Солнце уже поднялось достаточно высоко, а я думал о том, что уже
 много лет не слышал детских голосов.
 Со стороны моря привычные слуху доносились крики чаек.
 А я, стараясь не слышать их, пытался представить себе голоса моих
 собственных детей. Которых не было.
 Нет, не получалось.
 А если уж даже вообразить трудно эти голоса, то стоит ли надеяться,
 что в этой жизни меня кто-то маленький назовет "папой"?!
 Ропять замельтешили, забегали РІ моей голове беспокойные мысли. Р,
 повинуясь их импульсам, я опасливо огляделся по сторонам, но никого не
 увидел. А ноги, словно были сами по себе, вдруг свернули за угол, на
 другую улицу, и в конце этой короткой улицы я увидел начало той самой
 "неаккуратной аллеи". Ноги помнили эту аллею, они знали, что мне эта аллея
 нравится.
 Расстояние между последними домиками города и моей спиной
 увеличивалось с каждым шагом. Рдышалось мне легче среди кипарисов и
 магнолий, а беспокойные мысли таяли, но вместо них ничего не возникало, а
 оставалась какая-то пустота. Рнельзя было назвать эту пустоту гнетущей,
 но и радости она не приносила. Может быть потому, что для радостных мыслей
 просто не было причин. А то, что я остался жив?! Неужели это не причина?
 Неужели это не счастье?! Странно, я даже понять не мог, почему меня самого
 не радует то, что я остался жив. Ведь я страшно люблю жизнь и умирать,
 пусть даже за самые светлые идеалы, никогда бы не согласился.
 Мои ноги остановились вдруг перед узеньким проходом между двумя
 магнолиями, перед началом тропинки, ведущей к вилле генерала Казмо.
 Не раздумывая, я ступил на эту тропу и повела она меня по краю
 обрыва, с которого, полное глубокой синевы, виднелось море, спокойное и
 словно очищенное от волн. На его отутюженной глади белели треугольные
 паруса двух яхточек, застывших у маленького причала островка, на котором
 игрушечным замком стояла вилла генерала. Рчерный мостик, соединявший
 берег с островком, тоже казался игрушечным. Рстолик на террасе.
 Опускаясь по вырезанным в камне ступенькам, я не сводил глаз с этого
 сказочного островка. Трудно было поверить, что в нем кто-то живет.
 Но вот я подошел к черному мостику и вся сказочность исчезла, оставив
 меня в тревожном состоянии. Я не знал, что меня ждет здесь.
 Но я все-таки пошел через мостик.
 Парадные двери легко открылись. Внутри было прохладно и тихо.
 Лестница из красного дерева звала меня подняться наверх.
 Хрустнули ступеньки под моими ногами.
 Остановившись на втором этаже, я услышал звяканье посуды.
 Оно доносилось из-за узковатой украшенной лаком двери.
 Я прислушался, надеясь услышать чей-нибудь голос, но там завтракали
 молча.
 Сделав глубокий вдох и собрав все свое мужество, я постучал в дверь и
 открыл ее.
 На меня сразу уставились две пары глаз.
В Рто была РєСѓС…РЅСЏ. РќР° стенах висели начищенные РґРѕ блеска бронзовые
 сковородки - они висели "по росту", от малюсенькой - для яичницы из одного
 яйца, до огромной, сантиметров восемьдесят в диаметре. Дальше висели ножи.