долгу перед этим инкогнито. Я хотел благодарить, но не знал кого. Рхотя
 здравый смысл подсказывал, что над всеми нами висит дамоклов меч случая, и
 что жив я остался совершенно случайно, мне в это не очень-то верилось. С
 одной стороны я сам сделал все, чтобы выжить: бросил винтовку, крадучись
 пробирался городскими тропинками, прятался в погребе. Но это было вчера. А
 сколько сотен дней я отстреливался, наступал и отступал, не зная, за что и
 с кем воюют люди, поставившие меня в строй. Ркаждый раз пули не трогали
 меня. Они проносились мимо и падали на землю наступавшие со мной, а я
 оставался.
 Раздался неожиданно гулкий хор шагов - знакомый звук, отбиваемый
 сотней пар походных ботинок о булыжники мостовой.
 Я занервничал. Не хотелось встречаться с теми, против кого мы вчера
 воевали. Я быстро свернул на соседнюю улочку, бегущую к набережной, и
 направился в сторону своего любимого кафе.
 Первое, что меня поразило, это новая яркая вывеска над входом: "У
В РР РРќР«". Опешив, СЏ замер РЅР° месте.
 Неужели, не смотря ни на что, она стала хозяйкой этого кафе?! А ведь
В Рё Вацлав пару дней назад РіРѕРІРѕСЂРёР» РјРЅРµ: "встретимся Сѓ РСЂРёРЅС‹"?! Странно,
 революция подавлена, а ее цели достигнуты? Айвен заварил всю эту кашу,
 чтобы остаться в городе навсегда, и остался. Ря остался, правда, в другом
 качестве. РСЂРёРЅР° мечтала стать С…РѕР·СЏР№РєРѕР№ кафе, Рё, похоже, стала?! РЇ ничего
 не понимал. Кажется, была разыграна какая-то удивительно сложная шахматная
 комбинация, в результате которой, после принесения в жертву нескольких
 десятков пешек, победителями были объявлены обе стороны. Какую-то роль в
 этой игре, по-видимому, сыграл и я, но, будучи пешкой, я не знал заранее
 своих ходов, а когда ходил, то думал, что хожу самостоятельно и только
 туда, куда считаю нужным.
 Я осмотрел кафе. Стеклянная стенка, всегда удивлявшая меня своей
 прозрачностью, отсутствовала. Но внутри все было по-старому. Рдаже
 столики стояли там же, где и раньше.
 Я зашел через отсутствовавшую стенку и сел на свое обычное место
 лицом к улице.
 В этом кафе всегда была какая-то особенная, расслабляющая атмосфера.
 Так уютно я больше нигде себя не чувствовал. Для меня это место значило то
 же, что для верующего человека - храм. Здесь я всегда был открыт для
 исповеди и готов был слушать исповеди других. Здесь обитала моя
 "балерина", легкая, порхающая между столиков, не скупясь на улыбки.
 Но в это утро в кафе было пусто и тихо.
 Я сидел, локтями упершись в поверхность стола и опустив лицо на
 ладони. Я вспоминал прошлые дни.
 Скрипнули двери - кто-то зашел в кафе. Шаги затихли в другом углу,
 там, где прежде очень любил сидеть предыдущий инспектор по правилам
 поведения.
 Не поднимая головы, я покосил глазом и увидел двух солдат. Они уже
 сидели за столом, о чем-то негромко разговаривая.
 Внутри кафе вдруг что-то звякнуло и по едва слышным щелчкам высоких
 каблуков я узнал ее прежде, чем она появилась. Сначала она подошла к
 солдатам. Потом ко мне.
 - Кофе покрепче, - попросил я.