Вдоль обочины улицы, проходящей перед посольством, запаркованы автомобили сотрудников посольства, в основном марки Фольксваген с номерами DPL. Посольство включает в себя консульскую секцию, торговое представительство, отдел прессы, отдел информации, отдел культуры, сельскохозяйственную секцию, отдел науки, а также аппараты военного, военно-морского и военно-воздушного атташе.
Дипломаты проживают в США с женами и детьми. Русские семьи обычно невелики (в России закон разрешает аборты). Детей в возрасте старше двенадцати лет отправляют домой учиться в школах и университетах Москвы, Ленинграда, Харькова, Одессы, Казани , Саратова, Томска, Киева, Свердловска, Тбилиси, Алма-Аты, Ташкента, Минска, Горького и Владивостока.
Несмотря на удаленность от Белого дома всего в пять кварталов, место расположения советского посольства проигрывает в сравнении с другими иностранными посольствами. Основная группа иностранных посольств в Вашингтоне расположена в прекрасных, дворцового вида зданиях на Массачузетс авеню на расстоянии от двух до трех миль от комплекса на Шестнадцатой авеню 1125. Советские представители в течение многих лет неоднократно делали попытки получить более престижное место. Немногим более года назад казалось, что они достигли своей цели - участок в шестнадцать акров неподалеку в одном из прекраснейших районов города был уже почти выделен посольству, однако местные жители воспрепятствовали оформлению земли. В настоящее время поиски продолжаются.
А тем временем официальное вашингтонское представительство Кремля остается на Шестнадцатой улице. Именно к этому зданию я вез детей моего двоюродного брата ветреным осенним днем 1960 года. Мы открыли тяжелую парадную дверь и прошли через небольшую приемную к столу дежурного. Женщина в возрасте старше тридцати пяти приветствовала нас подозрительным "Да?"
- Позвольте поинтересоваться, нельзя ли осмотреть посольство? обратился я к ней.
В этот момент появился коренастый довольно красивый мужчина около сорока лет и холодно сказал по - русски : "Я займусь ими".
Наш гид назвался Александром Извековым, инженером - хозяйственником. Невысокий, хорошо физически развитый, с пробивающейся проседью в темных густых волосах, он выглядел сильным и, в целом , приятным человеком. На нем был костюм американского стиля, а в осанке явно проглядывала военная выправка. Хотя он сказал, что является только инженером - хозяйственником, у меня возникло ощущение, что он также (или раньше) был военным.
Моя небольшая свита была очень заинтересована в предстоящей экскурсии, т.к. её члены все были русского происхождения. Мои собственные родители были стопроцентными русскими (отец родился в Великих Уначках недалеко от Киева и оказался в США в 1913 году в двухлетнем возрасте, а мать родилась в Чикаго в русской семье, которая приехала в США из Гродно).
Наш русский гид провел нас вверх на второй этаж по внушительного вида лестнице с красивой ковровой дорожкой, где находились комнаты с высокими потолками, оформленные в стиле, модном на рубеже веков. В большой гостиной наверху не было ничего, кроме одинокого большого рояля и тяжелых драпированных штор на высоких окнах.
Отнесясь к импровизированной роли гида весьма серьезно, господин Извеков обстоятельно рассказал о здании. - Когда-то это был один из особняков Джорджа Пульмана, который стал известен своим изобретением железнодорожного спального вагона. Наша страна купила особняк в 1914 году, - рассказал он нам.
Заметив наш интерес к картинам в холлах второго этажа, он пояснил: Эти картины со съезда Коммунистической партии, который проходит сейчас в Москве."
Я поинтересовался, что находится на этаже над нами, и он ответил: Только резиденция посла и несколько служебных комнат для сотрудников (через несколько лет я узнал, что кабинеты различных специалистов разведки расположены в разных местах здания. В одной из комнат размещены подслушивающая и звукозаписывающая аппаратура и другое техническое оборудование. В цокольном помещении кроме темной фотолаборатории, медицинского кабинета и склада продуктов и подарков из Советского Союза, находится защищенная от подслушивания комната для секретных переговоров.
Проходили месяцы, и я уже едва вспоминал визит в посольство, как в вашингтонское отделение Американского общества металлов (АОМ) пришло заявление о приеме в его члены от доктора Сергея Н. Ступаря - советника по науке посольства СССР. Заявление вызвало долгие споры о целесообразности допуска советских представителей на наши заседания. Наконец у нас возникла мысль запросить Федеральное бюро расследований (ФБР) о подходе к этому вопросу с точки зрения закона.
ФБР ответило нам напоминанием: - В нашей стране свобода мнений, и правительство не навязывает общественным организациям своего мнения по поводу требований к вступающим в их члены. Поступайте по своему усмотрению."
После дополнительной дискуссии общество решило принять доктора Ступаря в свои члены. Согласно его заявлению, он по профессии был металлургом и группа решила, что было бы интересно узнать от него о состоянии советской металлургии. Пришли к общему решению о том, что всем членам группы в присутствии доктора Ступаря следует быть осторожными при обсуждении научно - исследовательских проблем оборонного характера.
Вскоре после этого в марте 1961 года д-р Ступарь впервые присутствовал на заседании отделения АОМ. Сопровождал нашего нового члена его коллега по работе, которым оказался никто иной, как Александр Извеков. Когда наши с ним взгляды встретились, мы оба сразу же вспомнили, что раньше уже встречались. Мой мозг быстро прокрутил банк данных моей памяти и я сразу припомнил его.
- Я знаю вас, - произнес я. - Несколько месяцев назад мы встречались в советском посольстве и вы были так любезны провести с моими близкими и мной очень интересную экскурсию по зданию.
При таком моем доброжелательном обращении Извеков заметно расслабился и мы завязали оживленную беседу, которая длилась около получаса.
Извеков вспомнил, что я русского происхождения и, следовательно , у нас много общего, затем разговор перешел от погодных условий в Москве и гражданской обороны к дружеским вопросам о других членах отделения АОМ.
Говоря на английском с сильным акцентом , русский спросил меня , не доводилось ли мне когда - либо бывать в Советском Союзе. - Может у вас там остались родственники? - спросил он.
- Нет, в Советском Союзе у меня родственников нет. Но, я надеюсь когда - нибудь посетить вашу страну. А как вам нравится в Соединенных Штатах?
- Мистер Хьюминик, я нахожу вашу страну чудесной, многое в ней удивительно. Это здание очень красиво и большинство зданий, которые я видел, очень приятны на взгляд. ( Позже мне довелось узнать, что Александру Извекову действительно нравилась жизнь в США. Он был большой любитель хорошей еды, хороших напитков, красивых женщин и продолжительных бесед. Извеков привык к этим вещам в Америке и, хотя большинство русских, которых я встречал на протяжении моей контрразведывательной карьеры, часто выражали сильное желание вернуться в Советский Союз, я никогда не слышал, чтобы Извеков говорил, что хочет домой.)
Поскольку меня интересовали взгляды советских представителей на гражданскую оборону, я повернул разговор в это русло. - Г-н Извеков, в настоящее время ведется много разговоров о гражданской обороне. Имеется ли в вашей стране программа гражданской обороны?
- Нет, - ответил он, - у нас такой программы нет.
- Почему вы лжете? - подумал я. Мне приходилось изучать на курсах в армии, что каждый советский гражданин проходит обязательную подготовку по линии гражданской обороны. Вслух я лишь произнес: - Г-н Извеков, вы полагаете, что у вас в стране нет бомбоубежищ или запасов продуктов и лекарств?
- Ну...... имеется метро, наше прекрасное метро, которое может служить для этих целей, - начал он, но его перебил предусмотрительный д-р Ступарь, который незаметно подошел к нам из другого угла гостиной. Явно пытаясь отвлечь меня от этого деликатного вопроса, д-р Ступарь вмешался в разговор со словами: - Да, мистер Хьюминик, вам следует приехать посмотреть наше метро, вам доставит удовольствие посмотреть и всю Россию.
Поскольку мое любопытство не было удовлетворено, а природное упрямство добавляло мне решимости получить некоторую информацию об их программе гражданской обороны, то я упорно продолжал: - Д-р Ступарь, господин Извеков не ответил на мой вопрос. Не могли бы вы ответить мне?
- Я ничего не знаю по этой части, - завершил он этот разговор, - и господин Извеков тоже.
Прежде чем я придумал нужный ответ, объявили приглашение к обеду и разговор закончился.
Во время обеда, сидя за главным столом, я заметил, что Ступарь и Извеков подолгу наблюдают за мной. Меня заинтересовала причина этого. После окончания мероприятия они подошли ко мне, чтобы выяснить, как меня можно обычно найти, и попрощаться. При этом они сказали , что очень хотят вновь встретиться со мной на следующем заседании отделения АОМ. Я с энтузиазмом отвечал им тем же. Затем оба русских надели свои темно-серые пальто, помахали рукой нескольким другим членам АОМ и вышли на свежий зимний ветер, завершив таким образом свое обманчиво - невинное прикосновение к делам АОМ.
Наши беседы с доктором Ступарём продолжались в ходе последующих ежемесячных заседаний нашего общества. Беседы велись на темы общего плана, так как мне нужно было знать нашего советского члена общества довольно хорошо.
Это был мужчина сорока двух лет в очках, с бледным, удивительно неэмоциональным лицом и густой, темной шевелюрой. При росте в шесть футов и средней комплекции тела у него была хорошая осанка. Чаще всего он носил серые костюмы и коричневые туфли. Его костюмы всегда выглядели как типично русские. Вероятнее всего он действительно был ученым.
На заседания АОМ д-ра Ступаря обычно сопровождал мой бывший гид Извеков, однако, по меньшей мере, один раз Ступарь привел с собой Анатолия Кузнецова. Как Извеков, так и Кузнецов были третьими секретарями советского посольства. Оценивая личности двух "телохранителей", как их окрестили мои коллеги по АОМ, я обнаружил, что они были абсолютно противоположными по характеру. Александр Извеков был доброжелателен и легко вступал в непринужденный разговор со всяким, кто подходил к нему на встречах в АОМ. Анатолий Кузнецов - сдержан и в разговоре очень холоден. У него была впечатляющая внешность и пронизывающий взгляд.
Доктор Ступарь имел высокое положение, т.к. занимал пост советника по науке и первого секретаря посольства. Интересно, однако, что Кузнецов, по-видимому, был его руководителем, т.к. нередко поправлял ученого, если тот был неточен в рассуждениях на деликатную тему. Доктор Ступарь всегда подчинялся этому холодному и пронизывающему взгляду. Даже на той ранней стадии отношений я считал, что Кузнецов, являясь всего лишь третьим секретарем, был фактически старше д-ра Ступаря по партийной иерархии и, скорее всего, был сотрудником КГБ.
КГБ имеет неограниченную власть по контролю за жизнью советских граждан и ему поручены организация и проведение внутренней программы "слежка за друзьями и соседями". КГБ также руководит программами шпионажа и подрывных операций Советского Союза в мировом масштабе.
Число присутствующих на этих ежемесячных встречах вашингтонского отделения АОМ обычно составляло от пятидесяти до ста ученых и инженеров, многие из которых работали на такие федеральные агентства как Национальное бюро стандартов, Артиллерийская лаборатория ВМФ, Комиссия по атомной энергии, Национальная администрация по аэронавтике и освоению космического пространства а также Армию, ВМФ и ВВС. Обычно ученые и инженеры, присутствовавшие на таких встречах, держались подальше от русских.
У меня всегда складывалось впечатление, что сам д-р Ступарь интересовался только вопросами развития науки, а к политике и ситуации в мире проявлял интерес только в силу должностного положения в посольстве. Я уверен, что он очень компетентный металлург. (Д-р Ступарь как - то упомянул, что его дед также был металлургом.)
Однажды он сказал мне, что очень хочет вернуться домой в Москву. Ему нравилась жизнь в городе, где он родился, и он очень скучал по старшему сыну.
Доктор жил в США с женой и младшим сыном. Его старший сын в возрасте пятнадцати лет учился в техническом училище в Москве. Позднее я убедился, что его сын в Москве должен был служить гарантией того, что отец не уйдет на Запад и не будет выступать против советских порядков. Доктор Ступарь вернулся домой после завершения своей командировки.
По мере дальнейших встреч я мог видеть, что д-р Ступарь и Александр Извеков были не только очень умными людьми , но и хорошо работали вместе. Во время одной из встреч осенью 1963 года Извеков сидел по одну сторону от меня, а д-р Ступарь - по другую в большой гостиной здания Американской ассоциации университетских женщин. Они стали задавать мне специфические вопросы, которые касались образования, однако я полагаю, что у Извекова было с собой скрытое звукозаписывающее устройство. Вероятно они хотели прослушать мои ответы по возвращении в посольство, чтобы проанализировать как я отвечаю на вопросы.
К тому времени стало ясно, что они замышляли. Они тогда уже приняли решение попытаться завербовать меня в качестве секретного агента для работы на Советский Союз. Этот осенний вечер был начальным этапом долгого процесса, в результате которого они пришли к выводу, что я могу и буду работать на них.
Подводя итоги на тот момент можно сказать следующее:
Для русских стало ясно, что я с симпатией отношусь к ним. Это было видно как по моему благожелательному отношению к ним на встречах, так и по тому, что я нашел время для посещения их посольства.
Я продолжал охотно отвечать на их многочисленные вопросы, относящиеся к моей работе. Я все ещё был вице-президентом и главным специалистом по науке компании "Вэлъю Энжиниэринг".
Я охотно высказывал им мое мнение по мировым событиям и положительно относился к советскому народу и его правительству.
О чем я им не рассказал, так это о моих постоянных контактах по поводу всех этих дискуссий с представителями ФБР. Фактически с самой первой нашей встречи я заподозрил, что эти русские пытаются разрабатывать меня, и сообщил свое мнение одному из членов исполнительного комитета АОМ, который ранее запрашивал ФБР о целесообразности приема доктора Ступаря в члены АОМ.
Вскоре после этого меня посетил человек с мягкими манерами и гладкой речью, который представился агентом Федерального бюро расследований. Он пришел прямо в мой кабинет в компании "Вэлъю Энжиниэринг" с тем, чтобы обсудить вопросы конспирации, т.к. с того времени я должен был информировать его обо всех моих контактах с советскими представителями. Этот сотрудник ФБР произвел на меня сильное впечатление как хорошо образованный человек. Его подход к делу был квалифицированным и деликатным и я сразу же почувствовал к нему расположение. Мы коротко обсудили мою работу в качестве вице-президента компании "Вэлъю Энжиниеринг". Я сказал, что наша компания принимает участие в секретных технологических разработках по ракетам, и, по моему мнению, советские представители пытаются меня разрабатывать с целью вербовки. Рекомендации, изложенные мне сотрудником ФБР, отличались простотой и заключались в том, что мне следовало информировать Бюро обо всех необычных просьбах советских представителей или возникающих дискуссиях, выходящих за обычные рамки.
В течение последующих нескольких лет я работал в основном с двумя агентами ФБР, которым в разное время помогало множество других агентов и специалистов. Время, которое агенты ФБР уделяли моему делу оставляло глубокое впечатление. Средний гражданин представляет себе агентов ФБР только как квалифицированных сотрудников правоохранительных органов, активно занимающихся выявлением преступников и шпионов, в то время, как они тратят очень много времени на беседы со свидетелями и написание отчетов об этих беседах. Я знаю, что досье по моему делу было очень объемным и включало множество отчетов и фильмов. Огромное количество времени потрачено на анализ стратегии советских представителей и разработку планов скрытного выявления их деятельности с целью собрать достаточные улики и доказательства, чтобы разоблачить их.
По мере развития ситуации до того момента, когда нам стало относительно ясно, каков замысел русских, ФБР начало инструктировать меня в том плане, что степень моего участия в этом деле определяется лишь моим статусом простого гражданина. Любые мои услуги должны иметь целью обеспечение безопасности Соединенных Штатов от иностранного шпионажа, и за эти услуги мне не полагается никакого денежного вознаграждения. Мне сказали также, что я не могу рассматривать себя правительственным служащим. Однако , в случае каких-либо проблем или осложнения ситуации, ФБР окажет мне любую возможную помощь. Мне объяснили, что чем больше времени я отвлеку на себя у подозреваемых в шпионаже, тем больше я помогу своей стране, т.к. время , потраченное на меня они не смогут использовать для получения информации от неподозревающих граждан или для убеждения слабых личностей в том, что они должны изменить Соединенным Штатам.