Далеко не сразу дверь открылась, и на него испуганно уставился мужчина с лысой макушкой, обрамленной каймой черных волос.
— Позовите Дейкина, — внятно произнес Эллери. Он постарался бросить ободряющий взгляд на лейтенанта Гоббина, но снова погрузился во тьму.
В третий раз Эллери пришел в сознание на кушетке, глядя на фотографию Дж. Эдгара Гувера, половину лица которого скрывал край висящей рядом акварели. Мужчина в рубашке без воротничка, застегнутой на шее большой золотой пуговицей, бинтовал его левую руку.
— Вот он и ожил, Дейкин, — с усмешкой сказал мужчина.
Человек, стоящий у окна, подошел ближе, и Эллери узнал в нем шефа Дейкина в старом розовом лыжном костюме и черной полицейской фуражке.
— Вы коронер Грапп! — радостно заявил Эллери перевязывающему его мужчине, как будто сделал счастливое открытие.
— Как вы себя чувствуете?
Эллери увидел, что он обнажен по пояс. Кожа на ребрах с левой стороны переливалась желтым, зеленым и вишневым цветами, а левая рука была забинтована до плеча.
— Так себе, — ответил он.
— Выпейте это.
Эллери проглотил нечто мерзкое и устало откинулся назад.
— С ним все в порядке, — донесся словно издалека голос коронера Граппа. — Главным образом шок и потеря крови. Я доставлю его в больницу.
— Только не в больницу, — возразил Эллери. — Я туда не поеду.
— Он туда не поедет, — подтвердил шеф полиции.
— Я должен кое-что сделать.
— Он должен кое-что сделать, — точно эхо повторил Дейкин.
— Ну, тогда держите его в тепле и не позволяйте вставать несколько часов.
В следующий момент Эллери увидел, что Дейкин полностью одет, а в комнате светит солнце. Он лежал под одеялом. Левая рука походила на барабан, а с туловища словно содрали кожу.
— Чувствуете себя лучше? — спросил Дейкин.
Эллери осторожно пошевелился и с радостью обнаружил, что может сидеть на кушетке.
— Гораздо!
— Я говорил по телефону с Джоркингом и Пласкоу — они ничего не знают о случившемся.
— Как Уолдо?
— В полном порядке. Почему на вас было вот это? — Дейкин протянул ему странный на вид предмет одежды.
Эллери взял его.
— Я что-то предчувствовал. — В одежду был вмурован бесформенный кусочек металла. — Неудивительно, что мне показалось, будто меня лягнула лошадь. Прямо под сердцем. Я всегда ношу с собой в чемодане несколько любопытных приспособлений, а вчера вечером, чуя приближение развязки, решил надеть пуленепробиваемый жилет перед поездкой в Конхейвен. Жаль, что он без рукавов. Большая у меня в руке дырка?
— Солидная. Во время выстрела оружие находилось всего в нескольких дюймах от вас. Вы видели, кто стрелял?
— Нет.
— Я-то думал, что в качестве последней жертвы наметили шефа Эпуорта или меня, — сухо заметил Дейкин. — Как там в вашей считалке? «Доктор, адвокат, торговец, шеф»? Или правила игры изменились?
— Они остаются теми же, Дейкин, — слабо улыбнулся Эллери. — Понимаете, я забыл, что тоже являюсь шефом. Во всяком случае, для одного человека в городе. — Он умолк.
Дейкин отошел к окну.
— Когда будете в состоянии объясняться по-английски, дайте мне знать.
Эллери снова лег и задумался.
— Теперь мне известно все, Дейкин, — наконец заговорил он. — История невероятная и в то же время весьма ординарная. Все просто, как детская игра. Нужно только правильно на это смотреть. Как по-вашему, Шалански уже встал?
— Что-что? — В голосе Дейкина звучало недоумение.
— Думаю, нам лучше подключить и его. Вы оба должны многое понять, прежде чем мы сможем принять необходимые меры. Позвоните ему прямо сейчас — пусть придет и захватит одну из своих лучших рубашек, так как боюсь, что моя в безнадежном состоянии.
Они прибыли к дому Додда в трех машинах. Одна остановилась сзади, где можно было наблюдать за кухонной дверью, садом и переулком перед жилым домом с голубыми стенами. Вторая высадила на тротуар трех полисменов: один занял место у передних ворот, другой поднялся на крыльцо, а третий перешел улицу к обгоревшим останкам дома Уолдо. Из третьей машины вышли Эллери с левой рукой в лубке, шеф Дейкин, прокурор Шалански и два детектива. К тому времени, когда они добрались до крыльца, полисмен из второй машины, Доди Готч, открыл входную дверь и стоял в холле, держа одной рукой окаменевший локоть Эсси Пингарн. Миссис Фаулер маячила на заднем плане, отчаянно теребя слуховой аппарат.
Рима и Кен завтракали. Оба медленно поднялись, глядя на руку Эллери, Дейкина, Шалански и двух детективов с револьверами в руках, один из которых блокировал входную дверь, а другой двинулся к двери в кухню и стал спиной к ней.
— Эллери!
— Мы нашли вашу записку вчера вечером…
— Что с вашей рукой?
— Что все это значит?
Эллери осторожно опустился на стул и улыбнулся:
— В меня не каждый день стреляют, Рима.
— Стреляют?!
— Что, черт возьми, происходит? — воскликнул Кен.
— Откровенно говоря, Кен, — ответил Эллери, — мне бы хотелось, чтобы этого не происходило. Боюсь, вам это не понравится, и если бы я не знал, что все бесполезно, то попросил бы вас выйти.
Кен недоуменно посмотрел на Риму. Но на ее смертельно бледном лице не было ответа.
— Все это детская игра, — начал Эллери. — Абсолютно безобидная, пока порочный ум не воспользовался ею в качестве образца для серии убийств. «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат, торговец, шеф». До прошлой ночи первые семь смертей происходили в соответствии с графиком. Но ночью на объезде между Конхейвеном и Файфилдом произошло восьмое покушение. Кто-то перегородил дорогу, потом забрался ко мне в тыл, подождал, пока я остановлюсь, а затем просунул револьвер в окошко моего автомобиля и дважды нажал на спуск в шести дюймах от моего сердца. Восьмая смерть не состоялась, так как на мне был пуленепробиваемый жилет. Поэтому «шеф» не умер.