— Извините, Ларс, я испугалась собаки, когда она встала на задние лапы, и уронила телефон.
— Почему же вы не перезвонили?! — завопил датчанин.
Он был вправе сердиться, тем более, что я была так занята своими страхами, а потом красотой пса и, как следствие, рисованием, что совсем забыла позвонить.
— Если бы вы увидели Денди, вы бы меня поняли, — ответила я.
Понял меня Ларс или не понял, но он перестал кричать.
— Что же теперь делать? — спросил он. — Петер уже мчится к вам. Наверное, мне тоже надо приехать.
— Да, Ларс, приезжайте, пожалуйста, — попросила я. — У меня новость. Я только что заметила, что кто-то трогал графин. Наверное, вода теперь отравлена. Как бы сдать её на проверку?
— Почему вы думаете, что кто-то трогал графин? — недоверчиво спросил Ларс. — Он стоял не на том месте?
— Нет, на том, но крышка у него повёрнута не так, как поворачивала я.
Будь я на месте Ларса, я бы тоже потеряла дар речи от наблюдательности русской девицы. Откуда же ему было знать, сколько времени я вертела графин, чтобы добиться нужного светового эффекта, и сколько времени его рисовала, пока не заметила, что кто-то этот эффект нарушил.
— Вы уверены? — выдавил из себя писатель.
— Абсолютно!
— Жанна, когда эта история кончится, я опишу её в своей книге и там выражу всё восхищение, которого вы достойны.
— Выразите, пожалуйста, — согласилась я. — Только приезжайте скорее.
— Еду.
Первым, конечно, подоспел Петер и, увидев приоткрытую дверь, смело ринулся в дом, но тут же с воплем вылетел обратно, а Денди, с жутким рыком сделавший впечатляющий прыжок, приземлился на все четыре лапы на том же месте, с какого прыгнул.
— Is you alive, Peter? — крикнула я, перепугавшись не меньше датчанина.
Петеру только казалось, что он жив, но в меня его сомнения вселили уверенность. Последовавшие затем переговоры убедили примчавшегося мне на помощь гостя, что убрать собаку не в моих силах.
Потом подъехал Ларс, но, заранее предупреждённый о строгом нраве Денди и узнавший вдобавок о судьбе своего родственника, не стал входить и предложил вызвать полицию.
Вот тут-то, наконец, и прозвучал телефонный звонок, и приятный лживый голос горбуна осведомился о моём здоровье. Лучше бы Дружинин позвонил до моего последнего открытия, тогда я сумела бы разговаривать с ним непринуждённо, но сейчас я его боялась и ненавидела.
— Попросите, пожалуйста, мистера Чарльза, чтобы он приехал за своей собакой, — холодно сказала я.
— Что-нибудь случилось? — насторожился горбун. — Денди плохо себя ведёт?
— Он ведёт себя как хозяин, — рассердилась я. — Ходит за мной по пятам, не выпускает из дома, никого не впускает в дом…
— А кого он должен впустить? — спросил Дружинин.
— За дверью стоят Петер и Ларс, а ваш пёс рычит на них…
В ответ он рассмеялся так нагло, что я швырнула трубку, не дожидаясь окончания этого издевательства.
Больше горбун не звонил, но приехал довольно быстро, притом не один, а с дядей. В другое время я бы порадовалась за Денди, не скрывавшего, что он счастлив вернуться к хозяину, но теперь я лишь изо всех сил старалась сдержать клокотавшую во мне ярость, чтобы не обидеть ни в чём не повинного мистера Чарльза.
— Я не терял времени даром, — обратился ко мне Дружинин, — потому что сразу понял: в случае задержки на одной из ваших любимых скамеек будет обнаружен мой труп.
И он ещё мог шутить! Да как шутить!
От моего косого взгляда он сразу стал серьёзным.
— Денди, что ты здесь натворил? — спросил он.
Громадный дог закинул лапы на плечи горбуну, а тот бесцеремонно обхватил могучую собаку за туловище и по-приятельски потащил в дом, так что Денди оставалось только перебирать задними лапами. Хвост его энергично мотался из стороны в сторону, и пёс явно блаженствовал.
В гостиной Ларс уже взирал на графин, и насторожившийся переводчик сразу выпустил собаку.
— Какие-нибудь новости? — спросил Дружинин, косо поглядывая то на него, то на предмет его внимания.
— Жанна считает, что кто-то трогал графин, — объяснил Ларс.
— Почему вы так считаете, Жанна?
— Потому что крышка была повёрнута так, а теперь она стоит вот так.
Мне пришлось дать им наглядное представление о перемещениях шишечки, и поражённые литераторы обменялись понимающими взглядами.
— На такое способен только конструктор, — сделал вывод Дружинин.
Ларс объяснил томящемуся в неведении Петеру возникшую ситуацию, и тот что-то проговорил.
— Петер предлагает вызвать полицию, — перевёл горбун. — Я присоединяюсь к нему. Заодно расскажем о ночном госте и предложим Хансену в подарок ключ.
Он быстро заговорил по-английски, и мистер Чарльз кивнул, с уважением глядя на меня. Пока вызывали Хансена, объясняли ему суть дела и дожидались его приезда, позвонила Ира и, не спрашивая, чем заняты мои мысли и время, сухо попросила, чтобы я срочно соорудила какую ни на есть закуску, достала из холодильника вино, а из стенки — банку маринованных огурцов, банку консервированных баклажан и заветную баночку с маринованными грибами, которую она хранила для какого-нибудь торжественного случая.
— Приедут тётя Клара, две старые ведьмы, дряхлый гриб и молодой жук, — объяснила она. — Надо устроить поминки. Ты уж постарайся, пожалуйста.
— Понятно, Ира. Я всё сделаю. Когда вас ждать?
Три часа — не такой уж большой срок для устройства поминок, особенно если при этом ждёшь полицию.
— Что сказала Ирина? — спросил Дружинин, чуткий то ли от природы, то ли от постоянной настороженности, свойственной человеку с нечистой совестью.
— Она приедет через три часа с тётей Кларой и… ещё четырьмя родственниками. Она просит приготовить обед и накрыть на стол.
— Ирина хочет устроить поминание? — спросил Ларс.
— Поминки, — поправила я. — Впрочем, суть одна.