— Это всё, тот гребаный хлыщ виноват, который раз ко мне приходил, продай да продай мастерскую, я его слал далеко, а он падла такая, спрашивает, не слышал ли я, что скоро всех грязных гнать с города будут, а через пару дней приходит со служителем Чистого, и тот начинает на всю улицу орать, что вот-вот я тварью стану и начну тут всех рвать на куски, что он мол служит Чистому, и такое чувствует. А я ему говорю: "Да пошёл ты на…"
— Оркус, дети.
— Извини дорогая, — и уже обратно повернувшись ко мне, продолжил, — к своему Чистому, на его чистый, раз у вас такая любовь. А он весь покраснел, затрясся, и как завопит: "Ересь, ересь, на костёр, сжечь еретика!". Ну я не выдержал его воплей, и дал в морду. Он сразу и обмяк, а меня стража скрутила и поволокла в темницу. Потом быстро определили мою вину, нацепили ошейник, а когда вывели из темницы, оказалось, что у меня уже ничего нет, ни дома, ни мастерской. А супругу с детьми на улицу выгнали, разрешили хоть вещи забрать. Меня и ещё нескольких грязных, повели к этому толстяку Керту, ну чтобы он значит, исполнил волю ордена и самого Чистого, отвёз нас в лес и там оставил на растерзание тварям. А тут супруга моя с пацанами: "Мы с ним! Мы с ним поедем!". Я ей говорю, куда мол дура собираешься, да ещё и с детьми. А толстяк мне подмигивает, и говорит: "Пускай едут, не переживай, я вас пристрою в хорошие руки". Ну а я что, я в рабском ошейнике сильно не покомандуешь, моего мнения уже не спрашивали, а жена свободный человек, хочет с детьми в лес, кто ж ей запретит. Да даже, если бы, я служителю не двинул в челюсть, меня бы всё равно всего лишили и изгнали, уж больно серьёзно они были настроены, не просто так со стражей за спиной, пришли читать мне проповеди. Это всё, что-то мутит, этот мудак барон Барабер, драть его в дышло.
— Оркус.
— Да, да извини дорогая, — и опять мне, — не было раньше такого. Я двенадцать лет изготавливал мебель, в своей мастерской, был лучшим краснодеревщиком на всё баронство, до этого десять лет ходил в лес за тварями, чтобы накопить на свою мастерскую, а эти суки всё отняли, — и он бахнул кулаком по столу.
— Воу, воу, полегче здоровяк, — успокаивал я мужика.
— Извини, мелкий господин, — сказал он.
— Побольше почтения своему господину, — вскочила с места Лика.
— Э-э-э, я не умею, молодая госпожа, недавно в рабах, не обучен, так сказать, — пожал он плечами.
— Ну да ладно, продолжай, — сказал ему я.
— Ну вот, значит, посадили нас в телегу к толстяку, меня с семьёй, вот эту девчушку, молодого парнишку, и вот эта старуха с нами напросилась, говорит, что в Поебушки ей надо, дела там у неё. Приехали в Поебушки, староста только на парня указал, а остальных говорит: "Увози, таких не надо". На жену мою только поглядывал, но торгаш разъяснил, что она свободная и оставаться не собирается. А у парня того, что с нами был, только нижние клыки сильно торчали, так староста молодцов позвал, они с ним куда-то сходили, и обратно парня привели уже без клыков. Ну а нас то не исправишь, с меня только что кожу снимать.
Был он ярко-зелёного цвета кожи, с коротким ёжиком волос, и фигурой бодибилдера. Его дети, два брата близнеца, имели такой-же цвет кожи. А вот супруга была обычной, или как говориться у местных, чистой, это была невысокая худенькая брюнетка лет тридцати, звали её Мина.
— А эта? — перевёл я взгляд, на старуху.
— Бегала по деревни, кого-то искала, потом поговорила о чём-то с бородатым воином, упала на колени, и заревела. А зачем с нами пошла, не знаю, наверное здесь этого кого-то хотела найти, а когда вы сказали, что вас тут только двое живёт, такой стала, — кивнул он на отстранённую старуху.
— А с девочкой что? — спросил я.
— Девочка эта, дочь рабыни из таверны, там хозяин своих подавальщиц под посетителей подкладывает. Так сказать, дополнительная прибыль. Вот какой-то постоялец, и заделал одной из них это ушастое чудо. Как зовут не знаю, да и она не разговаривает, мне просто знакомый рассказывал про девочку, со звериными ушами, которая живёт в трактире.
Девочки было лет шесть, и у неё действительно были звериные ушки, и размещались они по голове выше чем у обычных людей, не стояли на месте как бутафорские, а постоянно шевелились, поворачивая на звук, из-за мышц которые их двигают, форма головы девочки немного отличается от обычной, но как и рассказывал Фед, всё смотрится очень органично, у неё вместо ногтей были маленькие коготки, и она была ярко-рыжей и конопатой, с таким же рыжим мехом на ушках, была похожа на лисичку.
— Ну, раз мы не знаем твоего имени, будем звать тебя Лисой, — сказал я.
— Лисой, — повторила тонким голосом девочка и улыбнулась.
Заулыбались и все, за столом атмосфера немного разрядилась. Мы ввосьмером сидели за столом, не так давно сделанным мною, чтобы кушать на свежем воздухе, а так как в прошлой жизни я был большим человеком, в прямом смысле слова, и любил мебель побольше, то и здесь не стал изменять своим привычкам, поэтому стол для двоих у меня получился метр на два, всё из той же укрепленной глины, и из неё же лавки. Поэтому мы расположились с комфортом. Ели жареную на костре рыбу, и разговаривали. Не так давно мы с Ликой, вернулись от торговца с покупками. Расторговались мы не плохо, Лика уважительно но настойчиво торговалась, зная все ценны на данный товар. Толстяк после такого, даже предлагал взять Лику назад, за умеренную плату, но я отказался, как говориться: "Такая тёлка нужна самому". Купили всё что собирались: семена, несколько пар ботинок, разной одежды, ткани, одеял из шерсти и ещё всякого необходимого для быта. А также совершили не запланированные покупки, а именно купили двух рабов, вот только с одним из них в довесок шла семья, а бабка шла сама по себе, но почему-то с нами, ну не гнать же её было. Амулет от ошейника Оркуса мы привязали к Лике, потому что она сказала: "А то я знаю, какой ты добренький, всех отпускаешь, а он нас потом прирежет, смотри какая у него рожа зверская". Я не стал с ней спорить, потом освобожу, я то знаю, какие у Оркуса намерения, нам он зла точно не желает, а его поведение опасного человека, лишь из-за того, что он очень переживает за семью, боится, что с ними что-нибудь здесь случится. Потому-что, как не крути, мы с Ликой выглядим очень подозрительно, маленький мальчик и девочка подросток, которая на людях обращается ко мне на вы, и называет господином, при этом смотрит на них с вопросом, что это они ещё ниц не упали перед благодетелем. Конечно мы не собирались никого покупать, но этим испуганным детским взглядам, я не смог ответить нет. Торговец запросил не дорого, шесть ягод силы за обоих.
После того, как убрали со стола, и собрались возле дома, я объявил:
— Ладно, давайте готовить спальные места, можете расположиться рядом с домом, сегодня поспите на свежем воздухе, а завтра сделаем вам шалаши. Девочку мы возьмём к себе в дом, будет спать с нами.
— Девочка может лечь спать со мной, — тихо сказала, молчавшая до этого старуха.
— Ну уж, нет, вы какая-то мутная мадам. Я вам ребенка не доверю.
— Да ты сам ещё ребёнок, — как-то даже оживилась старушка.
— Ну я тут главный, и я буду решать, кто с кем спит, — повысил голос я.
Установилась гробовая тишина, слышно было, только какое-то насекомое типа сверчка. Я почувствовал, как все напряглись, а от Оркуса, вообще коктейль эмоций: страх, паника, решимость.
— А ну ка, всем успокоится! — рыкнул я, — я не так выразился, — начал я спокойным голосом, — Оркус, сука, если ты сейчас не успокоишься, ошейник тебя задушит, а дети останутся без отца, — пытался я его успокоить, когда среди всех его чувств, осталась лишь одна решимость.
— Ты их не получишь тварь, — зарычал Оркус, направляясь в мою сторону, а потом захрипел и упал на колени, раскрывая и закрывая рот, пытаясь сделать вдох, а над ним стояла Лика сжимая амулет от ошейника.
Оркусу пришлось снять ошейник, чтобы привести его в чувства, а его жену, детей и старуху, убедительно попросить отойти на пятьдесят шагов, намекая на Лику, помахивающую секирой. После того, как он открыл глаза, я прижимая нож к его горлу спросил:
— Ну и что это было?
— Пожалуйста пощадите жену и детей. В них очень мало росы, вам не будит с них никакого толку.
— Э-э-э, — подзавис я, — а за кого ты меня принимаешь?
— За высшего вампира, а за кого же ещё, — удивился он.
— А как доказать, что я не высший вампир?
— Порежьте руку, а кровью на моей руке оставьте отпечаток, — всё больше удивляясь ответил он.
Я не стал больше задавать вопросов, и сделал, как он сказал. Ещё с минут пять мы все смотрели на измазанное моей кровью предплечье Оркуса, прежде чем он выдал:
— Ты не вампир.
— Да ну? — саркастично заметил я, — и как ты догадался Шерлок? По походке?
После того как все успокоились, и приготовили спальные места, мы собрались вокруг небольшого костра.
— И так, рассказывай, — сказал я, глядя в глаза Оркусу.
— Как уже говорил, я десять лет был в группе охотников за тварями, мы их выслеживали, усыпляли, а потом продавали в графство. Я скопил достаточно денег, чтобы открыть своё дело, и лишний раз не рисковать жизнью. Но с моей бывшей группой поддерживал хорошее отношение, и когда они очередной раз заехали ко мне, а было это примерно три месяца назад, за кружкой пенного, поведали мне на кого у них очередной заказ. Оказалось, что они шли по следу высшего вампира, и он привёл их к нашему баронству, месяц они его искали по всем окрестностям, но так и ничего не нашли. А тут меня с семьёй выкупает мальчик с девочкой, которые живут одни в лесу, там, где потеряли след высшего. Девочка обращается к мальчику мой господин, и пожирает его глазами, примерно такие отношения между обычным вампиром и высшим. А мальчик разговаривает и ведёт себя как взрослый, и только высший вампир может менять габариты своего тела, и превратится в ребёнка лет десяти. А когда вы начали настаивать, чтобы Лиса осталась ночевать с вами, я подумал, что вы хотите её выпить. А там и до нас доберётесь. У меня появились подозрения ещё там у дороги, а потом они только крепли. А сейчас, я ничего не понимаю, — как-то беспомощно закончил Оркус.
— Ну во первых, — решил я немного признаться, — того высшего вампира больше нет, его на моих глазах спалил один маг, большего я не могу рассказать, не моя тайна.
— Ну это очень хорошая новость, — обрадовался Оркус, — с того берега где дорога, это наверное было самое опасное существо.
— Оркус, а что ты там говорил про превратиться, разве твари превращаются в людей, — очень заинтересовался я, поглядывая на бабульку, всё-таки она первая Лису спать с собой звала.
— Ну в общем, вампиры не совсем твари, — начал Оркус, — они между ними и людьми. Некоторые воины и маги, застревают в развитии на одном месте, а на дорогую алхимию не хватает золота, тогда они прибегают к запрещённым способам, а именно пьют кровь тварей. Хватает чуть-чуть, всего пару глотков, и развитие вновь возобновляется. Ну как обычно оно и происходит, не хватает ещё немного развития, и тогда очередные несколько глотков. А потом человек не видит в этом ничего плохого, и уже пьёт на постоянной основе, и без очередной дозы уже не может. Чаще всего это происходит в деревнях…
— Ха-ха-ха-ха, хи-хи-хи, извини, Оркус, ну ты сейчас описываешь деревенских алкашей, и с ну та-а-ким серьёзным лицом, я не смог сдержаться, — я ещё некоторое время ржал как конь, пока не успокоился, ещё раз извинился, и попросил продолжать.
— В деревнях, потому что там, недавно инициированные юноши, толком не зная последствий, но где-то услышавшие, что это помогает, пробуют кровь тварей, а когда их родные замечают в них изменения, вместо того чтобы сообщить про них властям, покрывают их, а иногда и кормят своей кровью ненадолго уменьшая ломку. Чаще всего таких начинающих вампиров ловят и убивают, но некоторым удаётся уйти и скрыться в какой-нибудь дыре, куда не попадают солнечные лучи, — он мельком глянул на мою землянку, — и вылезает из неё только в поисках пищи. Если и тут удалось выжить, и измениться, то это будет уже вампир, а дальше они быстро развивают магию плоти, и чем больше пьют крови, чем насыщенней кровь, тем быстрее они развиваются. Разум и воспоминания остаются, а вот жизненные и моральные ценности меняются кардинально. Их истинный облик страшен и уродлив, но магия плоти, позволяет им нарастить псевдоплоть, и принять образ другого человека, но не меньше своих габаритов, а развивающаяся ментальная магия, помогает скрыть огрехи. Вампиры могут спокойно жить среди людей, и никак себя не проявлять, а кормиться далеко от места проживания, и чем старше вампир тем тяжелее его обнаружить. Высшие же вампиры, практически другой вид, их истинное тело представляет собой клубок щупалец и голову с красными глазами, они искусно пользуются магией плоти, мальчик лет десяти, меньше чем за минуту может превратится в высоченного амбала, и самое страшное их оружие ментальная магия, даже сильный маг не сможет в одиночку противостоять высшему вампиру.
— А кровь ты мою проверял на псевдоплоть?
— Да, у высших кровь, уже как тварей, а если бы это была псевдоплоть, она бы испарилась за минуту.
Я перевёл свой хищный взгляд на старуху.