- Мать твою! - прохрипел я. Сзади меня крепко держали за руки, поэтому я не упал.
- Прими это как мужчина, - произнес голос. - Прими свои лекарства...
Меня били резиновым шлангом по груди, животу, плечам. Но не по лицу.
Потом меня приподняли, поставили на подкашивающиеся ноги. А парень с неоновым лицом принялся обрабатывать мои ноги. Я принимал это как мужчина. Глаза готовы были вылезти на лоб от боли.
Сквозь невыразимую боль я слышал дыхание моих гостей и свист шланга. Казалось, это продолжалось долго, по крайней мере, минуты три - а затем я услышал чей-то голос.
Голос Барни.
- Барни! - закричал я, с трудом подняв голову. Барни заглянул в дверь. Ночной свет и слабые неоновые всполохи позволили ему, наконец, понять, что происходит. Он ворвался в комнату и уложил на пол того парня, который держал меня за руки. Он ударил его в живот. А я нашел в себе силы ударить второго, с резиновым шлангом, в физиономию с такой силой, что моя рука онемела. Он взмахнул шлангом, но я принял удар на предплечье, отбил его руку с шлангом в сторону и головой ударил его в лицо.
Звук, с каким он рухнул на задницу, показался мне сущей музыкой. Оранжевые блики все еще освещали его лицо, но отчетливо было видно, что оно превратилось теперь в сплошное кровавое месиво. Должно быть, я сломал ему нос. Я хотел ударить его в пах, но он поймал меня за ногу и оттолкнул к столу. Стол пополз, стукнулся о стену, телефон и настольная лампа с грохотом полетели вниз. И он, держась за свой сломанный нос, неуверенно направился к двери. Его перепуганный здоровенный приятель вцепился в Барни, пытаясь помешать наносить удары.
Парень с окровавленным лицом уже в дверях обернулся к своему коллеге и сказал: "Отшвырни его!" Тот толкнул Барни ко мне, и мы оба свалились на пол. Однако тут же он сам поскользнулся в моей блевотине и грохнулся в нее лицом, но быстро вскочил и дал деру. Как бы мне хотелось расхохотаться, но сил не было. Барни, медленно поднявшись, встряхнулся - сильно ударился о стол. Он попытался догнать головорезов, но к этому времени звуки их шагов в коридоре уже не были слышны. Подойдя к окну, он выглянул наружу.
- Черт, их кто-то ждет внизу с машиной. Они уезжают, проклятье!
Покачивая головой, Барни прошел по комнате и включил свет. Я все еще валялся около стола и, как тряпичная кукла, выглядел полным дерьмом.
Барни со сбившимся набок галстуком-бабочкой наклонился ко мне и осторожно ощупал мое лицо.
- Ты плохо выглядишь.
Я попытался улыбнуться, но не смог.
- Я беспокоился о тебе, Нат. Подумал, что будет лучше, если зайду и проверю, как ты. Полагаю, поспел вовремя.
Я что-то промычал.
- Нет, я собираюсь опустить кровать Мерфи, тебе лучше лечь, чтобы прийти в себя.
Я вновь промычал.
Потом Барни осторожно уложил меня поверх одеяла на кровать. Свет бил мне в глаза, и я отвернулся. Он отошел от меня, быстро поставил стол на место, поднял с пола телефон, настольную лампу и включил ее.
- Как бы то ни было, - сказал он, - ничего не сломано.
Необходимости в верхнем свете не было, и он выключил его. Потом прошел в ванную, смочил полотенце и освежил им мое лицо, единственное место, по которому меня не били; прикосновение мокрой ткани было очень приятным.
- В "Моррисоне" есть врач, - сказал Барни, - я позвоню ему и попрошу прийти.
Я попытался возразить, но рот был словно набит ватой.
Он уже поднял трубку, когда я сумел выдавить из себя:
- Не надо.
Он оглянулся на меня в изумлении, потом присел на край кровати:
- Не надо врача?
- Кости не сломаны, - сказал я, - только ушибы...
- Я думаю, тебе следует показаться врачу.
- Завтра.
Ему это не понравилось, но настаивать он не стал.
- Хочешь, вызову полицию? - спросил он.
- Это и были полицейские.
- Полицейские?
- Резиновый шланг. Это копы. Из Восточного Чикаго, думаю.
- Хочешь, вызову чикагских копов?
- Они только поблагодарят... ребят из Восточного Чикаго.
Он грустно улыбнулся.
- В связи с этим ты говорил о своей работе? Что побеждаешь людей ударом своей головы?
- Не натянул... перчатку на свою голову, - с трудом ответил я.
- Не разговаривай больше. Отдохни. Он снова пошел в ванную за тряпкой, чтобы убрать блевотину. Как раз за этой уборкой его и застала Салли.
- Что, черт возьми, здесь происходит? - рассерженная и напуганная, требовательно спросила она.
Барни все рассказал.
Тут я отключился, а когда очнулся, они помогли мне встать с постели и выйти из офиса вниз в холл. Я благополучно миновал все ступени. Салли оказалась такой же сильной, как Барни. Тоже своего рода атлет. Танцовщица.
Потом они усадили меня на заднее сиденье такси.
Я слышал, как Барни спросил:
- Вы полагаете, все будет в порядке?
- Все будет хорошо. Я позвоню вам завтра. Салли тоже села в машину и сказала водителю:
- На Дрэйк, - и мы тронулись.