил? — не поняла я.
— Осмотрел дорожки сада и сказал, что стадо слонов не могло так затоптать следы, как мы.
— Поздновато опомнился, — усмехнулся Дружинин.
— Полицейский цитирует первоисточники, — просветила я их.
— Какие первоисточники? — спросила Нонна.
— Конана Дойля.
— А вы, Жанна, оказывается, кроме русской классики интересуетесь криминалистикой? — ядовито пошутил горбун.
— Нет, я просто интересуюсь ещё и английской литературой. В урезанном объёме. Конан Дойль, Агата Кристи, Эдгар По, Честертон.
— Объём, действительно, урезанный.
Я напрягла мозги и мысленно перебрала имеющуюся у меня дома детективную литературу, которой увлекалась мало и урывками, но которая почему-то всё прибывала.
— Эллери Куин, — вспомнила я. — Дик Френсис, Чарльз Сноу… Грэм Грин.
— Блестяще, — серьёзно сказал горбун.
— Уилки Коллинз. Дафна Дюморье.
— Я восхищён, — мрачно признался горбун.
Мне показалось, что он тоже пытается вспомнить каких-нибудь авторов, но, как это обычно бывает, в самый нужный момент ему ничего не приходит в голову.
— Чарльз Диккенс, — обрадовалась я. — Я имею в виду "Тайну Эдвина Друда".