Когда я вернулся в офис, Луиза спала в своем розовом платье поверх покрывала, на боку, поджав колени.
Я присел на край кровати и дотронулся до ее волос, она зашевелилась, улыбаясь. Постепенно открыла глаза.
- Который... который час? - спросила она. В офисе было темно, в окно пробивались лишь вспышки неоновой рекламы.
- Начало девятого, - сказал я.
- Где ты был?
- Это не имеет значения.
- А что имеет значение?
- Ужин.
Она улыбнулась, села, совсем проснувшись.
- У меня нет никакой одежды - только это платье, в котором я была целый день.
- Завтра мы купим тебе нужные вещи, а сейчас пригладь свое платье и прибереги аппетит.
- Ладно, - сказала она, пожав плечами, и улыбнулась.
Она приняла душ (последней в моей ванной была Полли Гамильтон). Спустившись по лестнице, мы вышли в прохладный летний вечер и рука об руку направились к Биньену, где я купил ей стейк с косточкой и гарниром. Луиза ничего не ела восемь часов, поэтому с жадностью принялась за еду. У меня не было особого аппетита, я заказал себе кофе и булочек. Мы почти не разговаривали - Луиза была поглощена едой, а я размышлял, что, черт возьми, мне с ней делать.
После того, как я рассказал о случившемся в офисе филиала подразделения расследований, Коули позволил мне воспользоваться его телефоном. Я позвонил в Де Кальб Джошуа Петерсену по номеру, который он оставил, и сообщил, что нашел его дочь.
Петерсен не удивился, не обрадовался:
- Это хорошая новость, мистер Геллер.
- Она теперь одна. Кэнди Уолкер мертв.
- Хорошо, - сказал он.
Его голос звучал сухо и невыразительно.
Я продолжал:
- Я увез Луизу из "дурной компании", и она готова начать все сначала. Только не могу гарантировать, что захочет сделать так, как хотелось бы вам.
Молчание.
- Мистер Петерсен, я привезу вашу дочь, думаю, что она, наконец, пожелает встретиться с вами. Но останется ли она дома, решать ей.
Снова молчание. Я выжидал, когда он заговорит.
Наконец он это сделал:
- Понимаю.
- Луиза взрослая девушка, мистер Петерсен, и имеет право выбирать собственный путь. Ей сейчас нужно учиться, работать. В любом случае, я намерен приехать вместе с ней, и не хочу, чтобы вы изводили ее. Предупреждаю, что не потерплю никакого насилия с вашей стороны. Если вы сможете установить с ней хорошие отношения, прекрасно. Но если она не захочет остаться с вами, то и не останется.
- Хорошо.
- О'кей. Я просто хотел, чтобы вы все поняли.
- Я понял.
- Теперь о вознаграждении, которое мне обещали. Я ожидаю его, независимо от того, останется ваша дочь с вами, или нет.
- Тысяча долларов ваша, мистер Геллер.
- Я заработал эти деньги, мистер Петерсен. Как вы говорили, я побывал среди волков.
- Деньги ваши, никаких возражений. Я благодарен вам.
- Ну, тогда все о'кей. Где мы встретимся?
И мы договорились о времени и месте встречи на следующий день. А сейчас девушка, сидящая напротив меня и поедающая сдобную ватрушку мистера Биньона, все еще называла меня Джимом.
Я оттягивал момент, чтобы сообщить, кто я на самом деле. Почему-то не мог заставить себя пойти на риск и увидеть разочарование, а может, даже отвращение в этих больших и милых карих глазах.
Около девяти мы были в моей кровати Мерфи, обнявшись в темноте, я задернул занавеси, чтобы даже вспышки неона не могли проникнуть в комнату.
- Дорогая, помнишь, я говорил тебе, что ты должна поехать домой и встретиться со своим отцом? - спросил осторожно я.
- Да. Мы поедем завтра?
- Сначала я должен тебе кое-что сообщить о себе.
- О себе?
Я подождал, давая ей возможность что-нибудь сказать, но она молчала.
- Луиза, мне не легко говорить. Я не Джимми Лоуренс.
Она по-прежнему ничего не сказала, но и не отпрянула от меня. Она прижималась ко мне. Ее дыхание было спокойным, легким.
- Я тот парень, чье имя значится на двери. Я Натан Геллер.
- Я знаю, - сказала она.
- Знаешь?
- Я родом с фермы, Джим, извини, Натан, но родилась не на сеновале.