Пинк зажег сигарету и снова направился в кухню. Рис услышал звон посуды.
— Пожалуй, я спущусь за сигарой, — сказал он. — Извини, Уолтер.
Не дождавшись ответа, Рис встал и вышел в коридор.
Оставшись один, Уолтер глубоко вздохнул и уставился на пыльные носы своих замшевых туфель. Пинк, ворча себе под нос, хлопал дверцами посудного шкафа.
Уолтер поднялся и постучал в дверь спальни Вэл. Так как ответа не последовало, он повернул ручку и вошел, закрыв за собой дверь.
Вэл в пальто и шляпе лежала на кровати, тупо уставясь на картину Ван Гога на противоположной стене. Шляпка без полей кокетливо съехала на один глаз, но сама девушка выглядела отнюдь не кокетливой, а холодной и отчужденной.
— Вэл...
— Уходи.
Уолтер героическим усилием добрался до кровати и опустился на нее, с беспокойством устремив на девушку мутный взгляд и неуклюже положив руку ей на плечо.
— Я знаю, что пьян, но ничего не могу поделать... Не говори так со мной... Я люблю тебя, Вэл...
— Убери руку, — коротко сказала Вэл.
— Но я люблю тебя!
— Ты избрал странный способ это доказать! — свирепо произнесла Вэл.
Уолтер выпрямился, теребя пуговицу на воротничке.
— Ладно, Вэл, я ухожу...
Он с усилием поднялся и заковылял к двери.
Вэл лежала неподвижно, наблюдая за ним. Внезапно она вскочила с кровати, пробежала мимо Уолтера и встала у двери, прислонившись к ней спиной. Уолтер остановился, быстро моргая.
— Подожди, — сказала Вэл.
— Но я пьян...
— Сначала ты мне ответишь. Почему ты лгал инспектору Глюке? Ты же не будешь отрицать, что был в доме твоего отца в 5.35!
— Да, — пробормотал Уолтер, стараясь удержаться на ногах.
Вэл сильнее вцепилась в дверь распростертыми руками, чувствуя, что у нее останавливается сердце. Она словно видела сквозь резное осиновое дерево своего хепплуайтовского[20] бюро лежащий под грудой белья пистолет.
— Я должна знать, Уолтер, — прошептала она. — Ты убил своего отца?
Уолтер перестал раскачиваться. Его нижняя губа снова упрямо выпятилась, но налитые кровью глаза воровато забегали.
— Пропусти меня, — пробормотал он.
— Ты сделал это? — настаивала Вэл.
— Прощай, — на удивление четко произнес Уолтер и протянул руку, чтобы отодвинуть девушку в сторону.
— Если ты его не убивал, — крикнула Вэл, подбегая к бюро и запуская руку в ящик, — то почему ты носил вот это? — Она показала пистолет.
— Рылась в моих карманах? — с презрением фыркнул Уолтер. — Отдай его мне!
Вэл позволила ему взять пистолет. Он посмотрел на оружие и сунул его в карман.
— Было много угрожающих писем... Я ведь сын человека, разорившего тысячи людей. Поэтому я и купил пистолет... — Плечи его обмякли, и он жалобно добавил: — Я люблю тебя, но не лезь в чужие дела.
Это был совсем не тот Уолтер, которого она знала так давно. А может быть, подобные кризисы всегда обнажают неприглядные качества?
— Ты позволил этому инспектору думать, что мой отец приходил днем в Сан-Суси! — крикнула девушка. — Почему ты не сказал ему, что это тебя видел Фрэнк идущим по дорожке к дому, что это ты случайно надел папино пальто?
Уолтер несколько раз моргнул, словно стараясь что-то разглядеть сквозь скопившуюся за неделю пелену голливудского вечернего тумана.
— Ты должна доверять мне, — пробормотал он. — Не задавай вопросов, Вэл.
— Доверять тебе! С какой стати? — вспылила Вэл. — После того, как ты себя вел? Разве я не имею права задавать вопросы, когда из-за твоего молчания подозревают моего отца? — Внезапно она вцепилась в мокрые лацканы пиджака Уолтера и прижалась головой к его груди. — Мне все равно, что ты сделал, Уолтер, только бы ты был честен со мной! Ты просишь доверять тебе! А почему ты не доверяешь мне?
Странно, но трогательно-робкий Уолтер в один миг становился суровым и отстраненным. Казалось, вопросы замораживают его, делая непроницаемым для теплоты и ласки.
— Никто не должен знать, что я был в доме отца, — заговорил он, все еще с трудом ворочая языком. — Не вздумай ничего рассказывать им, Вэл, понятно?
Значит, это правда...
Вэл отшатнулась от Уолтера. Полное доверие уместно в сентиментальных романах, но в жизни существуют вещи, которые просто нельзя безоговорочно принимать на веру. Внешние обстоятельства в некоторых случаях могут быть обманчивы, но обычно они соответствуют действительности.
— Очевидно, — холодно произнесла Вэл, — тот факт, что Глюке подозревает моего отца в убийстве и что одно твое слово может очистить его от подозрений, ничего для тебя не значит. Самое главное — спасти собственную шкуру.
Уолтер полностью взял себя в руки. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его, не издав ни звука.
— Так что будь любезен уйти, — закончила Вэл.
Он ведь не знал — не мог знать, что у Риса есть алиби на время убийства.
— Хорошо, — тихо сказал Уолтер.
И он никогда об этом не узнает — во всяком случае, от нее! Если бы она сказала Уолтеру об алиби, он легко мог бы вывернуться, заявив, будто все время знал, что Рису не грозила реальная опасность и что ему нужно было защитить себя. Протрезвев, он, возможно, изобрел бы какую-нибудь правдоподобную историю, объясняющую его поведение. Уолтер умеет быть убедительным, когда хочет. А Вэл в глубине души знала, что не может доверять себе...
— Что касается меня, то твой секрет, каков бы он ни был, в полной безопасности, — с горечью сказала она. — Теперь ты, наконец, уберешься?
Уолтер вцепился в воротничок рубашки, словно он нестерпимо сдавливал ему горло, затем открыл дверь, зигзагами пересек гостиную и вышел в коридор, забыв свою шляпу.
Вэл подобрала шляпу с пола гостиной и бросила в коридор вслед ее владельцу.