И они действительно скоро очутились в просторном подвале. Щелкнул выключатель, и под потолком, до которого можно было достать рукой, зажглась яркая лампа, осветив старый, позеленевший кирпич стен. Посередине стоял большой, крепко сколоченный стол, а рядом - несколько табуреток.
- Ого! - сказал Федор. - Бомбоубежище!
Но когда он взглянул на то, что лежало на столе, то потерял дар речи.
- Вот так, Федя! - скромно сказал старик. - Теперь ты понял, чем я на досуге промышляю? Сначала так, баловался, а теперь хоть из пыли, хоть из дерьма такое изделие могу испечь, что мало не покажется...
Федор перебирал в руках разноцветные проволочки, батарейки, на одном конце стола в аккуратной коробочке тикало несколько будильников. В банках и колбах переливались яркими красками какие-то порошки, жидкости, лежали стопочкой завернутые в вощеную бумагу плотные брикеты. Были тут несколько спиртовок, реторта с резиновыми трубками, множество газовых баллончиков, а также полный набор слесарных инструментов. Около стола возвышался плотно закрытый шкаф.
- Да ты алхимик, дядька Игнат! - Федор хотел пошутить, но не получилось, серьезным делом занимался старик.
- Мне давно Мишка помогает, - объяснил Игнат, - я в этой химии не петрю ничего, все по наитию. В зоне со мной сидел один, ну, так, на досуге балакали... Большой человек был, ученый. На фронте этим занимался, в партизанах. А я памятливый. Мишка-то в химии голова. Вот вдвоем и колдуем. Могу с наперсток подарочек сделать, а рванет по высшему классу.
Показав свое хозяйство, Глухарь заторопился назад. Федор шел за ним и размышлял о том, что не случайно, совсем не случайно старик раскололся. Не похвастаться хотел, а прямо намекнул на то, что должен бы сделать Федор.
Они вышли в сад. Уже совсем смеркалось. Игнат задвинул лаз плитой, укрыл соломой, сверху положил решетку, поставил на место ведра и лейки.
- Думай, паря, думай, - бросил Стреляному. Когда Федор уже прощался с ним у калитки, из сгущающейся темноты со стороны линии послышались быстрые дробные шаги. И через несколько минут перед ними выросла фигура Мишки. Парень был явно взволнован.
- В Москве опять потеха, - сказал он после приветствий. - Купца разжаловали. Мне из его охраны один шепнул, что всех их рассчитали. Уматывает Купец за бугор со всем семейством.
- Ага, - злорадно усмехнулся Игнат, - испортил он им игру. Ты, Федор, смотри...
- Я что, - засмеялся Стреляный, - я птица мелкая... Но твой намек я понял, дядька Игнат...
"Золотое руно" оказалось скромненько отремонтированным двухэтажным особняком за высокой решетчатой оградой. Все окна в доме были закрыты жалюзи. Парадный въезд был заперт, и потому Федор подошел с переулка. Здесь располагалась кали-точка, а в ней было установлено переговорное устройство. Федор нажал на кнопку. Ему никто не откликнулся, но из боковой двери дома вышел мужик в кожаной куртке и направился прямо к калитке.
- Кого надо? - без всякого любопытства спросил он, но глаза цепко скользнули по фигуре пришедшего, затем по пустынному переулку за спиной Федора.
- Мне сказали прийти... - Федор помялся, имя Мирона называть не следовало. - Передай, что Стреляный здесь.
Лицо мужика не выразило никаких эмоций, он повернулся и пошел снова к особнячку, скрылся за дверью.
Федор ждал, наверное, минут пять. Он успел выкурить сигарету, слоняясь вдоль ограды, и заметил две телекамеры, установленные на деревьях в садике вокруг особнячка. Их мертвые пустые глазки охватывали подъезды к дому.
- Эй, - окликнули его сзади. Тот же мужик стоял у приоткрытой теперь двери. - Заходи!
Федор толкнул калитку. Она открылась, и он вошел во двор. Замок щелкнул за ним.
В темноватой прихожей, где он очутился, его ждал молодой человек, которого он видел в "Марсе" и кому так понравился горящий вместе с Кротом и его товарищами автомобиль.
- Долго же ты шел, - усмехнулся он, разглядывая Федора и не подавая руки.
- Дорожка у меня дальняя, - усмехнулся Федор.
- Оружие есть? - коротко спросил его появившийся буквально из ниоткуда охранник.
- Обыщите... - коротко приказал молодой и добавил: - Уж извини, порядки такие.
Федор пожал плечами и дал себя обыскать. Как ни странно, но на нож они не обратили внимания. Их, видно, интересовало только, есть ли у него "пушка".
Следом за молодым мужиком он прошел по длинному коридору; в самом конце его оказался небольшой холл. Там они и сели в мягкие кожаные кресла перед небольшим стеклянным столиком.
- Какие проблемы? - насмешливо спросил хозяин, закидывая ногу на ногу.
- Проблемы? - удивился Федор. - Никаких. Просто надоело на задворках мотаться. Думал, предложите что, а если нет - адью.
- Долго ты уже на задворках мотаешься. Когда вышел-то?
- Да ведь знаете, чего зря слова тратить... - Федору страшно хотелось курить, но он решил сдержаться. Пепельницы на столе не было.
- Знаю... - неопределенно пробормотал собеседник. - Никто к себе не берет?
- Под Москвой ребят нашел, - коротко ответил Федор.
- Рэкет?.. - опять усмехнулся молодой. - В охрану ко мне пойдешь?
- В падлу мне охраной-то заниматься, возраст не тот, не та квалификация, - нахально глядя на молодого, отрезал Федор.
- Зяму знаешь? - после паузы спросил его хозяин.
- Плохо... В деле не сталкивался.
- Ну, так познакомишься.
Молодой встал, Федор поднялся тоже.
- Нет, ты сиди, - остановил его хозяин. - Сейчас он придет к тебе. Поговорите.
Все дальнейшее Федор прокручивал в памяти много раз. Зяма оказался тощим, вертким мужчиной, примерно одного с ним возраста. Косая челка спадала у него на морщинистый бугристый лоб, а лицо ничего, даже приятное. Особенно располагали глаза: черные, внимательные, они как бы обещали собеседнику заботу и опеку.
Зяма по-отечески пожурил Федора за то, что тот Сразу не попытался его разыскать, сказал, что слышал о нем много хорошего, и постоянно повторял:
"Мы своих не должны бросать". А Федор крепко помнил слова Глухаря о нем, но вдруг и сам Зяма завел речь об Игнате, как о представителе вымирающих мастодонтов воровских дел. Сказал, что Федор тоже отстал за шесть-то лет от ситуации, а она сильно переменилась.
Федор терпеливо слушал всю эту лабуду и ждал, к какому берегу наконец пристанет говорливый Зяма. Но все же, когда тот начал разливаться соловьем о наступивших временах ювелирной работы, Стреляный не выдержал, засмеялся:
- Куда я попал, е-мое? В пансион для недоносков? - воскликнул он. - Вы все в менеджеров, что ли, переквалифицировались? В коммерсантов?
Зяма обиделся, надул щеки и бросил с вызовом:
- Мы фалуем за положняк.
"А Крот?" - чуть не вырвалось у Федора, но Павлычко, конечно, понял, о чем тот подумал, глаза его сверкнули, и доброжелательное спокойствие в них сменилось отвращением.
- Конечно, кто идет поперек, кто ложит на то обстоятельство, что порядок должен быть, тот чмур и с ним разговор короткий...