- Соображения вполне понятны, - соглашается Франсуаз. - Я-то считала тебя более серьезным.
- Нет, в самом деле прошу тебя: если есть какая-то возможность, давай отложим на более позднее время.
Франсуаз смотрит на меня с сожалением, потом вздыхает с легкой досадой.
- Интересно, как бы ты стал капризничать, если бы вместо меня прислали кого-нибудь другого. Но так и быть. Уступлю на сей раз. Куда ты пойдешь отсюда?
- Да вот поужинаем в "Жур э нюи", потом можем пойти в кино, с одиннадцати будем в "Крейзи хорст сало" и к трем часам вернусь к себе.
- Какая программа! Ты сам ее придумал? Домой-то, надеюсь, один вернешься?
- Разумеется. Все обстоит совсем не так, как ты вообразила...
- Меня это не интересует. Ладно. Адрес твой я знаю. Вообще, сумею тебя найти.
Допив свой рикар, она гасит сигарету и встает. Как раз вовремя, потому что из-за угла уже показывается Лида. Но я до того пропащий тип, что смотрю не столько в ее сторону, сколько на удаляющуюся стройную фигуру, обтянутую изящным серым костюмом.
- Вы давно ждете? - спрашивает девушка и садится на место Франсуаз.
- Довольно давно, только не по вашей вине. Я нарочно пришел пораньше, чтоб подышать воздухом.
- И это воздух... - морщит нос Лида. - С тех пор как я приехала, у меня не перестает болеть голова от этого бензина.
- Привыкнете, - успокаиваю я ее. - Я хочу сказать, привыкнете к головной боли. Что будете брать?
- То, что вы пьете.
Заказываю еще два рикара.
- Ну как, уже нашли себе компанию? - спрашиваю я.
- Где ее найдешь? Мери Ламур - вот и вся моя компания.
- А Кралев?
- Не говорите мне о нем.
- Что, поссорились?
- Мы не ссорились. Я просто не выношу его. Есть, знаете, люди, которых я просто не выношу. Он из их числа. У меня мурашки ползают по спине при виде его.
- Я дам вам один совет: не сообщайте ему об этом. Кралев опасный человек. Значит, только с Мери Ламур ладите?
- В том-то и дело, что и с нею не очень ладим.
- Почему? Она тоже рассыпает мурашки вокруг себя?
- Она не настолько неприятна. Только слишком уж цинична.
- Несет похабщину или...
- Похабщина - пустяки. Просто у нее циничное отношение к жизни.
- Ну, а у кого оно не такое? У всех одинаковое отношение, только одни скрывают его ради приличия, а другие более непосредственны.
- Это неверно! - возражает она со знакомой уже мне сварливой ноткой.
Я не отвечаю, потому что как раз в этот момент кельнер приносит напитки. Положив в бокалы лед, я наливаю Лиде воды.
- Вроде мастики [мастика - болгарская анисовая водка], - говорит девушка, отпив немного. - Только хуже.
- Дело вкуса.
- Нет, хуже! - настаивает Лида.
- Ладно, - бормочу я. - Для вас хуже, а для меня лучше. Дело вкуса.
- И сигареты у них хуже, - говорит девушка, закуривая мои.
- Тогда не курите их.
- Меня просто бесит, когда наши болгары стараются подражать французам. Отец мой и тот напялил на себя коротенький плащ и гарсоньетку, как двадцатилетний мальчишка.
- Да и вы в тот день выглядели не столь уж блестяще, - напоминаю я. Но сейчас вид у вас куда более сносный.
На ней дешевенькое поплиновое платье, купленное, может быть, час назад в уцененных товарах, зато без всяких претензий. А поскольку сама Лида недурно скроена, платье сидит на ней вполне прилично.
- Я вовсе не ради вас меняла свой вид, - вызывающе бросает она.
- Мне и в голову ничего подобного не пришло.
Она, конечно, лжет. А я прикидываюсь, будто верю ей. Губы ее лишь слегка подкрашены, а черные и синие черточки у глаз совсем исчезли. Она, как видно, вняла моим советам.
- Что будем делать? - спрашивает Лида, разглядывая через мое плечо толпу на бульваре.
Я знакомлю ее с программой, делая короткие замечания относительно заведений, которые нам предстоит посетить.
- Вы решили сегодня взять реванш...
- Нет. Просто-напросто у меня больше денег.
- Тут все говорят только о деньгах. Это ужасно.
- А где говорят о другом?
- Да, но всему должна быть мера.