Ощущение-догадка о том, что человек, придумавший конц-лагеря и лагеря для
 интернированных лиц, был большим любителем животных и очень частым
 посетителем зверинцев. Может, он любил и людей, может быть, он любил и
 людей РЅРµ меньше, чем животных. Р, возможно, РёРЅРѕРіРґР° РїРѕ воскресеньям
 отправлялся с семьею на автомобиле к заграждениям ближайшего лагеря и там
 они: он, его жена и двое подрастающих детей гуляли вдоль колючих
 заграждений, вдоль человеческих вольеров, над которыми так же возвышался
 плакат-предупреждение: "животных РЅРµ кормить". Р, нагулявшись вдоволь, РѕРЅ
 заводил мотор своего автомобиля и вез свою семью в ближайший ресторанчик,
 где, перед семейным воскресным обедом, взяв друг друга за руки, уже сидя
 за столом, они шептали молитву, благодаря господа за пищу данную им днесь.
В Рђ потом ели. Рчто-то еще было Сѓ РЅРёС… вечером: может, театр, может, РєРёРЅРѕ. Р
 так шла жизнь, оставляя заброшенную флору цвести, а заброшенную фауну -
 вымирать.
 Пройдя еще несколько вольеров, я хотел было повернуть назад, но тут
 донесся до меня звук, похожий на рычание зверя. Ртак неожиданно он
 прозвучал в этом месте, что я остановился как вкопанный и замер. Рснова
 услышал его, теперь уже более отчетливо. Рдаже определил направление,
 откуда он доносился. Медленно я развернулся и прикипел взглядом к
 вольерчику, стоявшему чуть в стороне от остальных. Ртут же заметил за
 сеткой движение.
 Не веря собственным глазам, я подошел туда и увидел пару волков.
 Серебристых волков, скаливших зубы и раздраженно глядевших на меня. Вид у
 них был сытый и ухоженный. Возле широкого тазика с водой лежали еще не
 полностью обглоданные кости какого-то животного. Сначала я было подумал,
 что - человека, но это скорее от испуга. Кости были широченными и
 длинными, и принадлежать они могли лошади или быку.
 "Не кормить", - вспомнил я хорошо сохранившуюся надпись над барьером
 у входа. Но кто-то ведь кормит этих волков! Кто-то приносит им мясо,
 наливает воду. Рони знают своего добродетеля, иначе давно бы уже и его
 съели. Кто-то их любит...
 Я сделал несколько шагов назад и рассматривал этих опасных красавцев
 с расстояния. Рассматривал и думал: почему они живы, когда остальные
 обитатели зоосада давно мертвы? Почему сам зоосад оказался заброшенным так
 же как и сад ботанический? Почему город, так любимый мною, не позаботился
 об этом ближнем для него свете, оставив на произвол мир природы, даже не
 освободив его перед тем из клеток и вольеров?
 Уже выходя из этого грустного зоопарка, я увидел останки семейства
 дикобразов, живших в широкой, но очень низкой клетке, специально низкой,
 чтобы дети могли наклониться и сверху рассматривать красивые трехцветные
 колючки. Колючки, торчащие в разные стороны, лежали теперь на земле в
 нескольких местах, из-под них выглядывали маленькие тоненькие косточки,
 тоже отбеленные и отшлифованные жарой и ветром.
 С радостью я вернулся в "царство растений", но как приятный хмель,
 так и радостное настроение мое ушли безвозвратно. Хотя, конечно, говоря
 такое громкое слово "безвозвратно", я имею в виду всего лишь - до утра или
 до завтра. Человеку свойственно преувеличивать свои ощущения и эмоции, а
 мне это свойственно тем более. Я, может, и живу еще только благодаря этим
 преувеличениям. Может, на самом деле мир мне только нравится, но себе я