— Я как раз начал чистить ножи… Да. Тогда все и случилось. Мадам вернулась около пяти.
— И выглядела так же хорошо?
— И в отличном настроении. Она даже подошла ко мне и сказала, что люди говорят неправду про зубных врачей. Лечить зубы совсем не больно.
— И она поднялась к себе в комнату?
— Да.
— Ее комната в стиле Луи Четырнадцатого?
— Да.
— Желтая комната, справа?
— Нет, что вы! Это комната в стиле Регентства. В ней никто не живет.
— Ну и что же случилось потом?
— Я не знаю… Прошло несколько минут. Потом мадам сбежала вниз, очень взволнованная.
— Одну минутку. Сколько времени прошло с тех пор, как вернулась мадам Жозефина?
— Минут двадцать. Было чуть ли не полшестого, когда мадам велела мне позвонить в клуб и сказать месье, что у его тети сердечный приступ.
— И вы ему позвонили?
— Да.
— И сказали, что у тети сердечный приступ?
— Да. Больше я ничего не знал.
— А потом поднялись наверх?
— Нет. Никто из нас наверх не поднимался. Пришел молодой доктор, и мадам сама провела его наверх… Только часов в семь нам сказали, что мадам Круазье умерла. А увидели мы ее только в восемь.
— В желтой комнате?
— Да нет же. В голубой.
Зазвенел звонок. Виктор проворчал:
— Это месье. Чай требует.
Мегрэ медленно поднялся и пошел к двери.
Кончив свою беседу в доме на улице Реколле, Мегрэ зашел в контору канской газеты и купил вчерашний номер.
Потягивая пиво в открытом кафе, он внимательно изучил газету, особенно большое внимание уделяя разделу объявлений, из которого Сесиль узнала о кончине старухи.
Мегрэ некоторое время раздумывал, допивая вторую кружку.
Потом сказал вслух:
— Деликатность..
Встал, заплатил по счету, поймал такси и приказал шоферу ехать на окраину, туда, где начинались поля…
— Прокурор просил вас подождать.
Мегрэ вздохнул. В приемной прокуратуры висела пыль, да и скамья была жесткой.
Было десять часов утра.
Мегрэ разбудил местный полицейский. Он заявил, что прокурор требует инспектора к себе немедленно.
В десять минут одиннадцатого Мегрэ поднялся с жесткой скамьи и подошел к секретарше.
— У прокурора кто-нибудь есть?
— Да. В девять тридцать к нему пришел месье Делижар.
Мегрэ усмехнулся. Каждый раз, когда он проходил мимо двери прокурора, он слышал шум голосов. И каждый раз Мегрэ иронически улыбался.
Только в половине одиннадцатого секретаршу вызвал звонок из кабинета. Она вернулась и сказала:
— Месье, прокурор просит вас войти.
Делижар еще не ушел. Мегрэ сунул в карман теплую трубку и с задумчивостью, которая по крайней мере наполовину была напускной, вошел в кабинет. Инспектору доставляло удовольствие прикидываться туповатым. В такие минуты он казался нескладным и еще более добродушным, чем обычно..
— Доброе утро, прокурор. Доброе утро, месье Делижар.
— Закройте за собой дверь, инспектор. Вы поставили меня в исключительно неприятное положение. О чем я просил вас вчера?
— Проявлять деликатность, месье.
— Разве не сказал я вам, чтобы вы не придавали значения басням этой девицы Сесиль?
— И вы еще сказали мне, что месье Делижар очень важный человек в Кане и что нам надо деликатно обращаться с делами, в которых он запутан.
Мегрэ улыбнулся, краем глаза поглядывая на Филиппа.
В свете дня месье Делижар казался еще более респектабельным, чем прокурор. Он напустил на себя полную незаинтересованность и даже не удосужился повернуться к инспектору.
Прокурор метнул на Мегрэ свирепый взгляд. Казалось, ему трудно сдерживать гнев.