прячущиеся в кустах и деревьях и умудряющиеся даже ржавчиной своей
 маскироваться под цвет коры старых кипарисов.
 Здравствуйте, Руфорбии Рё Артензии! РЇ, ей Р±РѕРіСѓ, чуть РЅРµ произнес
 этого!
 Рснова, кружа по нижней тропинке ботанического сада, я думал о
 любви, о песнях, ей посвященных. Ропять мне не нравились их слова, я не
 верил в искренность этих слов и постепенно приходил к мысли о ложности
 моих поисков. Ведь искренность и чистоту нельзя встретить в таких песнях,
 исполняемых накрашенными страдальчески кривляющимися певицами и
 напудренными, выглаженными до блеска певцами.
 Передо мной засияла уже знакомая надпись, запрещающая кормить
 животных. Я, ведя себя совершенно по-детски, поднес поближе к этой надписи
 завернутый в салфетку кусок мяса, словно хотел, чтобы надпись понюхала и
 поняла, как я к ней отношусь. А потом зашагал вдоль вольеров.
 Уже показалось впереди, в знакомом вольере, движение, и я прибавил
 шагу.
 Рвнезапно вспомнил одну песенку, которую частенько по утрам напевал
 себе под нос Айвен. Вспомнил и остановился, пораженный. Ведь слова этой
 песенки я знал и раньше. Наверно не все, но припев - точно! Рэта песня
 возникла в тот момент передо мной, как единственно верный путь к спасению,
 как что-то совершенно живое. Р, наверно, РЅРµ только потому, что эта песня
 была детской. Хотя, если и говорить о чистоте и искренности, то надо
 говорить о детях.
 Ртак я стоял, не дойдя нескольких шагов до волков, почуявших
 приближение кого-то чужого и нервно разшагивавших вдоль ржавых решеток
 вольера.
 А я вдохнул побольше воздуха и негромко запел, прислушиваясь
 одновременно и к своему голосу, совершенно не музыкальному, и к словам,
 чтобы еще раз удостовериться в своей правоте.
 - Пусть всегда будет солнце, - пел я, держа кусок мяса уже в обеих
 ладонях. - Пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда
В Р±СѓРґСѓ СЏ!!!
 Я пропел этот припев еще несколько раз и наступило в моей душе
 великое облегчение. Собственно других слов и не надо!
 Не сходя с места, я бросил кусок слонятины за решетку вольера. К
 моему удивлению волки не кинулись на еду. Один из них не спеша подошел,
 понюхал и вернулся на свое прежнее место.
 Я приблизился к решетке и заглянул внутрь вольера. Волки напряженно
 смотрели на меня.
 - Пусть всегда буду я! - прошептал я им и, развернувшись, направился
 к выходу из "зоосада".
 Без пяти три я остановился у кафе и, помедлив, вошел. К моему
 удивлению там никого не было. Я сел за любимый столик, сел довольно
 громко, так, чтобы меня услышали.
 Но прошла минута, другая, а ко мне все еще никто не спешил. Ртогда я
 замурлыкал слова будущего гимна, раздумывая о том: понравится ли он
 ребятам.
 А минутная стрелка уже пробежала трехчасовую отметку и заспешила на
 следующий круг.