— Почему именно оно?
— Сейчас покажу.
Он открыл яйцо — оно распалось на две половинки — и достал крохотный золотой щит в форме сердечка с одиннадцатью миниатюрными дверцами. Щит был закреплен на изящно сработанном мольберте.
— Каждая из дверок открывается, и за ними находятся портреты-миниатюры членов императорской семьи. — Подцепив кончиком ногтя, Том открыл несколько дверок. На них смотрели печальные бледные лица. — Я всегда думал, почему они такие грустные. Словно знали, что с ними скоро случится.
— Ты имеешь в виду русскую революцию?
— Нет. Большевики убили их всех до одного, даже детей не пощадили. Конфисковали ценности и продали, деньги пошли на финансирование армии. Лично мне этот предмет говорит об истории России больше, чем можно узнать из тысячи книг и учебников. Здесь все: и слава, и красота, и ужас.
— А сколько всего существует яиц?
— Сам Фаберже сделал пятьдесят. Восемь потеряны. В Оружейной палате Кремля хранится десять. Один русский миллиардер недавно купил девять, из коллекции семьи Форбса. Остальные в разных музеях и у частных коллекционеров.
— А у тебя никогда не возникало искушения оставить себе все добытые неправедным путем вещи?
— Нет, никогда, — улыбнулся Том. — Это одно из первых правил моей работы. Сделал дело — и двигай дальше. Ты просто не можешь позволить себе влюбляться в эти вещи, пусть даже они и прекрасны. — Он протянул руку, и Дженнифер нехотя отдала ему яйцо и мольберт со щитом.
Том аккуратно поместил «начинку» в яйцо, сложил обе половинки, завернул яйцо в кусок мягкой ткани и убрал в карман.
— Надо бы связаться с Арчи.
— Кто это?
— Да так… можно сказать, коллега.
Дженнифер присела на постель, а Том начал набирать номер.
— Это я, — произнес он.
— Ты в порядке, друг? Есть проблемы? — Встревоженный голос Арчи звенел в трубке.
— Я в порядке. Оно у меня.
— Так ты его взял! Слава тебе Господи! Молодец, дружище! Просто умница.
— Спасибо, — улыбнулся Том, радуясь столь восторженной реакции.
— Проблемы были? — Арчи успокоился, и его голос звучал деловито.
Том усмехнулся:
— Без них не обошлось. Скажи-ка мне вот что, Арчи. Ты кому-нибудь говорил, что я собираюсь сегодня на дело, куда именно и зачем?
— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь?
— Ладно, ладно, не кипятись.
— А в чем дело?
— Ну, я уже выходил…
— О, черт бы меня побрал! — перебил его Арчи. — Да, одному человеку говорил. Точное место не называл, а вот город — да.
— Кому?
— Ну, тогда, прошлой ночью. Кассиусу.
— Кассиусу?
Дженнифер вздрогнула, подняла голову.
— Ради Бога, Арчи! На чьей ты стороне?
— Все понимаю. Прости. Так получилось. Он застиг меня врасплох. Но что именно произошло?
— Какой-то человек выстрелил, попал в лебедку, я упал вниз, в галерею. Словом, сделал все, чтобы я попался.
— На кой хрен Кассиусу сдавать тебя? Сам подумай! Ведь он заинтересован в обратном. Нет, не стыкуется. Это был кто-то другой.
— Возможно.
— Как же ты выбрался?
— Дженнифер помогла.
— Твоя фэбээровская пташка? Разыгрываешь, что ли?
— Нет.
— Какую игру она затеяла? Видимо, ей что-то надо.
— Наверное. — Том покосился на Дженнифер — та очень внимательно прислушивалась к тому, что говорил он. — Знаешь, я больше ни в чем уже не уверен. Ладно, после побеседуем. Завтра утром оставлю яйцо у Флер, вместе с инструментами. Можешь забрать.
— Не проблема… Так и сделаю. Том…
— Что еще?
— Мои поздравления.
— Да пошел ты!
Арчи отключился. Том обернулся к Дженнифер:
— Ну, все слышала?