— Да.
Зачем она сказала ему? Вероятно, чтобы отпугнуть. Или объяснить, почему реагировала так бурно. Лишь в одном Дженнифер была твердо уверена: ей сразу стало легче.
Центральный вокзал, Амстердам, Голландия
17.32
Пластиковая трубка телефона, плотно прижатая к уху, стала влажной от пота, в ней раздавались длинные гудки. Они словно гипнотизировали Тома. На противоположной стороне улицы мужчина продавал конфеты — ребятишки обступили его лоток, а он раскладывал сладости по маленьким пакетикам и взвешивал.
Трр-трр, трр-трр…
В ожидании он даже закрыл глаза, уперся лбом в стеклянную стенку телефонной кабины.
Трр-трр, трр-трр.
Он ждал и ничего не замечал вокруг, даже людских потоков, через неравные интервалы выплескивавшихся из здания Центрального вокзала. Они то сгущались по прибытии очередного поезда, из которого выходили десятки и сотни пассажиров, то истощались во время интервалов в движении.
Трр-трр, трр… клик.
Том открыл глаза. Как обычно, на том конце линии молчали. Арчи всегда выжидал, когда человек, звонящий ему, заговорит первым. То была его собственная, весьма примитивная система проверки.
— Арчи? Это Фел… Это Том.
— Том! Господи, слава Богу, ты объявился! Пытаюсь дозвониться тебе со вчерашнего вечера, и все без толку. Где ты остановился, черт тебя подери?
Том отчетливо уловил в голосе Арчи панику и проигнорировал вопрос.
— Ну, что еще стряслось?
— Он меня нашел. Вчера.
— Кто?
— Кассиус.
Том не сразу обрел дар речи.
— Дьявол! Но откуда ты знаешь, что это он? Ведь Кассиуса никто никогда не видел. — В его тоне слышалась надежда. Вот было бы здорово, если бы Арчи ошибался. Он очень этого хотел.
— Я же не утверждаю, что видел его. Но то был он, точно. Он сказал, что у нас остался всего день. Если ты не достанешь то, что следует, он достанет меня. А потом и тебя.
— Черт… — пробормотал Том. Он рассеянно смотрел на женщину в соседней будке — она отчаянно жестикулировала, а от высокого пронзительного голоса, казалось, вибрировало стекло. Видимо, чем-то расстроена.
— Ты все еще с фэбээровской пташкой?
— Да.
— Нахрена тебе эти игры, не понимаю.
— Я ведь уже говорил. Они считают, будто я ограбил Форт-Нокс. Вот и стараюсь вылезти из дерьма.
— А что там взяли?
— Какие-то монеты. Вроде бы дорогие. — Том тяжело вздохнул. — Вероятно, их продали кому-то в Стамбуле.
— В Стамбуле? Ну, это просто. Там завтра вечером у Кассиуса должна состояться крупная сделка. Нечто вроде подпольного аукциона. Для этого, кстати, и яйца нужны.
— Он хочет толкнуть монеты и яйца одним махом? — выдохнул Том.
— Да, поэтому и установил такой срок. Я и раньше тебе говорил: пошли слухи, будто он потерял уйму денег на какой-то операции. Вот и собирает все, что можно, даже свои вещички туда присовокупил. И приглашает старых знакомых на аукцион, чтобы толкнуть подороже. Если хороших лотов будет мало, придется все отменить. Не думаю, что это пойдет на пользу его кредитоспособности.
— Где?
— Большой секрет. Вход по приглашениям. Исключительно для своих. Известно лишь, что в Стамбуле, завтра вечером.
Женщина в соседней будке плакала, маленькие круглые слезы стекали по щекам, падали на пол.
— Так ты берешься за работу или нет? — настойчиво спросил Арчи.
— Думаю…
— Значит, отказ не окончательный?
— Прежде был окончательный. Теперь… не знаю. — Том глубоко вздохнул и привалился спиной к стеклянной двери.
Плачущей женщины в соседней будке уже не было, ее сменил слепой мужчина. Вошел, поставил белую тросточку в угол и нащупывал пальцами символы Брайля, впечатанные в кнопки. Несколько секунд Том не произносил ни слова, а когда заговорил, его голос звучал неуверенно.
— Когда я вернулся в отель вчера вечером, ну, после нашей встречи, случайно услышал, как Дженнифер беседует по телефону со своим боссом.
— И что она сказала?
— Я слышал только самый конец беседы. Но общий смысл таков: он может рассчитывать на нее, она сделает все, лишь бы получить результат. И после этого… ей безразлично, что будет со мной.
— Вот видишь! — торжествующе воскликнул Арчи. — Я же тебе говорил. Этим типам доверять нельзя.
— Знаю, однако все это не вписывается в общую схему.
— Очень даже вписывается! Такая уж это порода.
— Но я не могу сразу уйти и провернуть дело.
— Почему?
— По многим причинам. Во-первых, я оставил в отеле свои часы.
— Подумаешь, часы! Я куплю тебе новые.