Когда мы закончили с напитками, Ревин спросил: - Джон, тебя бы обрадовало, если бы было заключено торговое соглашение?
Я не сразу нашелся, как ответить на этот вопрос, и сказал не раздумывая: - Думаю, что да! Это сделало бы мой бизнес прибыльным. Сейчас пока наши объемы производства недостаточны, чтобы избежать ежемесячных денежных потерь."
Ревин зажег сигарету, затянулся, выдохнул небольшое облачко дыма и, наблюдая как оно удаляется, спросил тихим голосом: - Джон, правильно ли я понял, что тебе в твоем бизнесе нужно больше денег, а не больший объем продаж?
- Нет, деньги - это горючее, которое дает бизнесу первоначальный толчок. А дальше он и сам сможет давать прибыль. Я полагаю, что в вашей коммунистической системе вы никогда не видите прибыли, так как государство берет на себя заботу обо всем.
- Ты прав, наш подход к бизнесу отличается от вашего, американского. У нас каждому предоставляют работу и ежегодный отпуск. Прибыль для нас не имеет значения.. У нас работник имеет зарплату, за которую можно купить все необходимое.
- Вал, приходила ли тебе в голову мысль о том, что СССР может когда-нибудь принять систему рыночной экономики и передать частным владельцам тот бизнес, которым сейчас полностью распоряжаются министерства? И, что частные владельцы окажутся в этом деле более эффективны? Ведь талантливый человек движет свое дело вперед значительно более эффективно и производительно.
- Возможно ты и прав, но в нашей стране мы пока ещё не подошли к этому рубежу. Я, конечно, не специалист в таких вопросах, но думаю, что некоторые изменения нашей экономической системе были бы полезны. Руководители нашей страны пока не считают, что пришло время для перемен в этой области. Они чувствуют, что США представляют такую угрозу нашему народу, что мы должны сосредоточить все усилия на укреплении нашей обороны и отложить социальные перемены на будущее.
- Нельзя сказать, что у нас нет ощутимого прогресса в производстве высококачественных и дорогих предметов потребления для народа, таких как магнитофоны, часы, а также товары на экспорт. Мы произвели свыше двадцати тысяч тракторов для поставок за рубеж."
Я ответил на это вопросом. "Если мы говорим о тракторах, то не приходится ли вновь напоминать о нехватке запчастей? Кроме того я читал, что ряд видов вашей техники и устройств трудно поддаются ремонту. В Нью Йорке я однажды слыхал весьма недовольное высказывание такого рода: - Зачем мне этот советский хлам? Я могу получить хорошее оборудование из любой другой страны и не беспокоиться о запчастях.
Этот человек, оказавшийся владельцем магазина металлорежущих станков сказал, что советские токарные и фрезерные станки никогда не станут покупать в нашей стране потому, что их качество ниже германского и швейцарского, которое сравнимо или в ряде случаев выше американского."
Несколько озадаченный, он провел рукой по волосам и медленно произнес. - Почему ты завел речь об оборудовании? Я не понимаю зачем ты мне об этом говоришь, ведь я ученый, а не специалист по экспорту?
- Я думаю, что в какой-то мере ты имеешь дело и с экспортом. Иначе я напрасно трачу время, пытаясь продать вашей стране мои химические продукты.
Ревин начал заметно нервничать. - Послушай, Джон. Я помогу тебе получить заказ из моей страны, но не надо думать, что я эксперт в этой области. У меня есть друг, который может помочь.
Он замолк, а затем продолжил, как бы повторяя что-то, усвоенное им раньше. - Я хочу сказать, что у нас создана новая организация, занимающаяся продажей запчастей, о которых ты упоминал. Она называется Внешнеторговое Объединение Запчастьэкспорт и является единственным экспортером запасных частей для пяти сотен типов дорожно-строительных машин, экскаваторов, кранов, автомобилей и тракторов, которые продаются на мировом рынке нашими всеосоюзными корпорациями.
Я был поражен. - Ты не шутишь? Значит теперь у того человека есть возможность приобрести запчасти для имеющихся у него машин советского производства? Это замечательно!
Несколько минут мы продолжали есть молча. Я раздумывал над тем, как мне вновь оживить разговор о торговом соглашении и таким образом предоставить ФБР доказательства советской шпионской деятельности. Во время этой паузы в разговоре мои мысли витали вокруг поездки, которую я вскоре намеревался предпринять в Санто Доминго. Отъезд был запланирован через несколько дней. Я не хотел говорить Ревину о моей поездке. Фактически я не хотел говорить о ней никому из-за наличия там сильной коммунистической партии и той значительной тайной поддержки, которую оказывала ей Куба Фиделя Кастро в целях свержения доминиканского правительства. Я опасался, что если я сообщу Ревину о предстоящей поездке, он сможет подумать, что я агент американских спецслужб. Мне очень хотелось выяснить возможности заключения делового соглашения в Доминиканской республике. Я знал, что эта маленькая страна импортировала все химические продукты.
Ревин взял новую сигарету и когда он зажигал её, я заметил, что он смотрит на меня отсутствующим взглядом. В то время, когда мои мысли были в Санто Доминго, он тоже, по-видимому, думал о чем-то другом. Может быть он думал о Москве и своих близких, о которых иногда говорил с такой теплотой. А может быть он подбирал аргументы, которые надежнее привязали бы меня к их организации, и старался оценить, какой из них будет наиболее эффективным в моем случае.
Будет ли это обещание выгодной сделки?
Или деньги?
А может быть красивая женщина?
Или шантаж?
Угрозы?
Или просто дружеские отношения?
- Джон, я думаю, что мы с тобой очень похожи. Мы с тобой оба ученые и оба напряженно работаем. Нам следует чаще встречаться, обмениваться мыслями и вместе отдыхать.
- Вал, я не знаю, как там насчет отдыха. Я ведь здесь в первую очередь потому, что у меня есть новое, борющееся за выживание предприятие, и мне нужно увеличить его сбыт, чтобы оно стало хотя бы рентабельным. Конечно, мне нравится общение с тобой, но когда мы вместе, я чаще думаю о том, что нужно сделать, чтобы мой бизнес держался на плаву. Извини меня за такую позицию, но люди вложили деньги в мой бизнес и я чувствую ответственность за это, стараясь сделать его успешным. Время, которое я провожу с тобой, в принципе должно быть потенциально полезным для моего бизнеса, а уж потом доставлять развлечение и интерес для меня самого."
- У тебя есть какое-нибудь хобби?, - спросил русский. - Каким образом ты снимаешь накопившееся напряжение и усталость?
- Я работаю. Это и есть мое хобби. Надо так много сделать, что я должен заставлять себя делать все, что только в моих силах. Все это не оставляет времени для того, что другие люди называют отдыхом.
Ревин взглянул с удивлением. - Джон, ты хочешь сказать, что ты никогда не позволяешь себе поиграть в боулинг, теннис или гольф?
- Именно это я и хочу сказать. Я никогда не позволяю себе тратить время на игру. Я сам обслуживаю мой автомобиль и считаю это необходимым, а поскольку мне приходится много ездить, я стараюсь находить в этом удовольствие и отдых.
- Джон, ну а как ты рассматриваешь армейские сборы? Это-то уж похоже на хобби? Мне рассказывали, что резервисты на сборах только и знают, что маршировать, да чистить оружие.
- Ты не прав, Вал. Сборы резервистов - это в определенной мере школа, в которой непрерывная учеба имеет целью подготовить людей на тот случай, когда они будут нужны своей стране. Лично я проштудировал дома около шестнадцати специальных учебных курсов по химической, биологической и радиологической защите. Кроме этого, я руководил двумя специальными химическими подразделениями, где потратил много времени, обучая новобранцев этим видам боевой защиты. Каждый год нас призывают на двухнедельные летние сборы, в ходе которых мы проходим тренировочные занятия вместе с регулярными армейскими подразделениями. Я провел несколько летних сборов в химической школе в форте Маклеллан, Алабама. А ты, Вал, служил в армии?"
- Нет, я ученый и дипломат. В армии мне нечего делать. Я не верю в то, что начнется война, и мне не нравится, что в мире так много военных.
- Я уже спрашивал тебя однажды о том, перешли ли к тебе обязанности доктора Ступаря по должности советника по науке, или эти обязанности были пока переданы кому-то другому? Ты мне так определенно и не ответил.
- Извини, что я тебе не дал четкого ответа. До сих пор обязанности доктора Ступаря так никому и не переданы. Наверное, для этого кого-то пришлют из Москвы. Эти обязанности очень не просты. Для их выполнения нужен ученый с хорошим владением английским языком и ,вдобавок, прошедшим обучение в Дипломатической академии. Это весьма жесткие требования и потребуется немало времени, чтобы найти подходящего кандидата.
Когда мы закончили ленч, Ревин пообещал позвонить мне в отношении следующей встречи через несколько недель. Я чувствовал, что мы оба были разочарованы. Мы почти подошли к какой-то решающей точке в наших отношениях, покрутились вокруг неё и потом вновь разошлись. Я не могу точно сказать, может быть Ревин все ещё полностью не доверял мне, а может быть он ещё не получил из Москвы указания идти в отношениях со мной до конца. В любом случае я был весьма разочарован. После четырех лет открытых контактов и тайных встреч мне пока так и не удалось вывести эту шпионскую сеть на чистую воду.
Весь остаток недели я был занят приготовлениями к поездке в Санто Доминго. Я собрал два чемодана - один с обычной одеждой, которую каждый берет с собой при поездке за границу, а другой - маленький серый чемодан, который я обычно беру с собой в салон самолета. В нем были моя фотокамера, бинокль, карты, словарь испанского языка, торговые справочники, один комплект белья, фонарь, электрическая бритва, дорожный набор швейных принадлежностей, различные лекарства от моей хронической аллергии и, для особых поездок, пистолет 45 калибра в подмышечной кобуре. Кроме этого, две заряженных патронами обоймы, некоторое количество патронов россыпью, зеркало и мои шлепанцы завершали этот дорожный комплект.
ГЛАВА V
В западне в Санто Доминго
Суббота, 24 апреля
В это роковое субботнее утро я проснулся, ожидая увидеть яркое солнце в небе Санто Доминго. В 4 часа пополудни мне предстояла встреча с президентом страны, поэтому в 11 утра я решил отправиться в город посмотреть достопримечательности. В тот момент, когда я выходил из отеля "Амбахадор" мне встретился советник посольства США. Этот невысокий человек выглядел напряженным и выбитым из колеи. - На вашем месте я бы воздержался от поездки в город, - сказал он мне. - Там беспорядки, серьезные беспорядки. Полагаю, что имеет место попытка государственного переворота. Мятежники штурмовали радиостанцию, и произошла перестрелка.
- Я приехал сюда не для того, чтобы принимать участие в мятеже, ответил я, - и еду в город познакомиться с местными достопримечательностями. Постараюсь держаться в стороне от районов перестрелки.
- Не шутите, - заявил коротышка, - здесь серьезное дело.
Немного раздражаясь, я пояснил ему: - Послушайте, я - гость доминиканского правительства. Я приехал не для того, чтобы начинать революцию или участвовать в ней. Я здесь всего на несколько дней и намереваюсь мирно кое-что выяснить в этой стране. Если кто-то тронет меня, то получит в ответ вдвойне.
- О кей, о кей, - сказал он примирительно. - Поступайте, как вам угодно, но держитесь подальше от радиостанции.
Я окликнул такси и попросил водителя на самом изысканном доступном мне испанском языке довезти меня до площади Эль Конде. Пока мы ехали по улицам, я уже мог наблюдать нарастающие беспорядки. Клаксоны автомобилей равномерно - ритмически гудели по всему городу. Я спросил водителя, что происходит, и он ответил: - Революция, сеньор, революция, ха-ха-ха!
Я заметил, что на перекрестках улиц собираются люди с мачете и кремневыми ружьями в руках. Нигде не было видно женщин. Я вышел из такси около площади Эль Конде поблизости от ворот Эль Конде, которые в прошлом служили основным местом въезда в город. Сюда сбегался народ с боковых улиц и из соседних зданий. Какой-то парень шестнадцати или семнадцати лет на бегу споткнулся о бордюрный камень и упал. Ко мне от него с противоположной стороны улицы скользнул по асфальту револьвер. Парень на четвереньках поспешно подполз к нему, вновь схватил его и засунул за пояс на спине под свободно развевающейся яркой цветной рубахой. Даже не оглянувшись, он стремительно исчез за углом.
Я услыхал несколько выстрелов, которые, судя по звуку, раздались приблизительно в двух кварталах от меня. Вместе с продолжающейся какофонией автомобильных клаксонов они привели - таки меня к мысли о том, что это не то место, где следует думать о бизнесе. В общем-то я уже начал воспринимать предупреждение советника посольства значительно серьезнее. Я решил, что следует взглянуть, что делается в других частях города, поэтому пешком двинулся к Национальному дворцу, который находился примерно в шести кварталах отсюда. Когда я оказался от него на расстоянии около квартала, я увидел по меньшей мере две сотни полицейских и около пятидесяти солдат армии и военно-воздушных сил, расположившихся кольцом вокруг здания дворца. Я повернул в сторону отеля Амбахадор. Было уже половина первого пополудни, и я все ещё полагал, что моя встреча с президентом состоится, как запланировано.
Я дошел до Авенида Боливар, затем повернул на запад и зашагал в направлении отеля, который находился на расстоянии трех миль. Обстановка начала становится все более угрожающей. Мимо одна за другой проносились автомашины, заполненные вооруженными людьми. Они высовывались из окошек, целились в толпу, но не стреляли. Одна автомашина замедлила ход, и какой-то волосатый тип прокричал из нее: - Янки, убирайтесь домой. Я замедлил шаги и наблюдал как этот маленький Фольксваген продолжил движение. Затем я пошел дальше. По мере того, как все больше автомашин проносилось мимо меня, я пришел к заключению, что один из этих парней вполне может выстрелить в пешехода на улице, и я могу оказаться жертвой. Я решил идти по менее людным улицам, но там встретился с ещё большей враждебностью. Подъезды и балконы домов были полны возбужденно обсуждающими обстановку жильцами, и когда я проходил мимо, они замолкали и смотрели на меня, будто я был какой-то ненормальный - впрочем в такой обстановке это предположение было не таким уж и безосновательным. Я продолжал двигаться к бульвару Джорджа Вашингтона, который находился на расстоянии в несколько кварталов, считая, что начиная от этого бульвара, который шел вдоль берега Карибского моря, ситуация станет менее опасной, чем в центре города. На Бульваре Джорджа Вашингтона действительно стало потише, хотя и сюда доносились выстрелы из центра города. Я подошел к территории ярмарочного комплекса, который Трухильо построил несколько лет назад в надежде принять всемирную ярмарку, что, однако, так и не оправдалась. Сделав несколько фотокадров строений комплекса, я обратил внимание на здание с надписью "Marina de Guerra". Посмотрев в карманный словарь, я выяснил, что эти слова означают "Военно-морской флот." Гарнизон этого здания был весь в движении. Одни матросы с пулеметами охраняли здание, а длинные шеренги других вооруженных матросов слушали инструктаж морского офицера.
Я заметил черный седан Олдсмобил, стоявший рядом с одним из зданий. Водитель, по всей видимости, наблюдал за мной, поэтому я решил двинуться таким путем, чтобы подойти к тому месту и посмотреть, как он выглядит. Фотографируя туристские достопримечательности, я медленно приблизился к автомобилю, на котором было три радиоантенны. Когда я оказался совсем близко от него, мне стало ясно, что водитель выглядел по-восточному. Наверняка он здесь далеко от своего дома, - подумал я и тут же сообразил, что он совсем не похож на шофера. При этом я уже твердо решил, что мне все-таки лучше вернуться в отель. События начали оборачиваться таким образом, что я понял, что приехал на этот остров в неподходящее время. Возвращаясь, я подумал о Ревине. Знает ли он, что я здесь, а если бы знал, то что бы сделал?