— Расскажи, что случилось, Ренди.
— Я уже говорил Фрэнку. Он вам не передал?
Гэри спросил:
— Откуда у тебя эти порезы?
— Брился.
— Какой бритвой ты бреешься?
— Не знаю, как называется. Такая, которыми бреются два-три раза, а потом выкидывают.
Гэри кивнул и выжидающе смотрел на него.
— Такие ярко-оранжевые. Запакованные в пластик по четыре штуки. Можно купить всюду… В магазине на углу… — Он подыскивал нужное слово и нашел его наконец: — Одноразовые.
— Кровь идет. Ты знал, что у тебя идет кровь, Ренди?
— Иногда я обрезаюсь. Случается. Но это меня не беспокоит. Я, бывает, даже не замечаю, что порезался.
— А чем ты останавливаешь кровь, туалетной бумагой?
— Клинексом, — ответил Ренделл таким тоном, как будто Гэри обидел его.
— Когда ты последний делал это?
— Что это?
— Ну, когда ты брился?
— Сегодня утром, около десяти.
— И кровь все еще идет? Что за проблема, не можешь ее остановить?
Гэри глядел на Ренделла Демойна, а потом отвел взгляд и стал смотреть на языки газового пламени, бьющиеся в камине. Там адское пекло. Может быть, сказать Фрэнку, чтобы он засунул туда эту лысую голову, чтобы привести его в чувство?
— Фрэнк?
— Да, Гэри?
— Ладно, ничего! — Гэри отхлебнул пива.
Рядом, сидя на софе, Саманта чистила апельсин. Она разделила его на дольки и теперь ногтем большого пальца отделяла белую кожицу.
— Фрэнк?
— Да, Гэри?
— Как называется вот это белое, что она отковыривает?
— Не знаю, — сказал Фрэнк.
Гэри наблюдал, как она взяла в рот большую дольку апельсина и надкусила ее. Струйка холодного и липкого сока брызнула на руку Гэри.
— Эй, детка, я уже принимал душ!
Саманта наклонилась к нему, взяла его руку, поднесла к губам и начисто облизала. Гэри и на самом деле очень любил ощущать на своей коже ее язык, влажный и трепетный, и ему нравилось, когда она облизывала его руку, прилизывая жесткие волосы на запястье. Гэри быстро взглянул на Фрэнка, но тот внимательно изучал потолок.
Теперь Гэри переключил внимание на Ренделла, который занимался немного торговлей наркотиками, немного больше сводничеством, а вообще-то был круглым дураком.
— Правильно, Ренди. Ты рассказал Фрэнку, а он доложил мне. Но теперь я хочу слышать все это из твоих сладких уст. А потом я расскажу все Фрэнку. Так и будем говорить по очереди. Понял?
— Да, мистер Силк! — Ренделл прокашлялся и отпил джина с тоником.
Гэри видел, что он смущен и нуждается в толчке.
— Итак, тебе позвонил ночной клерк из отеля. А что было потом?
— Я пришел в этот номер и увидел там типа, который сказал, что ему нужны три женщины сразу. Для разговора. Сказал мне, что он писатель и пишет статью о наркоманах. Я спросил, чего он на самом деле хочет. Он ответил, что хочет продать какое-то количество смэка, то есть героина, и образец спрятан в конце коридора в…
— Постой-ка минуту. А девки зачем?
— Трудно понять, — сказал Ренделл. — По-моему, он считает, что большинство проституток наркоманки, и хотел как-то это связать.
— Идиот сраный. Что было дальше?
— Он сказал мне, что спрятал образец в конце коридора в туалете. Около пол-унции. Я послал свою женщину Мойру за ней. Вы когда-нибудь видели Мойру?
Гэри отрицательно покачал головой.
— Когда она ушла, этот тип стал нервничать. Прошло минуты две, и он захотел прогуляться.
— А ты пытался остановить его. И он выстрелил в тебя.
— В ногу, мистер Силк. Два раза. — Ренделл потрогал забинтованное колено.
— А ты упорный парень, Ренделл! — Гэри покачал головой с деланным восхищением.
Фрэнк уже рассказывал ему об этих ранах. Стреляли из пистолета двадцать второго калибра. Первую рану Ренделл получил в мягкую часть бедра. Навылет, чисто и не тяжело. Вторая пуля ободрала колено, он потерял кусочек кожи, и все. На Гэри это не произвело особого впечатления. Он сам не был ранен ни разу и с трудом представлял себе все это. Фрэнка, напротив, ранили дважды, первый раз в спину, а второй — в грудь. И оба раза из оружия большого калибра. Первый раз стрелял дурачок, которого Фрэнк до этого никогда в глаза не видел. Они повздорили за игрой в покер, когда Фрэнк выиграл тысячу. Гэри заметил эти белые шрамы, когда они были в бане. А вторая рана из полицейского пистолета тридцать восьмого калибра была опасней, было задето легкое. Фрэнк не хотел об этом рассказывать, но Гэри его заставил. Теперь Гэри смотрел на этого хвастуна Ренделла Демойна. Гнусный тип. Это похоже на то, как в хорошем ресторане рука вдруг нащупывает жвачку, приклеенную снизу к столу.
— А что было потом, после того, как он стрелял в тебя?
— Этот тип выскочил в окно и стал спускаться по пожарной лестнице. Мои ребята пошли за ним. Я быстро осмотрел комнату и слинял оттуда.
— А ты не подумал, что неплохо было бы остаться там, на случай, если он вдруг вернется?
— Я же сказал, что был ранен. Залил кровью всю эту чертову комнату.
— И до сих пор она идет, — сказал Гэри и подмигнул Фрэнку.
Ренделл отхлебнул джина и бросил быстрый взгляд на подружку Гэри, стройную блондинку в облегающем свитере и с красивыми губами. Ее звали Саманта, но Гэри называл ее Сэм. Зачем Гэри переиначил ее имя так, что оно звучит как мужское? Очень странно.
— Пистолет делает много шума, даже если он небольшого калибра, мистер Силк. Я боялся, что это привлечет копов.
— О'кей, ты ушел из отеля. Что было потом?
— Я пошел к себе.
— А где это, Ренделл?
— Чайна-Крик. У меня квартира в жилом доме. Две спальни и кабинет. На последнем этаже, никто не ходит над головой. Тихо.
— И, ручаюсь, кабельное телевидение.
Ренделл нерешительно кивнул. Фрэнк тихо фыркнул от смеха.
— И ты пошел домой и смотрел старый фильм Боггарта, так?
— Нет, я смотрел, как Мойра готовила дозу.
— Попробовать бесплатный образец товара этого доброго дяди?
— Ну да.
— А ты не подумал, что это могла быть пудра для кексов, сахар для глазури или еще что-нибудь. Щелок, например.
— Мойра попробовала на вкус. И сказала, что товар хороший.
— Да, держу пари, что она так сказала.
Саманта разломила дольку апельсина и поводила ею по тыльной стороне ладони и пальцам Гэри. Потом начала языком лизать его руку. Он отодвинулся и сказал:
— Дай мне десять минут. Иди прими душ.
— О'кей, — сказала Саманта.
Гэри проследил за ней глазами, а потом снова обернулся к этому идиоту.
— Так значит, Мойра укололась и умерла?
— Верно, — сказал Ренделл. — Она умерла, наверное, минут через пять. Я нашел ее в ванной комнате, она сидела на унитазе. Там мало места между унитазом и ванной. Она сидела с широко открытыми глазами, опершись на стену, и смотрела на светильник.
— Ты хочешь сказать, она умерла от передозировки?
— Горячая доза. Наркотик не был разбавлен. Был чистым, как горный снег. — Ренделл посмотрел на Гэри. — Она широко улыбалась. Я думаю, она умерла счастливой.
— Это облегчает дело.
— Мы долго были вместе, я и Мойра. Я собирался жениться на ней.
— А что с тем типом, который ранил тебя?
— Мы потеряли его из виду внизу, на берегу.
— У него был автомобиль?
— Нет, он был на ногах.
— Но у твоих людей был автомобиль, разве нет? — Гэри улыбнулся. — Такой опытный человек, как ты, Ренделл! Надеюсь, ты не отправил их в погоню на сраном автобусе?
— У меня было четверо, мистер Силк. Трое пешком и один в моем «линкольне». Парни лазали через заборы, забегали в здания и выныривали из них. Там много складов и всякого другого дерьма. И было темно.
— Но скажи мне, что вы чуть-чуть его не поймали. Что вы были уже близко.
— А мы действительно были близко, — признался Ренделл.
Он допил свой джин с тоником и уставился на пустой стакан.
Гэри промолчал. Фрэнк смотрел равнодушно. Ренделл покрутил стакан и пососал кусочек льда.
— Сказать тебе правду, Ренделл, я немного расстроен.
— Очень сожалею, мистер Силк. Но я делал все, что мог.
— Твои сожаления не помогают делу. Верно, Фрэнк?
— Абсолютно верно.
— Если распродать этот товар на улице, можно взять восемьдесят миллионов долларов, — сказал Гэри. Он подошел к бару, достал из морозильника банку пива, перелил его в чистый стакан, отпил немного, наблюдая за искрящимися пузырьками, и добавил: — Фрэнк, принеси карманный фонарь.
Фрэнк вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Ренделл слышал его удаляющиеся по коридору шаги, твердые и размеренные. Он прикинул, что рост Фрэнка никак не меньше шести футов и шести дюймов, а вес — фунтов триста. Ренделл слышал, что Фрэнк убрал для Гэри не менее пяти человек, в том числе двенадцатилетнего мальчишку, которому не повезло и он оказался в неподходящем месте в неподходящее время. Ренделл видел об этом передачу по телевидению в программе о борьбе с преступностью. Мальчишка шел своим обычным маршрутом, продавая газеты. Это было сразу же после Рождества, и в шесть утра было еще темно. А Фрэнк как раз выходил из квартиры, где он убил человека, музыканта, игравшего на саксофоне-теноре. Музыкант как раз принимал душ.
Встретив мальчика с холщовой сумкой газет, он задушил его лямкой от этой же сумки. Награда за поимку убийцы составляла тридцать тысяч долларов. Но Фрэнк работал на Гэри, и какой смысл имело становиться богатым, если вы окажетесь слишком мертвым, чтобы воспользоваться этими деньгами?
Ренделл посасывал кубик льда и, глядя на ковер, соображал, зачем это Гэри Силку понадобился фонарь. Он поднял взгляд, увидел, что Гэри в упор смотрит на него. И снова уставился на ковер.
— Расскажи мне о Мойре, — потребовал Силк.
— Что, например?
— Как ты познакомился с ней?
— Не помню! — Ренделл потер подбородок, внимательно изучая свои ногти. — В клубе.
— Она была за стойкой, да?
Ренделл наморщил лоб, вспоминая, и покачал головой.
— Нет, не за стойкой. Это было у Люси, вы знаете, где это?
— Там, где-то за Геро?
Ренделл кивнул.
— Она сидела за столом с моим знакомым парнем. Я подошел и представился. Потом мы подружились. Дальше — больше, вы знаете, как это бывает.
— В то время она уже баловалась наркотиками?
— Очень немного. Пара доз в день.
— И ты привел ее к себе и начал с ней…
Ренделл невольно улыбнулся, вспоминая, что они вытворяли.
— Чем она занималась тогда?
— Работала на радио. В приемной. Сидела за столом при входе, печатала на машинке, отвечала на телефонные звонки и занималась всякой ерундой.
— Всякой ерундой, — повторил Гэри. — Когда вы стали жить вместе?
— С той ночи, когда она впервые пришла ко мне, она осталась. Был конец месяца, ей надо было платить за квартиру. Я ей сказал, чтобы она забыла об этом. Она так и бросила там все — одежду, продукты в холодильнике, драгоценности. Я дал ей денег, чтобы она купила все взамен того, что оставила там. С работы она ушла.
— Ты купил ей новую одежду и вытолкнул на панель?
— Ей самой это очень нравилось, поверьте мне. Она скучала, сидя дома. И потом, мне очень дорого стоили эти дозы, которые она себе всаживала.
В кабинете было тепло, но Ренделл тянул руки к огню.
— И кроме того, она прекрасно умела делать это самое дело. Вела себя при этом очень естественно. Почему же не воспользоваться этим качеством?
— И ты продолжал спать с ней?
— Ну да, конечно.
— А ты не боялся… заразиться?
— Она была очень осторожна. Всячески предохранялась, вы понимаете, что я имею в виду? За все то время, что я с ней был, самой серьезной болезнью у нее была простуда.
— И ты верил ей?
— Верил?
— В постели.
Ренделл нахмурил брови.
— Когда ты занимался с ней любовью, — пояснил Гэри, — ты верил, что она на самом деле испытывает наслаждение, когда показывает это? Или ты сомневался и думал, что она и с тобой притворяется, как с клиентами?
— Ей никогда не приходилось притворяться, — сказал Ренделл.
Он задумался на момент, стараясь вспомнить в точности, как она выглядела. Оранжевые волосы с зелеными прядями. Или с голубыми? Маленький, с булавочную головку бриллиант, который она любила носить в носу. Он даже удивился тому, как нелегко ему было мысленно воссоздать ее образ.
— Я же сказал вам, что она вела себя очень естественно и могла быть похожей на кого угодно, хоть на такую даму, как Завьера Холландер, хоть на мать Терезу.
— Жаль, что я не был с ней знаком, — сказал Гэри. — Кстати, что вы сделали с телом?
Ренделл не был готов к этому вопросу. Тело Мойры так и оставалось у него в квартире, в ванной комнате. Он пожал плечами.
— Пока ничего.
Гэри подошел к книжному шкафу, взял оттуда тонкий том, открыл его и достал небольшую карту.
— Ты когда-нибудь видел это?
— Что это такое?
— План города и пригородов. Можно найти место, где удобнее всего закопать тело.
— Вот как? — заинтересовался Ренделл.
Он поставил пустой стакан на ковер возле стула и наклонился вперед.
— Лучше всего в парке Стенли, — посоветовал Гэри. — Вполне подходит. А второе, тоже популярное место, это в северном направлении, парк Маунт-Сеймур. Далековато, но место того стоит. Был там когда-нибудь?
— Нет, скорее всего не был, — сознался Ренделл.
Он услышал шаги в коридоре. Вошел Фрэнк в кожаной куртке с цигейковым воротником. В правой руке у него был большой фонарь на пять элементов.
— Почему так долго? — спросил Гэри.
— Надо было покормить кошек. — Фрэнк подмигнул Ренделлу. — Когда эти маленькие пушистые шарики трутся о мои ноги, я не могу сопротивляться. Просто таю как масло.
— Надеюсь, ты не скормил им цыплят, которые лежат на дне морозильника?
— Я дал им кошачью еду, — ответил Фрэнк, — каждой по банке «Мисс Мяу» и чашечку молока.
— Дал бы им лучше воду.
— Для вас тоже лучше вода. Но каждый раз, когда я вас вижу, вы пьете пиво.
— Пиво для меня как электролит для аккумулятора. При такой физической нагрузке, как у меня, надо менять электролит. Без этого просто нельзя.
Фрэнк кивнул в знак согласия, а сам при этом думал: при чем здесь электролит? И что это Гэри думает о себе, что он — электрическая лампочка?
Гэри сложил план, засунул его между последней страницей и обложкой и поставил книгу на место.
— Батареи о'кей?
Вместо ответа Фрэнк включил фонарь и направил луч света на Гэри, заставив его поморщиться.
— Ну, отправились, — распорядился Гэри.
Они спустились по лестнице и прошли через громадную сверкающую кухню, совершенно лишенную жизни, если только не считать четверки сиамских кошек и приглушенного бульканья машины для мытья посуды. Вышли наружу из задней двери. Был теплый августовский вечер. Темное небо затянуто облаками. Справа от них был просторный двор, мощенный кирпичом и окаймленный яблонями и сливовыми деревьями, слева — застекленная галерея, ведущая к спортивным площадкам и кортам для игры в сквош. Фрэнк вел их по дорожке из розового кирпича, мимо небольшого рыбного пруда, к дальнему концу заднего двора.
— Куда мы идем? — забеспокоился Ренделл.
Вместо ответа Фрэнк толкнул его в спину, заставив споткнуться.
Участок был около ста пятидесяти футов шириной и почти четыреста футов длиной — чуть меньше трех четвертей акра. С домом и надворными постройками он оценивался в пару миллионов долларов. Агенты по продаже недвижимости непрерывно стучались в двери. Гэри приглашал их выпить водки и мартини, даже если они приходили в десять утра. До сих пор ни один из них ничего не добился. Хотя как знать.
В конце двора была узкая немощеная дорожка, отделенная рядом шестифутовых кедров. Здесь было темно, сюда не достигал свет уличных фонарей. Луч фонаря прошелся по забору, а потом остановился на чем-то, что напоминало огород, где правильными рядами росли низкие зеленые растения.
— Сейчас покажем тебе что-то, — пообещал Гэри.
Фрэнк схватил Ренделла за руку. А Гэри взял какую-то палку или даже вилы. Лицо Ренделла сразу стало влажным и липким. В ухо ему залетел комар. Он шлепнул себя по щеке. Фрэнк свел его с дорожки, и они пошли по мягкой сырой земле. Ренделл чувствовал ее запах. Споткнувшись, он чуть не упал.
— Дай фонарь, — сказал Гэри.
Луч пошарил по грядкам и остановился на большой тыкве с оранжевыми и желтыми полосами.
— Это и есть моя детка? — спросил Гэри.
Фрэнк нагнулся, расчистил землю и нащупал прямоугольную табличку, привязанную к стеблю растения коричневым шпагатом.
— Номер шестнадцать?
— Да, она самая.
Гэри потрепал Ренделла по плечу.
— Посмотри, какая большая. Думаешь, это простая тыква? А может быть, это что-то совсем другое?
Он посветил на тыкву, а потом направил луч прямо в лицо Ренделлу.
— А я-то думал, что они растут на деревьях, — признался Ренделл.
— Вот здесь Фрэнк тебя и похоронит, — показал рукой Гэри. — Корни обволокут твои косточки, и никто никогда не найдет тебя.
Он воткнул вилы в землю и снова вытащил их. Комки влажной черной земли налипли на зубцы. Гэри ткнул Ренделла в живот. Тот не знал, что ему говорить и что делать, чувствуя, как влага проникает сквозь тонкие подошвы его стодолларовых итальянских туфель.
— Не выпускай из виду этого продавца героина, — приказал Гэри.
Он отбросил вилы, вернул Фрэнку фонарь и направился обратно к дому.
Фрэнк провел Ренделла к задним воротам, открыл их, и тот, сопровождаемый лучом фонаря, вышел на дорогу. Ворота захлопнулись. Ренделл оставил машину у главных ворот, и теперь ему надо было идти до нее более полумили.
Было совсем темно. Отсутствовало уличное освещение, не было ни луны, ни даже звезд. Он двинулся в путь.
Когда Фрэнк вернулся в кухню, Гэри копался у холодильника, перебирая замороженных цыплят. Потом поднял глаза и сказал, жуя:
— Я что-то хотел спросить у тебя, Фрэнк.
— Что же?
— Когда здесь были Оскар Пил и Пэт Нэш, ты помнишь, как Пил сбросил с каминной полки мои спортивные призы и один из них сломался?
— Конечно, помню. Как можно забыть?
— Так вот, пропало основание от сломанного приза. Ты не знаешь, где оно, не видел?
Фрэнк отрицательно покачал головой.
— Это так важно, Гэри?
— Возможно, его выкинула горничная. Закажи новое основание, укрепи приз, и пусть на нем напишут: «Первое место. Одиночный мужской разряд. Межгородской чемпионат по сквошу, 1988 год».
— Помнится, у вас было третье место в том году.
— Сделай так, о'кей?
— Как скажете, Гэри.
Гэри встал и вышел из кухни. Он так и оставил дверцу холодильника открытой, просто не побеспокоился закрыть. Там, где он ел, на полированном полу остались кусочки мяса и желтого жира. Фрэнк закрыл холодильник, собрал объедки и отдал их кошкам.
Лето почти прошло. Надвигалась зима. Но Фрэнк знал, что, пока он с Гэри, дни, как всегда, останутся длинными.