Аркадий Борисович Моров отхлебнул глоток горячего кофе с молоком и карельским «бальзамом». На душе потеплело.
— Ну, вот, кажется, виден финиш, — с удовлетворением сказал он сам себе.
Попытка неизвестной криминальной структуры (на правоохранительные органы не похоже) завладеть его бабками окончилась для нее полным провалом. Правда, дом пострадал, но это такие копейки. И люди погибли: с его стороны — 8 бывших зэков. Но и у неприятеля большие потери: пять трупов нашли около дома. Все-таки правильно он в свое время организовал охранную структуру — в равной мере из уголовников и из бывших омоновцев, спецназовцев и десантников. Никогда не надо держать все яйца в одной корзине. Спецназовцы оказались на высоте. А все уголовники полегли в бою, несмотря на свою свирепость и готовность "пустить кровь" хоть родной бабушке.
"Хотел бы я посмотреть на рожи тех, кто «заказал» эти бабки — подумал Моров. Он встал из-за стола, прошелся по комнате и принял решение.
— Костик? — он позвонил по телефону своему старому приятелю по мордовским лагерям, сидевшему за крупные растраты бухгалтеру.
— Привет, Гриф.
— Ты начинай операцию по переброске бабок. «Дама», надеюсь, не возражает, если мы ей подарим новый гарнитур карельской березы и за наш счет переправим его в наше представительство в Андорре.
— Она счастлива.
— Догадывается, что мы свой багаж переправляем?
— Конечно. Она баба не глупая. Но делает вид, что не догадывается. Ей так удобнее. Считает, что не знала, и взятки гладки — не будет, если что, срок с нами тянуть.
— Типун тебе на язык. Какой срок? Да я могу весь ГУИН купить. Нет, Костик, мы с тобой на лагерные шконки уже не ляжем, это я тебе гарантирую.
— Твоими бы устами, Гриф….
— Верь мне, и станешь миллионером.
— Так я благодаря тебе уже миллионер.
— Значит, станешь миллиардером. Тебе все ясно? Дипбагажом отправляешь вместе с «теткой» наши фальшаки из Малинино в Андорру. И попроси дона Сезара де Корридо сразу сообщить, как получит. Я уж тогда дам ему поручение, что переправлять на мои счета в Цюрих, что в Женеву, что в Берн. Пока же скажи, чтоб без самодеятельности. Избави бог хоть доллар положить в банк "Лионский кредит".
— Почему?
— А не нравится он мне. Много будешь знать, меньше будет времени на воспоминания.
— Понял, понял. Сделаю, как сказал.
— Чем ты сейчас занят?
— С утра была ванна, теперь девочка слева, другая справа.
— А чего не хватает?
— Виски со льдом. Пришлось перейти на кефир. Язва.
— А, Костик, все хорошо не бывает, зато в свои 60 с двумя справляешься.
— Да ты что, Гриф, какое «справляешься». Просто лежат, ласкают.
— Смотри, если через какую-нибудь из этих б-й будет утечка информации отрежу самолично все, что они тебе там ласкают.
— Дa ты что? Проверенные.
— Самые проверенные работают на ФСБ. Смотри, рискуешь.
— Да я ничего такого и не сказал. Все намеками, намеками…
— Опытные шлюхи и намеки понимают. Я предупредил.
Гриф допил кофе. На дне большой кружки остался темный густой осадок.
— "Бальзам" не весь растворился, — огорченно заметил Гриф.
Он походил по мягкому ковру кабинета, разминая суставы ног, потом набрал номер на сотовом, с гербом России, защищенном от прослушивания.
— Слушаю тебя, Гриф.
— Как себя чувствует братец нашего «героя»?
— Нормально. Практически здоров.
— Ну, что ж, вкати ему дозу лекарства, чтоб он забыл все, что с ним до этого дня было. И отвези домой. И позвони Князю, скажи, за большие бабки профессор Моров выкупил вашего братца у злых чеченов.
— Так и сказать? Наши люди в Чечне не обидятся?
— Согласовано. Обидой больше, обидой меньше. И напомни — с тебя, дескать, Князь, причитается.
— Так он отработал, и вроде с нас еще причитается.
— Ах, какой жалостливый стал… Так и задумано было. С людьми вроде Князева следует быть осторожным. Привязать надо накрепко. Чтоб не за страх, а за совесть работал. Теперь ему можно и посерьезнее поручение дать: будет благодарен. А обещалками без конца кормить таких нетерпеливых, как он, нельзя.
— Понял, понял. Что еще?
— Как девка его, журналистка эта? Я думал, она померла после обработки полями.
— Нет.
— И на пожаре не она погибла?
— Нет, она как сидела в третьем «боксе», так и сидит. От тебя больше распоряжений не было. Я и прекратил вводить ей препараты и обрабатывать полями.
— А разве в ее "истории болезни" я не написал, чтобы ей, как безнадежной, после «лечения» сделали лоботомию?
— Нет, в "истории болезни" такой записи нет.
— Забыл, старый осел. Старею. Так впиши своей рукой, ты главный врач корпуса. И назначь операцию… Сегодня пятница… На понедельник. Не стоит откладывать. Она слишком много знает.
— Сделаем. У нас в понедельник операционный день.
— А пацаненка, фотокорреспондента, что с ней был, усыпили уже?
— Да.
— В тот день, когда они тут последний раз были?
— Нет, на следующий.
— Это плохо.
— Почему?
— Мог успеть передать снимки кому не надо.
— Так у него и фотоаппарата не было с собой, и не снимал он, за ним особо следили.
— Наверняка снимал. Скрытой камерой. Наверняка. Передал, сучок. Кому бы — узнать. Ты попробуй. А как умер?
— Просто. В толпе задели руку. Вспрыснули каплю средства. Он сел за руль. В пути стал подремывать. И заснул. Врезался в «КамАЗ».
— А с девкой ты проштрафился…
— Так не было записи в "истории болезни".
— Смотри, я проверю. В понедельник чтоб все было кончено.
— А потом куда ее? Отдать тело Князю?
— Ты что, с дуба рухнул? Ты соображаешь, что говоришь? Мы Князева еще не раз используем, прежде чем тоже лоботомируем. Его надо в хорошем психологическом состоянии держать. У нас что, накрылся вариант с крематорием?
— Да, там еще идет следствие. Меня трижды допрашивали. Но на меня как сядешь, так и слезешь.
— Ищи варианты.
— Может, самоубийство? Прыгнула в реку, и все дела.
— Нет, могут разрезать, поглядеть, от чего умерла, от воды, или со страху, пока падала. К нам опять ниточка поведет. А закопай-ка ты ее где-нибудь в Подмосковье.
— В лесу или на кладбище?
— Лучше даже на кладбище. Подбери какое-нибудь сельское, старое, но «живое». Где еще подзахоранивают. И закопай. В гробу, как положено. Мы, чай, не звери какие, в православной стране живем.
Закончив разговор, Гриф набрал номер на обычном телефоне. Ответил стариковский голос:
— Слушаю вас очень внимательно.
— Ты вот что, Руслан, погляди там на складе своем оружейном, нет ли какой особенной «беретты».
— Для «ББ» опять?
— А то? Кому еще нужны старые стволы? Этот у нас коллекционер.
— Я бы рекомендовал модель 1931 года калибра 7,65. Очень редкая сегодня вещица. Предшественница известной модели 1934 года. Но если та была на вооружении итальянской армии и выпускалась большими партиями, моделей 1931 года сегодня в мире насчитывается единицы.
— Хорошо, пусть будет модель 1931 года. Она, кажется, была сделана для военно-морского флота…
— Хотите как грузило для «ББ» использовать?
— Ты знаешь, старик, как я его «люблю». С удовольствием подарил бы для этой цели пушку, да он, сука драная, пистолеты «беретта» коллекционирует.
Разговор был закончен. Гриф достал из сейфа список членов Бильдербергского клуба. Увидел фамилии трех представителей России, профессора Иванова, свою и «ББ». Он подумал — третья фамилия лишняя.