Я поужинал и зарегистрировался в отеле «Медуин». Оказавшись в номере, заказал виски и содовую, и только приготовился первый раз за четыре года по-человечески выпить, как позвонили в дверь.
В коридоре стояли двое. Оба показали значки детективов. Один из них, седовласый, видно, ветеран в своем деле, завел разговор:
— Я сержант Дэвис. Можем перекинуться с вами парой слов?
— Разумеется, — ответил я и впустил их в номер.
Дэвис отказался от предложенного спиртного и приступил к делу:
— Мы всегда стараемся предотвратить опасность. Считаем, что профилактика дает больше, нежели лечение.
Я подумал рассеянно, смог ли бы так выразиться врач.
Дэвис сел.
— Вы ведь купили пистолет, не правда ли, мистер Уиткоум?
Я насупился:
— Вы что, следите за мной?
Он кивнул:
— Поставили нас в известность несколько человек, среди которых и ваш адвокат. Описали положение, и с тех пор, как вы сошли с автобуса, мы наблюдаем за каждым вашим шагом. Что вы думаете делать с пистолетом?
— Пострелять когда-нибудь, — ответил я. — И заботиться о нем, чистить до блеска.
Очевидно, не такого ответа они ожидали.
— Знаете что… не стоит, — сказал он. — Все равно вам не избавиться.
— От кого?
Он посмотрел на меня:
— Послушайте, вы же умный человек. В тюрьме стали секретарем начальника, и он твердит, что у него никогда не было такого способного человека на этой должности. Зачем нужно сейчас делать глупости?
Я улыбнулся:
— Прошу вас, сержант, не беспокойтесь. Я никогда не делаю глупостей. Только случайно.
Он долго смотрел мне в глаза, не моргая, после вздохнул:
— Хорошо. Вижу, что никаких результатов не добьюсь. Только помните: мы продолжаем за вами следить.
Когда они ушли, я вернулся к своему виски с содовой.
На другое утро я проснулся точно в шесть пятнадцать — привычка, которую я приобрел в последние несколько лет, — и мог бы даже встать с постели, если б не похмелье. В конце концов, есть и хорошие стороны в честной, обыкновенной жизни. Я провел в постели все утро и постепенно пришел в себя. Позавтракав, я отправился в Первый национальный банк и депонировал чек в шесть тысяч долларов. Потом двинулся в направлении «Сакстона».
Когда я вошел в контору Мата Нелсона, было около трех. Сержант Дэвис, его ко-’'ч^ -перепуганная секретарша сидели в приемной. Дэвис подозрительно посмотрел на пакет у меня под мышкой:
— Что это?
— Пистолет, — ответил я.
Он грустно покачал головой:
— Послушайте, а у вас есть разрешение на ношение оружия?
— Мне не нужно разрешение, чтобы носить его в коробке, когда я засуну его в карман, то оно понадобится.
— Потому вы не оставили его в номере, а несете сюда?
— Утром я выписался из отеля. Вам ведь известно, какая там дороговизна. Случайно не знаете, где я могу найти маленькую удобную квартиру?
— Почему вы не уберете пистолет в сумку?
— Она заполнена до отказа. Просто не могу запихнуть его туда.
Невзирая на мои протесты, Дэвис обыскал меня и порылся в вещах. Закончив, он обернулся к двери в кабинет Мата Нелсона и громко крикнул: «Он чист».
Дверь кабинета моментально открылась, и оттуда выглянул хозяин:
— Как так «чист»? У него же пистолет!
— Но нет патронов.
Дверь открылась шире, и Нелсон явился взору во всем своем неприятном виде.
— Ох, ох, мистер Уиткоум, приятно видеть вас после стольких лет. Рад, что все стало на свои места.
— Но, увы, в этом нет вашей заслуги, — сказан я холодно. — Хочу перекинуться с вами парой слов.
— Разумеется, — согласился он. — Пожалуйста, проходите. — И жестом остановил Дэвиса, попытавшегося войти следом. — Мне нужно поговорить с мистером Уиткоумом наедине, извините.
У Нелсона были намного острые черты лица и низкий лоб. Когда я его нанимал, то испытал определенные сомнения, но отверг их из-за рекомендации хорошего знакомого. Однако ошибся.
Нелсон сел за огромный стоп и слегка приоткрыл верхний ящик. Я заметил рукоятку револьвера. Очевидно, его не покидал страх, он не исключал возможности быть задушенным. Нелсон улыбнулся.
— Мистер Уиткоум. Я знаю, что вы умный человек.
— Благодарю, — отреагировал я. — За последнее время вы не первый говорите мне подобное, но я пришел сюда не комплименты слушать. — И посмотрел на него с накопившимся за четыре года отвращением. — Вы не только испортили, полностью и окончательно мою защиту, но еще имели наглость, невероятную наглость, представить мне счет на сумму 876 долларов и 14 центов.
Адвокат пожал плечами:
— Какое значении это имеет сейчас? Вы не заплатили мне ни цента.